Муассанитовая вдова - Селина Катрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маэстро шагнул к клиентке, предпочитающей сидеть в дорогом платье на грязном полу, и настойчиво-аккуратно потянул меня за локоть. В этот момент с губ раба сорвался еле слышный хрип, а на меня нахлынула неожиданная злость на саму себя. Какая разница, цварг это или нет?
– Вы маэстро душ и желаний или кто?! – зашипела я, выдергивая локоть из цепкого захвата. – Я сразу обозначила, что пришла за этим… за ним, короче. – Решительно мотнула головой в сторону тряпья и внезапно встретилась с серьезным блестящим взглядом.
На миг несчастный широко распахнул серые глаза, внимательно на меня посмотрел и вновь провалился в небытие.
– Отдайте его мне!
Аюр, так, кажется, звали этого маэстро с подмоченной репутацией, нахмурился и сложил длинные худые кисти на груди.
– Госпожа Леста, не думаю, что вам нужен этот… будущий труп. Посмотрите на него, не сегодня-завтра издохнет. А если очухается, еще и бросаться на вас станет. Как вы будете его дрессировать? Он же совсем дикий! Видите наручники? Мне прямо в них его и отдали! Если уж те гуманоиды на такие дорогие штуки расщедрились, то это точно преступник. Давайте все-таки…
– Нет.
Звук собственного голоса, резкого и бескомпромиссного, плетью стегнул натянутые нервы. Я в упор посмотрела на маэстро. То, что меня отговаривали от приобретения полуконтрактника, лишь подтолкнуло иррациональное желание добиться для него свободы чего бы это ни стоило. Порывшись в кармане, я протянула долговязому два секкера, Аюр молниеносно вытянул руку и сгреб монеты.
– Это залог за раба? А остальное когда заплатите?
– Это за аренду носилок на гравитационной подушке, – хмуро бросила, поднимаясь с колен. – Должна же я как-то доставить покупку до дома! Погрузите его аккуратно, – акцентировала внимание долговязого на последнем слове, – и документы подготовьте, я забираю его прямо сейчас.
– А как же оплата за полуконтрактника?! – голос возмущенного работорговца сорвался на фальцет.
– Вы сами сказали, что он умрет, так? Неужели вам нужны проблемы с местными властями? Если вы сейчас оформите все документы на меня, это будет уже не ваша головная боль, – вкрадчиво произнесла, наблюдая за мимикой маэстро.
У меня еще оставался жемчужный браслет, но тратить последнее украшение на умирающего раба, при том что дядя этого типа чуть ли не со слезами на глазах уговаривал меня забрать «смертника», не хотелось. Однако долговязый не выглядел счастливым. Отнюдь.
– А может, выкарабкается и не умрет, – неохотно буркнул Аюр. – И вообще это живой товар.
Я бросила взгляд на раба в беспамятстве. Омерзительный запах, плесневелые тряпки, язвы по всему телу… Ужас. Ну нет, так я его здесь не оставлю, это дело принципа. Даже если он умрет, то умрет свободным.
– Снимите с него успокоители, вот вам и будет оплата, они стоят дороже, чем его жизнь на текущий момент.
– Вы издеваетесь?!
Если и думала, что маэстро несколько минут назад уже испытал весь спектр эмоций относительно продажи пленника, то явно ошиблась. Лицо рыжего торговца побледнело, как снег в горах Цварга, руки задрожали – не то от негодования, не то от страха, не то от всего вместе взятого.
– Вы действительно предлагаете снять наручники? Вы слышали, что я сказал?! Мне заплатили им уже в наручниках. Посмотрите на его рост и ширину плеч! Даже в полудохлом виде он крупнее вас раза в два! И меня тоже! А дальше что? Если придет в себя? Это же опасный преступник! У него с головой не в порядке! Успокоители – единственная вещь, с помощью которой его можно сдерживать, если разбуянится! Как вы будете его контролировать?! Вы понимаете, что ваше убийство повесят на меня?!
Почему-то мысль о собственном убийстве не всколыхнула в душе ни единой тревожной струны. Меня, вдову Гю-Эль, убить?! Да то, что во многих Мирах считается отравой, для чистокровной цваргини – максимум легкое несварение желудка. Опять же, это внешне я слабая и беззащитная человеческая девушка с Захрана, но повышенную плотность мышечной ткани и ускоренную регенерацию никто не отменял. Все, что я испытывала сейчас, – бесконечная жалость к существу, которое умирало связанным в груде грязных тряпок. Дядя Аюра обмолвился, что раб пытался свести счеты с жизнью. Гуманоиды, которые настолько отчаялись, не станут нападать на других. Не станут, и все тут. Возвращения на родину и брака с Лацосте, цваргов в черных одеждах я боялась, как и оказаться под очередным ментальным воздействием. Много чего боялась, но раба в углу сарая – нет.
– Именно поэтому я подпишу бумаги прямо сейчас, – жестко произнесла, буравя взглядом начинающего маэстро душ и желаний. – Вы дадите мне аэроносилки, и мы выйдем через задний ход. Никто ни о чем не узнает, даю слово. Успокоители в качестве оплаты оставите себе сразу после подписания договора и сможете выгодно перепродать их. Остаетесь кругом только в плюсе. Если раб меня убьет, с вами его уже никто не свяжет, потому что по бумагам он будет моим.
Неполную минуту мы мерились тяжелыми взглядами. Аюр сомневался. Скрежетал зубами, двигая узким острым подбородком влево-вправо, и нервно поправлял платок. Он и хотел бы мне продать полуконтрактника, но что-то его сдерживало. И лишь когда из угла послышался надсадный хриплый кашель, мужчина поморщился.
– Ладно, сейчас все подготовлю.
Я не могла поверить, что переспорила упрямого маэстро, ни когда взяла в руки документ, ни когда с раба сняли наручники, ни даже тогда, когда тело раба погрузили на носилки. Внутри все дрожало, как перетянутая струна на скрипке, готовая лопнуть в любой миг.
Льерт Кассэль
Хотелось умереть. Вселенная! Как же давно хотелось просто умереть…
Каждый швархов день я мечтал, чтобы меня убила радиация на рудниках на том дрянном астероиде, затем – чтобы забили насмерть пираты, а позднее, когда меня перепродали какому-то типу в качестве бесплатной рабочей силы, – чтобы доконал электрический разряд таноржских наручников. Но треклятая врожденная регенерация не давала. Я ненавидел себя, свою сущность, свой организм. Проклятое сердце билось изо дня в день и не поддавалось уговорам просто остановиться.
Ненависть к себе ядовитым цветком расцвела в день смерти Фьенны, залезла в грудь, отравила артерии и вены, парализовала волю. Часы сливались в дни, дни в недели, недели в годы… Время неслось широкой полноводной рекой, и я давно потерял ему счет, потому что жил в невыносимой агонии. Что бы я ни делал, болезненный образ Фьенны маячил перед глазами. Я не столько жил, сколько существовал. Стоило заснуть, и он снова всплывал, мучительно терзая память и совесть. Она смотрела на меня, прижимая к груди окровавленные запястья. Кровь была повсюду… Тот день навсегда отпечатался в памяти алым цветом. Всю рубку шлюпки залило ее кровью. Огромные глаза смотрели на меня с укоризной и отчаянием.
«Льерт, умоляю…»
Полные боли последние слова раздавались то набатным колоколом, то еле слышным шепотом всякий раз, когда я засыпал. Когда просыпался. Когда работал на каменоломнях. Когда сносил удары плетью пиратов. Когда мне ампутировали хвост…
Заслужил.
Волею судьбы меня забросило на какую-то полуаграрную планету к мужчине по имени Аюр, который назвал себя странным словосочетанием «маэстро душ и желаний». Каким-то
