Сладостное забвение - Даниэль Лори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поначалу я думал, что тот, кто дал ей прозвище, никогда не встречал ее вживую, но чем дольше я за ней наблюдал, тем ситуация становилась яснее. Елена выглядела напряженной, когда перечила мне, словно для нее это в новинку, как будто она ожидала, что я возьму ее рукой за горло и сдавлю.
Не то чтобы у меня не мелькала подобная мысль, но, вероятно, все же не в таком прямом контексте.
Милашка Абелли пыталась отрастить крылышки.
Вот и славно.
Сердце в груди забилось в удовлетворении, когда она повиновалась мне, не задумываясь. Вспыльчивый мужчина во мне хотел знать, насколько она послушна. А Руссо жаждал понять, сколько бы она мне позволила.
Я уже касался ее, причем гораздо больше, чем следовало. Поделился сигаретой, только чтобы увидеть ее губы в том месте, где секунду назад были мои. И я уже неплохо представлял эти маленькие розовые ноготки вокруг конкретной части моего тела, а вовсе не сигареты.
Я всего-то коснулся ее талии, но тепло и мягкость до сих пор жгли ладонь.
Светловолосый придурок схватил Елену за руку, когда она проходила мимо, и дернул к себе, что-то прошептав на ухо. Во мне поднялась волна враждебности. Откинувшись на спинку стула, я положил руку на стол, подальше от пистолета, поскольку внезапно захотелось пристрелить еще одного мужчину во дворе дома Абелли.
Папа́ взглянул на только что произошедшее без особого волнения.
Я пересчитал зубы кончиком языка. Ребра распирало от сильной боли.
Елена сдержанно кивнула, придурок отпустил ее руку, давая уйти. Милашка Абелли, ничего не скажешь!
– Как его зовут? – спросил я Адриану, кивнув в сторону блондина, чье присутствие начинало меня утомлять.
– Оскар Перри… нет, Перец. – Она нахмурилась. – Нет, не так. Оскар Что-То-Там. Черт, теперь я хочу перца.
– И что он делает для твоего отца?
Адриана сморщила лоб.
– Не знаю. Он стремный. Вечно липнет к Елене.
Я сухо хмыкнул.
– А кто не липнет? – В церкви ее встречали будто она была Матерью Божьей.
– И то правда, но ей на всех плевать. Сестра влюблена.
Я прищурился.
– Она… что?
– Влюблена.
По венам хлынуло нечто темное и совершенно ненужное.
Адриана посмотрела на меня так, словно только сейчас осознала, что сболтнула лишнее, и осушила целый бокал вина разом. Я даже не заметил, когда она добыла алкоголь.
Я раздраженно покачал головой.
– Если тебя вывернет наизнанку, я тебе волосы держать не буду. Я таким не занимаюсь.
– Сестра подержит, – заявила она, будто уже планировала сблевать. – Похоже, мы закончили узнавать друг друга получше?
– Точно.
– Слава богу, – пробормотала она, поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела к одной из своих громогласных кузин. Та девчонка мне уже представилась. Если честно, она подошла ко мне и сказала: «Мама права, Дэвиду до тебя далеко», – после чего подмигнула и испарилась.
До чего странная семейка.
Я взял очередной стакан виски с подноса слуги, игнорируя подсевшего кузена Лоренцо. Он распахнул пиджак и запихнул руки глубоко в карманы. Черт знает, где его носило, но я бы предпочел, чтобы он был где угодно, только не пялился на Елену Абелли. Уже от одной мысли под кожей все зудело.
Повисла пауза, пока Лоренцо провожал взглядом аппетитный зад Елены – и это была настоящая тюремная приманка. Милашка Абелли пересекала лужайку.
– Что он тебе сделал? – Лоренцо кивнул на светловолосого придурка.
Вероятно, я плохо скрывал желание всадить в него пулю.
– Выбесил меня, – буркнул я, поболтав виски в стакане.
– Что-то серьезное, значит. Тебя сложно выбесить. Дай угадаю. Оскорбил маму?
– Нет.
– Отца?
– Нет.
– Твоего самого красивого кузена? Сто девяносто ростом, темноволосый, с большим членом…
– Лоренцо? – сухо сказал я.
– Да?
– Отвали.
Лоренцо засмеялся, хлопнул меня по плечу достаточно сильно, чтобы часть виски выплеснулась из стакана, а потом ушел.
Как я и говорил, мои кузены абсолютные идиоты.
Глава десятая
Губят ли нас амбиции, наша кровь или похоть –
Как алмазы, нас режут нашей же пылью.
– Джон Уэбстер[25] –Елена
Оно было серебряным, крохотным и светоотражающим. Я почти могла разглядеть в нем свое лицо. Я имею в виду, конечно же, платье Джианны. Длинные серьги с перьями, зеленые туфли на каблуках и волосы, скрученные на макушке, плюс отсутствие макияжа за исключением красной помады, – таков был ее вечерний образ.
– …если соберешься так делать, то выбирай стриптизера-мужика. Поверь мне на слово. – Она разговаривала с моей пятнадцатилетней кузиной Эммой, которая устроилась на кухонном острове и со скучающим видом потягивала через трубочку пунш.
Я отошла от тетушек, обсуждавших девичник Адрианы. На другом конце стола сидела бабуля с чашкой кофе. До нас донеслась только часть разговора Джианны, фраза утонула в семейном шуме.
Я покачала головой, отчасти позабавленная, но главным образом чувствуя себя весьма неуютно. Слова, которые Оскар Перес прошептал мне на ухо, камнем лежали в животе. Он притянул меня к груди и велел улыбнуться, мол, улыбка это и есть моя дивная belleza[26] – что бы это ни значило. Я не знаю испанского и не горю желанием учиться. Этот прекрасный язык в его устах звучал чрезмерно грубо и агрессивно.
Я ненавидела, когда меня просили улыбнуться. Как будто моя улыбка – исключительно их собственность.
Оскар не уточнил, с чего вдруг он так недоволен, что я сбежала и переспала с другим мужчиной, но я могла найти этому лишь одно объяснение: он считал, что я стану его женой. Сложно вообразить, что папа́ бы на такое согласился, особенно учитывая, что Оскар не итальянец, однако мне
