В небе Ленинграда - Александр Новиков

"Авиация, - писал один из наших ведущих авиационных теоретиков А. Н. Лапчинский,- вошла в войну, как мощный фактор наступления... сделала фронт борьбы очень глубоким и очень широким, но не заменила собой сухопутных сил"{41}.

Оперативное искусство Советских ВВС к середине 30-х годов стало ведущим в мире. Неспроста же в те годы зарубежные военные специалисты устраивали на наши учения и маневры настоящие паломничества.

Не сидели сложа руки и наши потенциальные противники. Советское правительство внимательно следило за бешеной гонкой вооружения в главных капиталистических странах. Мы знали, на что рассчитывают наши враги и какую ставку они делают на авиацию. На XVIII съезде партии об этом было сказано достаточно ясно и полно. Партия своевременно предупреждала страну о неизбежности военного столкновения{42} и готовила армию к будущей войне, в том числе и к воздушной. Но в силу ряда обстоятельств в конце 30-х годов в боевой учебе и оснащении Советских ВВС новой техникой началось отставание. Впервые это отчетливо проявилось во время заключительных боев в Испании. Тогда гитлеровцы бросили на чашу весов свою новейшую авиационную технику: истребитель Ме-109, многоцелевой самолет Me-110, бомбардировщики Хе-111, Ю-87, Ю-88 и До-215. Испания стала для фашистских ВВС первым боевым полигоном, на котором немецкие летчики основательно проверили возможности новых самолетов и частично авиационную тактику{43}.

По существу, немцы в Испании только пробовали силы и полностью не раскрывали своих карт, да многое им самим еще не было до конца ясно, многое они только нащупывали, применяясь к возможностям новой авиационной техники.

Для гитлеровцев война в небе Испании была экспериментом, большим, но все же только экспериментом. А эксперименты, известно, часто соседствуют с неудачами. И советские летчики крепко били немецких, особенно на виражах, т. е. в схватках, происходящих в горизонтальной плоскости. Тут наши истребители имели значительное преимущество перед Ме-109, так как в силу своих конструктивных особенностей обладали большей маневренностью. Но уже тогда не составляло особого секрета, что воздушный бой вскоре ввиду нарастания скорости у истребителей переместится в вертикальную плоскость, что повлечет за собой и существенные изменения в тактике истребительной авиации.

Всех этих явлений и тенденций мы тогда не учли. Правда, отдельные летчики пытались обратить внимание нашего авиационного руководства на недостатки отечественных истребителей. Так, еще в 1937 г. известный участник боев в Испании С. П. Денисов послал докладную командованию ВВС страны и руководству авиапромышленности. В ней он отмечал порочность деления истребителей на маневренные и скоростные, на отсутствие у наших самолетов средств радиосвязи, недостаточную скорость полета, слабость стрелкового вооружения и его неудачное размещение. Но документ этот пролежал без движения два года и до нас, командования ВВС округов, не дошел.

Впрочем, хотя выводы Денисова и были весьма ценными, но их требовалось подкрепить всесторонним анализом воздушной войны в Испании и, в первую очередь, оценкой нашего и немецкого оперативного военно-авиационного искусства и с непременным акцентом на развитие в нем наиболее перспективных тенденций. Но именно этой, самой главной работы в официальном порядке у нас проведено не было. Отдельные же попытки более глубоко и тщательно разобраться в испанских событиях широкой огласки не получили. Я только слышал об этих попытках, но результатов их не видел, и потому за достоверность таковых не ручаюсь.

Правда, оценивая влияние опыта, полученного в воздушных боях в Испании, на развитие нашей авиации и ее боевого искусства, нужно иметь в виду одну деталь, обойти молчанием которую было бы несправедливо.

В первом периоде войны в Испании наши летчики дрались с "мессерами", которым советские истребители не уступали ни в скорости, ни в вооружении и имели к тому же большое преимущество в маневренности. Словом, летно-тактические качества отечественных истребителей вполне были на уровне тогдашних требований. Это обстоятельство, подкрепленное убедительными победами над противником, привело к чрезмерно оптимистической оценке состояния нашей истребительной авиации и ее тактики. Так, по свидетельству одного из ведущих авиаконструкторов А. С. Яковлева, ставшего за полтора года до начала войны с Германией еще и заместителем наркома авиапромышленности, т. е. человека осведомленного и компетентного, у нас

"...создалась атмосфера благодушия, с модернизацией отечественной истребительной авиации не спешили"{44}.

А немцы? Они учли свои поражения и начали радикально улучшать свой основной истребитель - поставили на него более мощный мотор, в результате чего скорость Ме-109 возросла до 570 км/час, и вооружили его пушкой 20-мм калибра. Модифицированный самолет получил наименование Ме-109Е и поступил в серийное производство. В 1939 г. германская промышленность дала ВВС вермахта около 500 таких машин{45}.

Новые истребители Вилли Мессершмитта немедленно послали на помощь Франко. С появлением у франкистов этих совершенных по тому времени самолетов нашим летчикам пришлось очень тяжело. Но некоторые руководители, ответственные за состояние отечественной авиапромышленности и ВВС страны, по-прежнему пребывали в уверенности, что у нас все идет хорошо, чему в немалой степени способствовали и наши новые победы на Халхин-Голе в Монголии над далеко не сильной в авиационном отношении Японией.

Выводы, сделанные на ограниченном опыте боев в Испании и локальных боевых действий в Монголии, отрицательно сказались и на некоторых общих вопросах оперативного искусства наших ВВС. Так, чрезмерное преувеличение роли истребителей на некоторое время привело к нарушению правильного сочетания в наших Военно-Воздушных Силах всех родов авиации и, в первую очередь, к умалению роли легких бомбардировщиков и штурмовиков, то есть авиации, непосредственно взаимодействующей с наземными войсками, без которой, как показала война, невозможно проводить глубокие наступательные операции. Ошибку эту начали устранять лишь в конце 1940 г. К весне 1941 г. мы значительно увеличили ударную мощь наших ВВС, доведя долю бомбардировочной авиации до 41,2%. Были приняты решительные меры к увеличению производства самолетов чисто штурмового назначения и к созданию на этой основе собственно штурмовой авиации, которой у нас, по существу, не было. Однако время уже было упущено и полностью осуществить намеченные планы в развитии ближне-бомбардировочной и штурмовой авиации нам не удалось.

К сожалению, нами недостаточно был использован опыт советско-финляндской войны. В частности, стремясь улучшить взаимодействие авиации с наземными войсками непосредственно на поле боя, мы разделили авиацию на армейскую и фронтовую. Первая предназначалась для тесного взаимодействия с наземными войсками и решения тактических задач, вторая - использовалась по планам командования фронта или Ставки Главного Командования в интересах операции или кампании{46}.