Бульдог. В начале пути - Константин Калбазов

Верховники буквально на дыбы поднялись. Как же так-то, ведь, случись что, им и неведомо, в какой стороне искать императора. Вполне объяснимые и обоснованные опасения. Но правда заключалась в том, что Петр и не хотел, чтобы его нашли, пока он сам того не пожелает. Подобный опыт у него уж был, когда он почти три месяца охотился в подмосковных лесах, умудряясь ускользать от разыскивавших его повсюду гонцов. Кстати, это была главная из причин, отчего он с большим опозданием получил весть о серьезной болезни сестрицы Наталии.

Затеряться с двумя мобильными ротами ему по силам. С большим поездом – и думать нечего. А у него были опасения, что его захотят извести. И не без оснований, надо заметить.

У Долгоруковых вроде присутствовала надежда на то, что все еще обойдется. Ведь вон он, Ванька, все так же в фаворитах ходит и уж примирился с батюшкой. Опять же Катерина обласкана. А то, что не допускает до себя Петр… Так он никого не допускает. Но надежда, она надежда и есть, это не полная уверенность. А вот последней-то и не было.

Как ни силен был напор верховников и церкви, Петр стоически выдержал все, не выказав слабины. Все, что оставалось недовольным, – это смириться с непреклонным решением юноши. Ну а еще в его отсутствие постараться всячески упрочить свое влияние. Тут у Долгоруковых имелось неоспоримое преимущество в виде немалого состояния. Оно позволяло перекупать не только союзников, но и заигрывать с гвардией, коей командовали их родственники.

Словом, не самое лучшее время для правителя покидать столицу. Даже в данном конкретном случае, когда он юн и неразумен, когда казна пуста, одно только его присутствие могло вселять в тех же гвардейцев уверенность в завтрашнем дне. Все же патриотов в их среде было предостаточно, причем не из той когорты, что голословно кричат о патриотизме. Подавляющее большинство солдат и офицеров проливали кровь на полях сражений, подставляя свою грудь под пули и штыки.

Но Петр предпочел покинуть столицу. Бросить все на произвол судьбы и удалиться в неизвестность. Глупо? Еще как глупо. Вот только Петр так не считал. Все его существо кричало, что нужно покинуть столицу, и чем скорее, тем лучше. Он буквально чувствовал на своей шее руку убийцы.

– Ну чего там? – Алексей Григорьевич, будучи явно не в духе, вышел из спальни в одном исподнем.

А чем, собственно, быть довольным, коли среди ночи будят? Словно ему и без того мало проблем. Удружил Петр Алексеевич напоследок, нечего сказать. Мало было неудобств от Остермана да Головкина, так он еще и Ягужинского в верховный тайный совет ввел. Уж лучше бы Ванька оставался, со всей своей бестолковостью и непостоянством. Вот и потерял покой Долгоруков.

– Прости, батюшка, Алексей Григорьевич, да только ты сам велел в любое время гонца к тебе представлять, – рухнув на колени перед разгневанным князем, боязливо начал оправдываться дворецкий.

– Гонец?

– Точно так, батюшка.

– Так чего ты мямлишь да полы подметаешь? Не поломойка, чай. Давай его сюда.

Вести были тревожными. А главное – непонятными. В том смысле, что было абсолютно неясно, чего, собственно, от них ждать. С одной стороны, вполне в духе юного Петра. Но с другой… В свете произошедших с мальчишкой изменений это могло таить опасность. Наворочено столько всего, что и на плаху прогуляться можно.

Едва только Алексей Григорьевич переговорил с гонцом, как тут же решил вызвать братьев. Ситуация требовала немедленного совета с ними. Однако по здравом рассуждении решил не призывать Василия Владимировича. Конечно, у него под рукой вся гвардия, но, с другой стороны, когда Долгоруковы вознамерились посадить на престол Катерину, он тому воспротивился. Именно благодаря его решительному настрою тогда и отказались от этого плана.

Не имел он отношения и к подложному тестаменту. Это была целиком инициатива Василия Лукича, науськавшего и Ваньку, и его, Алексея. Поэтому фельдмаршал Долгоруков вполне мог остаться в стороне. Так что делать шаг к решительным действиям ему вовсе не с руки. А все могло обернуться так, что иного выхода-то и не будет.

Алексей Григорьевич был вроде как лидером в роду Долгоруковых. Тем не менее прекрасно понимал, что стал таковым только благодаря случаю. Что тут поделаешь, если только у него нашлась дочь, которую можно было окрутить с Петром. Пусть он и был высокого о себе мнения, но прекрасно понимал, что и умом и решительностью Василий Лукич его превосходит.

Нет. Так дело не пойдет. Пока посланник доберется до брата, пока тот соберется да приедет сюда… Время. Алексей Григорьевич буквально чувствовал, как оно утекает сквозь пальцы. Поэтому не мешкая он сам поспешил обрядиться в платье и велел закладывать сани.

Как и следовало ожидать, Василий Лукич по первости воспринял поздний визит с явным недовольством. Однако уже первых слов оказалось достаточно для того, чтобы злость от недосыпа сменилась у него крайней степенью задумчивости.

– Значит, царский эскорт съехал с тракта и углубился в лес? – переспросил Василий Лукич, усаживаясь за стол и наливая себе холодного квасу.

– Может, опять ребячество? Решил вновь затеряться от всех в лесах да предаться охоте, – не без надежды высказал свое предположение Алексей Григорьевич.

– Кабы сам в то верил, не примчался бы ко мне посреди ночи. Говорил же тебе, зубки у волчонка режутся, – сделав пару изрядных глотков квасу и покачав головой, возразил Василий Лукич.

– Так ведь Иван при нем, к Катерине опять же…

– Алеша, ты как дитя малое, ей-богу. Не тот нынче Петр. Нешто не видишь? Кончать с ним нужно, вот что я скажу.

– Как это? – опасливо оглянувшись, нет ли в горнице кого лишнего, растерянно произнес Алексей Григорьевич и присел на стул.

– А вот так. Господь его уберег, так нам самим нужно расстараться. Погибель он нам. Нам и всему нашему роду.

– Это да. А тут еще и тестамент этот.

– Здесь-то как раз опасаться нечего, – успокоил брата Василий Лукич. – Мало ли чем там тряс Ванька. Никто документ тот не читал и поддельной подписи не видел. А бумагу я сам в камин бросил. Тут опасность от Ивана исходит. Ну сам посуди. Император с тракта свернул, следы путает. Стало быть, хочет затеряться.

– Так если хочет вволю поохотиться… – снова завел свое Алексей Григорьевич.

Василий Лукич лишь покачал головой. Брат старается ухватиться за соломинку. Удивительно, что он сообразил забить тревогу, не откладывая до утра. Скорее всего, поначалу испугавшись, сейчас он напуган еще больше, потому и старается найти свет в окошке. А его нет. Во всяком случае, Василию Лукичу все виделось весьма мрачным.

Затеряться в лесной глуши, окружив себя преданными людьми, да взять Ваньку в оборот. А что, он бы именно так и сделал. Конечно, ожидать подобного от мальца труднее всего. Но ведь чей внук-то. Петр Великий чуть старше его был, когда устроил стрельцам изрядное кровопускание.

– Если поохотиться, то было бы неплохо. Но ведь он не просто так ушел из Москвы. Он еще и роту Глотова из Семеновского полка с собой увел. Я тут про него разузнал. Службист, для которого существуют только уложения воинские да присяга. И офицеров таких же подобрал. Знаю, о чем Петр вещал. Мол, у него два гвардейских полка, и все такое. Но отчего Измайлова рота, а не Волкова, ближника Иванова?

– Ванюшка… – обреченно прошептал Алексей Григорьевич, сразу поверив брату.

– Алеша, ты не кручинься. Может, я и ошибаюсь. Правда, нам от того все одно толку мало. Как не станет Петра, глядишь, и опасности поубавится.

– И что ты предлагаешь?

– А чего тут предлагать? Ни на споры, ни на разговоры времени у нас не осталось. Пока окончательно не потерялся след, отправлю вдогонку людишек. Есть кое-кто на примете, за плату лишат живота любого, хоть крестьянина, хоть императора.

– Господи, спаси и сохрани! – истово перекрестился Алексей Григорьевич.

– Ты еще заблажи, – одернул брата Василий Лукич. – Не помощник он нам в этом деле, сами должны о себе позаботиться. Оно конечно, на том свете за помазанника Божьего, может, и плата особой будет, так хотя бы своих родных убережем. А это дело святое. Ты езжай домой, я сам обо всем позабочусь. Да, завтра бы с Сарычевым переговорить и Волкова к себе призвать. Только братцу нашему Василию о том ведать совсем не обязательно.

– Ага. Ну да. Понял.

– Вот и ладушки.

Несколько суток пути прошли без происшествий, если не считать того, что после короткого совета с Глотовым Петр приказал свернуть с тракта. Ивану не понравилось, что замыкающие, имевшие навыки настоящих охотников, занялись заметанием следов, оставленных на снегу, которому еще минимум месяц хозяйничать на земле. Но потом он успокоился. Чудит Петр, хочет, как и в былые времена, потеряться и выпасть из поля зрения опекунов. Ну да и бог с ним, батюшка сказывал, что это только на руку.