Три горы над Славутичем - Борис Хотимский

Хорив всегда был скор в решениях и деяниях.

— Этих — ко мне в шатер! — И он указал на коленопреклоненных рабов.

Ромеи снова подняли было шум, но бешеный сероглазый ант мгновенно выхватил меч из-под своего черного плаща, окружавшие его всадники тотчас уставили свои копья. Пришлось угомониться. Здесь, вдали от Константинополя, с варварами лучше не спорить…

— Принесите вина, хлеба и листьев подорожника! — приказал Хорив, когда рабов ввели к нему в шатер, где было достаточно просторно, чтобы все уместились. — И оставьте нас одних.

Он велел приведенным подкрепиться, сам тоже куснул хлеба и запил вином. К рассеченному уху старика приложили свежих листьев подорожника — кровь унялась. После чего, обратившись к нему, Хорив спросил:

— Откуда знаешь нашу речь?

— Мало ли языков мы знаем! — вздохнул тот.

А другой добавил, по-славински, так что Хорив уразумел:

— Своего бы не забыть…

— Иные уже и не помнят, — заметил третий, тоже по-славински.

Затем все они начали кланяться Хориву и наперебой — кто по-антски, кто по-славински, кто по-ромейски, а кто по-своему — благодарить великодушного анта и желать ему вечного здоровья. А старик с рассеченным ухом еще сказал:

— Только умоляем благородного господина, пусть выкупит нас. Нам теперь нельзя возвращаться, никого не оставят в живых, всех распнут.

— За что же? — не понял Хорив. — Ведь вы не убежали, вашей вины нет. Я вас силой увел.

— Брату антского князя, другу самого Императора, никто из них не посмеет слова лишнего сказать. А мы, бесправные рабы, все будем распяты. Вниз головой.

— Вниз головой? — переспросил Хорив. — Как же это — вниз головой? Зачем так?

— А вот так, благородный господин. Очень даже просто. Как восемнадцать лет назад распяли тысячи наших братьев.

— Расскажите, — велел Хорив. — Где и за что их распяли? И кто вы, откуда вы?

Придерживая приложенный к уху подорожник, старый раб начал рассказывать. Остальные, слушая его, время от времени сокрушенно вздыхали либо вдруг начинали возбужденно говорить по-своему, все разом.

— Наша земля далеко отсюда, на окраине Империи. Там есть река — всего одна, а вокруг — на плоскогорьях — пустыня. Наши прадеды когда-то жили свободно, возделывали прибрежные земли и пасли скот весной на плоскогорьях, когда даже пустыня зацветает… Но, как это бывало со многими, жили они меж собой не дружно, отдельные племена и роды то бранились, то мирились. Когда мирились — народ дышал свободно. Когда бранились — этим пользовались соседи и набегали. Наша земля потеряла свободу. Временами в народе рождались и вырастали смелые вожаки, они поднимали восстания. Но ни одно не завершилось освобождением. Последнее было восемнадцать лет назад. Императорские солдаты и монахи-миссионеры начали разрушать наши храмы и строить свои.

— Как же так? — удивился Хорив. — Император не мешает нам молиться своим богам и приносить им жертвы.

— А предлагал ли он антам принять христианство?

— Предлагал. Но не заставлял.

— Потому что вы ему нужны. Поверь мне, много прожившему и многое испытавшему! Придет час, и он поступит с вами так же, как поступил с нами. Как поступает со всеми…

— Нет, старик! — уверенно заявил Хорив. — С нами будет только то, чего захотим мы сами… Рассказывай дальше про свой народ.

— Повинуюсь, благородный ант… Внимай же… Некоторые из нас, особенно кто побогаче, уехали в другие земли. Иные же изменили вере своих отцов и получили за это от Императора выгодные должности. А нам, беднякам, что оставалось делать? У нас нашелся молодой вожак, сын достойного отца, отчаянная голова. И мы снова восстали. О, как горела вся наша земля под ногами имперских солдат! И это — не в последний раз, нет!..

Тут все находившиеся в шатре рабы разволновались, как река под ветром, заговорили непонятно все разом и подняли такой шум, что стоявший у входа отрок-копейщик заглянул, встревоженный.

Хорив жестом отослал копейщика и сурово прикрикнул на рабов, повелев говорить одному только старику, а остальным — помалкивать.

— Голова нашего вожака, — продолжал старик, — была не только отчаянная, но и умная. Он знал, когда начинать. Император в то время как раз вел мирные переговоры с персами. Но те, тоже не дураки, услыхав о нашем восстании, прервали переговоры. Мы надеялись на помощь персов, вспоминая, как много столетий тому назад их благородный царь Кир, справедливейший из владык, помог нашему народу освободиться от угнетателей-чужеземцев. Но то было так давно! А теперь и персы не те, и времена другие… У Императора не хватало войска, чтобы и с персами воевать и с восставшей провинцией справиться. Зато у него хватило золота, чтобы подкупить и натравить на нас соседние племена… Тяжело об этом вспоминать и тяжело об этом говорить. Но я доскажу… Умная и отчаянная голова нашего незабвенного вожака, предательски схваченного, была отсечена и отправлена в подарок Императору. И мы, повстанцы, остались без вожака, как тело без головы. А когда тело без головы, даже самое сильное, его не так уж трудно повалить… Двадцать тысяч повстанцев были убиты в бою или распяты вниз головой. Еще двадцать тысяч попали в рабство, в том числе даже девушки и дети…

— Уразумел, вас подарили Императору, — прервал нетерпеливо Хорив, которому теперь стало все ясно и не хотелось более продолжать этот затянувшийся разговор. Хотелось выйти из шатра, вскочить на коня и мчаться вдоль берега навстречу свежему ветру — остудить голову, утомленную услышанным. Но как быть с несчастными рабами, которых он так неосмотрительно отнял у их господ-ромеев? Старший брат, надо полагать, не похвалит…

— Чего вы желаете? — спросил Хорив.

Те, обменявшись по-своему немногими словами, ответили:

— Об одном умоляем, благородный ант! Все о том же. Не возвращай нас, выкупи, оставь у себя. Мы будем твоими верными рабами. Мы пригодимся антам. Мы умеем тесать камни, но мы умеем и многое другое.

— Что же вы еще умеете?

— О, многое! — воскликнул старик. — Я, например, неплохо знаю языки — свой, греческий, латинский, а также антский, как ты мог удостовериться. И не я один…

— Что еще вы можете?

— Среди нас есть мастер, умеющий изготовлять украшения из золота и серебра.

— А оружие?

— Он будет украшать ваше оружие. Но один из нас знает секрет изготовления таких мечей, которые гнутся и тут же выпрямляются, не ломаясь при этом. Наши имперские хозяева не знают об этих умениях своих рабов, они убеждены, что мы можем быть только каменотесами. Но от тебя у нас нет ничего тайного. Выкупи нас! Не пожалеешь…

— Я потолкую с князем, — ответил Хорив. — Ему решать. Подождете возле моего шатра, здесь вас никто не тронет. Идите!

Они начали, кланяясь, выходить по одному. Последним уходил старик с рассеченным ухом. Он вдруг замешкался и, видимо решившись, обратился к Хориву:

— Позволь мне, благородный ант, прежде, чем уйти, задать тебе один вопрос без свидетелей.

— Останься, — разрешил Хорив. — Спрашивай.

— Прости меня, если я спрошу то, чего мне не следует знать. Не гневайся…

— Говори же!

— Ты не похож на других антов. Мы все это заметили. Ты похож на сыновей нашего народа. У меня был племянник, его распяли, бедного мальчика… Твое лицо так похоже на его лицо! Скажи мне, если можно, ты ант или не ант? И прости, если я спросил то, чего не следовало спрашивать.

Оторопевший Хорив ответил не сразу.

— Какой чудной вопрос задал ты мне, старик. Мой отец Рекс был ант, он был Полянским вождем. Мои братья — поляне, сестра тоже, мы все поляне, все анты. Кто же я, по-твоему?

— Ты наш, ты сын нашего народа, — тихо, но убежденно ответил старый раб и, в ужасе от дерзости сказанного, закрыл голову руками, ожидая удара.

Но загадочный брат антского князя не ударил. И в голосе его не было гнева — только недоумение.

— Нет, старик, я не сын твоего народа. Я сын Полянского вождя Рекса и брат Полянского князя Кия. А тебе взбрело в голову подобное, потому что мое лицо похоже на лицо твоего племянника? Но ведь в каждом народе, в каждом племени есть разные лица. И люди разных народов, разных племен, хотя и отличаются меж собой, но могут быть чем-то похожи друг на друга. Как различны и в то же время сходны меж собой кони разных мастей и пород. У всех коней, рыжих и серых, ромейских и антских, одна голова, четыре ноги и один хвост, а рук нету. У всех людей, антов и ромеев, готов и гуннов, тоже одна голова, но две ноги, две руки и нету хвоста… Ты что-то путаешь, старик! Наверное, тебе жалко племянника, вот ты и замечаешь всех, кто похож на него.

— Если бы только я… — пробормотал тот со вздохом. — Ведь мы все не слепые…

— Иди! — Теперь в голосе загадочного анта послышалось нетерпение. — Иди к своим! И ждите.