Послания к Фессалоникийцам - Джон Стотт

Мы не имеем права применять учение Павла о работе к тем, кто ее потерял и живет на пособие по безработице или социальные выплаты. Современная проблема безработицы является одновременно и симптомом экономического спада, и травмирующим личным переживанием. Павел здесь обличает не безработицу как таковую (когда люди готовы трудиться, но не могут найти работу), а праздность и лень (когда работа доступна, но люди уклоняются от нее). Он подчеркивает, что мы должны стремиться сами зарабатывать себе на жизнь, чтобы обеспечить себя и свою семью и, таким образом, не полагаться на других. Конечно, проявлением любви является оказание помощи нуждающимся, но точно так же проявлением любви является обеспечение самих себя, чтобы не нуждаться в поддержке других.

Заключение

Итак, в 1 Послании к Фессалоникийцам 4:1—12 Павел обращается к двум вопросам — секса (брака) и работы. Оба являются созидательными дарами, установленными Богом (2 глава книги Бытия). Оба продолжают оставаться составными элементами повседневного человеческого бытия. И Павел здесь раскрывает христианский взгляд на эти проблемы. Два аспекта стоит отметить особо.

Первый — призыв к бескорыстию. Мы должны угождать Богу (1) и любить друг друга (9). Апостол сводит наши этические обязательства к этим фундаментальным и простым вещам. Христианская мораль состоит не из установленных правил и законов, но из взаимоотношений. С одной стороны, чем больше мы знаем и любим Бога, тем больше должно быть наше желание угодить Ему. Дети быстро начинают понимать, что нравится, а что не нравится их родителям. Муж и жена настолько хорошо понимают друг друга, что инстинктивно знают, что нужно делать, а чего следует избегать. Таким же образом, мы должны развивать духовную чувствительность по отношению к Богу через Его Слово и Дух до тех пор, пока в каждом спорном вопросе для нас не будет самым главным и необходимым спросить себя: «Смогу ли я так угодить Ему?» С другой стороны, любовь к ближним приводит нас к служению и заботе о них. Как мы хотим, чтобы другие поступали с нами, так же и мы должны поступать с ними. Это удивительное чувство, когда желание угодить Богу будет преобладать над желанием угождать себе, а любовь к ближним станет сильнее любви к себе! Истинная свобода не освобождает от ответственности перед Богом и ближними ради возможности жить для себя, но является свободой от самих себя ради того, чтобы жить для Бога и других людей.

Второй аспект призыва Павла возрастать: мы должны «угождать Богу, более в том преуспевая» (1), мы должны «более преуспевать» в том, чтобы любить друг друга (10). Христианское самодовольство является особенно ужасным состоянием. Мы постоянно должны быть начеку, сохраняя себя от тщеславия и апатии. В этой жизни мы никогда не дойдем до финала. Мы можем только «стремиться к цели» (Флп. 3:14). Наше оправдание действительно относится к сфере hарах («раз и навсегда»), но наше освящение всегда должно быть mallon («все более преуспевая»).

1 Фессалоникийцам 4:13 — 5:11

4. Христианская надежда,

или как Евангелие должно вдохновлять церковь

Сначала Павел старался «вразумить бесчинных» и «поддержать слабых», теперь он намеревается «утешить малодушных» (5:14, ПНВ). Причину малодушия можно найти в контексте. Во–первых, фессалоникийцы тяжело переживали утрату близких (они печалились о судьбе умерших друзей–христиан), и, во–вторых, их беспокоил день суда (их собственная готовность ко дню расплаты). И опять Павел ясно дает понять, что решение всех проблем церкви можно найти в Евангелии. Поэтому, чтобы ободрить малодушные сердца фессалоникийцев, Павел напоминает им о христианской надежде, показывая богословскую основу, на которой она покоится. Этой надеждой является уверенное ожидание parousia, а богословием — истина, что Грядущий Христос — это Тот Самый Христос, умерший и воскресший, на Которого они возложили свои упования. Павел применяет эту доктрину к обеим проблемам. Он тепло называет их «братьями» (4:13; 5:1,4) и не видит необходимости укорять их за слабость; он предпочитает обратиться к ним со словами теплого братского ободрения.

1. Проблема утраты близких (4:13—18)

Утрата близких является очень горьким переживанием для любого человека. Какой бы крепкой ни была наша христианская вера, потеря близкого родственника или друга наносит глубокую эмоциональную раку. Потерять любимого человека — значит потерять часть самого себя. Эта потеря влечет за собой радикальные и болезненные перемены, которые могут растянуться на месяцы. Доктор Лейтон Форд, канадский евангелист и миссионер, хорошо выразил это, когда его старший сын, Санди, умер в 1982 году в возрасте 21 года. «Все наши силы ушли на то, чтобы воссоединить нашу веру и чувства», — писал он[87].

Боль утраты также вызывает горькие вопросы о тех, кто умер. Что с ними произошло? Все ли с ними в порядке? Увидимся ли мы снова? Эти вопросы возникают отчасти из–за нашего любопытства, отчасти из–за христианской озабоченности об умерших и отчасти потому, что их смерть напоминает нам о нашей собственной морали и подрывает наше чувство безопасности. Кроме того, фессалоникийцев интересовал богословский вопрос, который они хотели задать Павлу. Он, очевидно, учил их тому, что Господь Иисус должен был явиться вновь, чтобы забрать своих детей к Себе в небесный дом. Я не верю, что он определил время parousia, либо дал им понять, что Христос явится в скором времени, еще при их жизни. Вероятнее всего, учение Павла согласовывалось с учением Иисуса о том, что Он может явиться в любое время и поэтому они должны быть готовы ко всему. В любом случае, похоже, они ждали Его в самое ближайшее время. Некоторые даже оставили свою работу, а другие оказались совершенно неготовыми к утрате своих близких. Их родственники и друзья умирали до пришествия Христа, они этого совершенно не ожидали. Смерть близких явилась для них полной неожиданностью и сильно обеспокоила их. Что будет с умершими христианами? Когда Иисус придет забрать тех, кто принадлежит Ему? Возьмет ли Он умерших? Не упустят ли они благословений parousia? He потеряны ли они навсегда? Похоже, что такие вопросы были заданы Павлу фессалоникийцами либо напрямую, либо через Тимофея.

а. Негативное вступление (4:13)

Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие не имеющие надежды.

Прежде чем ответить на вопросы фессалоникийцев о пришествии Господа, Павел предварительно отмечает два отрицательных момента. Сначала он пишет: не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших (13а), то есть о тех, «кто заснул в смерти» (ПАБ). Определение смерти как сна мы обсудим чуть позже. А пока мы отметим, что Павел не хотел, оставить этот вопрос невыясненным. Такие выражения, как «не хочу, братия, оставить вас в неведении» и «желаю, братия, чтобы вы знали», встречаются несколько раз в его Посланиях. Иногда он ссылается на собственные обстоятельства (напр. Рим. 1:13; 2 Кор. 1:8; Флп. 1:12; Кол. 2:1). Он понимает, что глубина доверия во взаимоотношениях между ним и его читателями зависит от их информированности о нем самом. В других случаях он говорит, что хочет, чтобы они поняли тайну Израиля (Рим. 11:25), торжественность суда Божьего (1 Кор. 10:1), суть взаимоотношений между полами (1 Кор. 11:3) и сущность духовных даров (1 Кор. 12:1). Он объясняет неведением многие проблемы христианской веры и жизни и считает познание ключом ко многим благословениям.

Во–вторых, дабы вы не скорбели, как прочие не имеющие надежды (136). Мы видим, что Павел не запрещает нам страдать. Скорбь является естественной и даже бывает эмоционально необходимой. Было бы ненормально и неестественно не скорбеть, когда мы теряем кого–то близкого и дорогого нам человека. Точнее говоря, вполне приемлемо на христианских погребениях радостно провозглашать решительную победу Христа над смертью, но мы делаем это сквозь слезы личной печали. Если Иисус плакал над могилой своего любимого друга Лазаря, мы имеем полное право делать то же самое. Павел запрещает нам не печаль, а безнадежное горе, не выражение траура, а скорбь, как у прочих не имеющих надежды, то есть, скорбь язычников его времени (ибо здесь он не принимает в расчет иудеев).

Был ли древний мир абсолютно лишен надежды, находился ли он в неведении о последующей судьбе умерших? Нет. Эрнст Бест пишет по этому поводу: «Неверно говорить, что неверующие в Бога люди не имели никакой надежды»[88]. Дело в том, что некоторые греческие философы размышляли о бессмертии души. У них существовала неясная концепция о «тенях» умерших, находящихся в состоянии хрупкого существования в унылом Гадесе[89]. Но такую перспективу нельзя сопровождать благодатным христианским словом «надежда» (elpis), которая означает «радостное и уверенное ожидание вечной жизни через Иисуса Христа» (ГТ). Напротив, в древности перед лицом смерти не было ни радости, ни триумфа, ни праздника, никакого дерзкого вызова, как у Павла: «Смерть! Где твое жало? ад! где твоя победа?» (1 Кор. 15:55). Вместо этого — «всеобщая безнадежность»[90]. Ф. Ф. Брюс цитирует Теокрита, написавшего, что «надежда живет для живущих; для мертвых надежды нет»[91]. А епископ Лайтфут ярко и выразительно представляет христианский и языческий взгляды, используя для этого резкую антитезу: