Конан – изменник - Леонард Карпентер

– Проклятые уличные воришки! – прошипел Бильхоат.- Так и вертятся, так и ходят вокруг с гордым и независимым видом, а сами думают, как бы запустить лапу в наши кошельки.

Бывший вор выразительно согнул валец, как только стражники повернулись к нему спиной.

– Да, они с нами обходятся довольно-таки сурово, – сказал Франсе. – Особенно когда была та склока, два дня назад, когда Варг и его подвыпившие дружки рвались в запретный квартал города.

– Если они только попытаются встать меня на дороге, я сделаю из них коровью лепешку,- заявил Бильхоат. Его сморщенное лицо приняло решительное выражение.

– Да уж, – согласился с ним Павло, – мы могли бы поджарить их дерьмовый город и слопать его на серебряной тарелке. – Он с бешенством посмотрел на Конана.- Не так плохо быть офицером если это позволяет тебе входить в город вооруженным.

Разговаривая, наемники миновали рыночную площадь и вошли в кабак, открыв полукруглую дверь, над которой сверху был прибит измятый щит. На щите был изображен светящимися яркими красками красный ястреб, устремляющийся на бегущего зайца. Кабак был огромен, как караван-сарай, там было темно и дымно. Дымила гигантская печь, расположенная где-то в недрах заведения.

Помещение было полно людей, которые бездельно стояли или сидели, поскольку не для всех нашлось место на скамье. Каменный прилавок отделял посетителей от бочек с вином и пивом. Узкий проход за прилавок был предназначен только для служащих. Столы и скамьи были сделаны также из камня и стояли на небольших возвышениях. Таким образом, в конце рабочего дня было достаточно всего лишь нескольких ведер воды. Облил все это хозяйство – и готово, снова все чисто. Кроме того, имелся еще второй выход на улицу. С какой стороны ни посмотри, а это идеальное место для пьяных солдат, думал Конан. Надежное и спокойное. Если вообще возможны спокойные места.

Вновь пришедшие были встречены громкими приветственными криками, пока пробирались к прилавку. Соленые шуточки, высоко поднятые пивные кружки – все это стихло за тем столом, где сидел Зено с его закадычными дружками из отряда Гундольфа. Они бросали на киммерийца мрачные взгляды. Зено был офицером, и, следовательно, ему тоже дозволялось носить оружие в черте города. Теперь одна его рука беспокойно гладила рукоять меча, а другая подносила к губам кувшин с вином.

– Что будем сегодня пить? – осведомился Конан вполголоса. – Пиво? Отлично! Принеси нам четыре кувшина, Белда! – Он бросил звонкую серебряную монету на прилавок. – И будь готова, детка, быстро вновь наполнить их живительной влагой, ибо, имея дело с такими парнями, как мы, эти бедняги быстро иссякнут.

Дородная кабатчица, имевшая такой вид, будто приходилась мамашей доброй половине своих постояльцев, принесла большие глиняные кувшины и с интересом посмотрела, как они показывают донышко четырем наемникам. Терпеливо собрала она пустые сосуды, снова наполнила их и вновь потащила раздавать ненасытным пьянчугам. Четверо наемников отошли от прилавка и со свирепыми ухмылками направились к одному из столов. Тотчас же остальные посетители дали им место, чтобы они также могли опуститься на жесткие скамьи.

– Ах, осточертело мне смотреть на этих неумытых девиц, которые водятся в открытой части города. – Павло бросил взгляд на молодую особу, облаченную в лохмотья, которая, держа в руке гигантскую бутыль, проталкивалась сквозь толпу. Щипки и дружеские похлопывания пониже спины – все это, судя по всему, было ей знакомо. – Должны же быть в этом городе девки покраше.

– Да уж, – Франос кивнул со скорбным видом. – Отцы города набили бордели и кабаки Тантизиума своими дочерьми, которых никто никогда не взял бы замуж.

– Не забудь и тех, кто уже трижды побывал замужем, как толстуха Филиопа в «Охотничьем Роге»,- Бильхоат почесал живот, изображая толстую бабу. Все застонали от смеха при этом представлении.

– Слушайте Бильхоата! Он спит в ее объятиях, как комнатная собачка!

Это замечание вызвало восторженный рев.

Сосед Конана, темноволосый мошенник, который уже изрядно набрался, вмешался в разговор:

– Среди баб-наемниц есть несколько сладеньких, – Он сощурил глаза и оглядел собравшихся. – Неужто ни с одной не провели приятного часика?

Бильхоат нахмурился:

– Я скорее проведу ночь с кабаном, и плевать на его жесткую шкуру, чем с одной из этих баб, которые увешаны кинжалами и шпильками и готовы в любую секунду пустить их в ход. – Он содрогнулся.- Или с драконом в его чешуе…

– Хочу предупредить любопытных, – сказал Павло. – Некоторые уже нарвались. – Его огненные глаза заблестели, когда он заговорил. – Не далее как вчера ночью мне пришлось оказывать помощь одному бедняге. Не хочу называть его имени. Они повесили его за ноги на дереве, неподалеку от их лагеря, причем вместо веревки использовали его собственные штаны. Он был слишком пьян, чтобы освободиться самостоятельно.

Когда слушатели взорвались громким смехом, Павло тихо сказал Конану:

– Это их способ мстить. Жертва никогда не станет рассказывать о случившемся, потому что положение уж больно унизительное.

Конан в задумчивости кивнул.

– Нет,- заявил Франсе,- бессмысленно даже и лезть к этим меченосным шлюхам. Доходили до меня кой-какие слушки насчет подобных бабенций.- Знающим взором поглядел он на собравшихся за столом.- Для мужчин у них просто нет применения. И в бою, и в постели они охотнее остаются с себе подобными.

Собравшиеся закивали и забормотали в знак согласия: мол, как же. Слыхали.

– Ну и времена настали! Женщины выступают против законного господства мужчин,- заметил Бильхоат. – Я слышал, что они даже сидят на троне в некоторых королевствах.

– Это так, – сказал Конан. – Год назад сам помогал Ясмеле стать королевой в пограничном царстве Хорайян, это не так далеко отсюда.

Задумчиво он уставился в пустые глубины своего кувшина.

– Найти справедливую властительницу не так легко. В любом случае правление хоть кого делает жестоким, если хотите знать мое мнение.

– В южном Шеме есть целый город, где полным-полно диких женщин, – заявил один из слушателей. – Чтобы размножаться, они нападают на шемитские караваны и валятся в постель с пленными. Правда, на одну только ночь. Затем они приносят мужчин в жертву, а также убивают всех детей мужского пола. Этого требует их жестокий вонючий бог.

– Меня это вовсе не удивляет,- заметил другой. – Шемиты вообще не мужественны. Им бы прибыль да денежки, а насчет того, чтобы удовлетворить женщину…

– И что ты хотел этим сказать, ты, немедийское дерьмо? – загремел чей-то голос с шемитским акцентом. – Немедленно возьми назад свое оскорбление, или я затолкаю тебе в глотку твое же говно!