Дурбар в Лахоре - Елена Блаватская

Лагери разбиты с математическою правильностью. Каждый отделен от соседнего высокою стеною из вышитой, разукрашенной парусины, иногда из дорогих ковров и имеет свои улицы, особый вход и ворота с часовыми. Царская палатка всегда в глубине двора, прямо против главного триумфального входа, монумента вышитых материй и китайских цветных фонарей, а перед фасадом каждой дурбарной[30] палатки, лужайка, часто с временно устроенными на ней фонтанами, рядами фонарных столбов и, о боги браминов! рядами газовых рожков! Налево лагери раджей первого ранга: Кашмира, Путтиалы, Бахавалытура, Набба, Джинда, Алувалии, Мандии, Маллер-Котли и других магараджей. Направо – огороженные лагери раджей второго разряда: Кальзеа, Даджана, Фаридкота и др. Все это владетели, территории которых входят в район Пенджаба и Кашмира. Ни принцы Раджпутские, ни раджи из южной и центральной Индии не присутствуют на дурбаре северных провинций. Нескольким афганским вождям и мусульманским принцам было учтиво отказано в позволении явиться для представления вице-королю на этом дурбаре…

За лагерями нескончаемые ряды конюшен под открытым небом. Целые табуны лошадей, слонов, верблюдов теснятся между раскинутыми на огромном пространстве шатрами солдат и прислуги. Все это лишь издали напоминает европейский лагерь. Приблизьтесь, и вы будете поражены невиданными странными формами, яркими цветами и позолотой, богатыми восточными костюмами свиты и телохранителей, развевающимися коврами, флагами и значками, фантастически разукрашенными лошадьми и слонами, читтами[31] в вышитых бархатных попонах и шапках с намордниками, соколов в капюшонах на золотых цепях, всевозможной породы охотничьих горских собак с ошейниками, утыканными полуаршинными страшными иглами и теми тысяча и одной затеями, которыми раджи и деспоты Индии окружают себя теперь, как они то делали и во времена Александра Македонского…

Вот лагерь его светлости магараджи Ранбир-Синга Бахадура, великого командора достославного ордена звезды Индии, компаньона Индийской империи, советника императрицы Индии, почетного генерала императорской армии, главы Джамму и все-таки подозреваемого и находящегося под надзором всех англо-индийских полициантов повелителя кашмирского!.. Он привез с собою 35 сирдарей и столько войска, сколько ему позволили. Двор лагеря полон воинов. Одни в блестящих кирасах, в кот-де-маль и железных латах, в шлемах с высоким развевающимся плюмажем и пунцовых бархатных штанах; другие, инфантерия, в малиновых тюниках, голубых с серебром узких брюках, в белых ботинках и медных шапочках со спицом, на конце которого восседает четверорукий божок. Лагерь разделен вдоль центра широкой улицей с фонарными столбами по бокам, за которыми тянутся длинные ряды палаток: красных, голубых, зеленых, всех цветов радуги и с полубатареей артиллерии по обеим сторонам. В глубине улицы большой сквер, окруженный ханатами из ярко-красного сукна, нижние стены которого украшены полосами золотисто-желтой материи, вышитой черными узорами кашмирского фасона. В этот сквер мы входим через род портика, громадную шамсану из того материала, и перед нами в центре сквера возвышается дурбарная палатка самого магараджи, великолепный образчик передвижного дворца. Вся палатка ярко-малинового бархата с полосами, вышитыми золотом, и представляет вид двухэтажной китайской пагоды с загнутой по краям крышей. Стены подбиты шоколадного цвета сукном, сплошь вышитого, словно кашмировая шаль узорами. Колонны, поддерживающие внутри палатку, серебряные и увешаны канделябрами и дорогими лампами; а на стенах – зеркала в рамах в персидском вкусе. Под входным навесом – род передней залы, земля мягко устлана дорогими коврами, среди которых красуется толстейший бархатный ковер, ярко-пунцовый и весь затканный девизами из черного шелка и золота. А внутри – средняя огромная комната, застланная драгоценнейшими белыми коврами, по которым разбросаны груды подушек, подобные которым не красовались и на Парижской выставке. В глубине комнаты, на тронном месте и под балдахином, стоят два круглые кресла с драгоценнейшею и, быть может, уже слишком изобильною инкрустацией из чистого золота самых фантастических узоров, которыми так славится «счастливая долина Кашмира». Подушки сидений – из золотистой кожи, до такой степени густо зашитые золотом, что ее почти и не видно из-за вышивания. Две такие же скамейки перед креслами-тронами, а по обеим сторонам расставлены кресла из чистого серебра и с золочеными украшениями. За этими второй ряд, просто серебряных, но все с такими же великолепно вышитыми сиденьями; а за этими креслами следуют ряды стульев, покрытых великолепным вышиванием никош, которым так славится Кашмир. На этих тронах во время частного дурбара будут заседать сам магараджа и с ним рядом – вице-король. Кресла в первых рядах золоченые – будут украшены разными английскими сановниками, а за ними на просто серебряных скромно сядут, поджав ноги, подвластные им раджи и владетельные сирдари, тогда как на стульях поместится разная мелюзга.

Возле лагеря владыки Кашмирского расположен лагерь семилетнего магараджи Путтиальского. Упоминаю ради назидания русской публики вереницу имен и титулов, коими украшен сей юный принц: «Его светлость магараджа Ражиндар-Синг, Мохиндар-Бахадур, Фарзанд-и-Хас, Даулат-и-Ин-гли-шия, Мансур-и-Заман, Эмиль-уль-Умра, магараджа Джирадж, Раджашар, Раджган, владыка Путтиалы». Невзирая на свой юный возраст, маленький потентат отличается замечательным великодушием. Он только что пожертвовал, и «так прямо от себя», уверяют нас газеты, – и без малейшего на то намека со стороны своего резидента 50 000 рупий на «патриотический фонд». Этот фонд предназначен для вспоможения раненым в последнем походе на Афганистан. И хотя с каждого фунта стерлингов не придется и шиллинга на долю туземного английского войска в Индии, однако же с подпиской обращаются преимущественно к туземцам, быть может потому, что англичане ничего не дают, предпочитая получать, а не отдавать заработанные в Индии капиталы.

Лагерь этого щедрого bebe чрезвычайно красив и оригинален и, вместо двора к его палатке ведет прелестный, у кого-то занятый сад. Его палатки – пунцовые с черными и белыми полосами, а дурбарная палатка в виде огромного двойного купола. За принцем следуют пятьдесят слонов и батарея артиллерии, пушки которой все, кроме одной, забиты. Далее тянутся лагери магараджей Наббы и Джинда…

Между двумя последними существует соперничество еще с первых дурбаров вице-королей Индии, соперничество, которое и разыгралось в нынешнем году самым неожиданным образом. Оно состоит в том, кто из них перещеголяет другого в роскоши и оригинальности царских затей. До сей поры пальма первенства постоянно доставалась магарадже Наббы. Но в этот год его светлость был неприятно поражен подставленной ему соперником ножкой. Раджа Джиндский появился среди лахорского народонаселения, и толпы разинули рты, да так и остались до конца дурбара… Секретно заказанный им фаэтон оказался весь из чистейшего серебра! Необычайно оригинального и элегантного рисунка, этот экипаж поразил всех своими огромными размерами. Девять чистокровных лошадей, залитых в серебряные сбруи, тащили его тремя тройками по старой форейторской моде с постильоном на спине каждого коренника. Позади восседали в серебряном же заднем сидении два фантастических егеря, а сзади, на серебряных же запятках качались босые и голоногие чупрасси, в голубых бархатных кафтанах с золотым шитьем и длинными серебряными махалками, на концах которых развевались белые хвосты яка, которыми туземные слуги отгоняют от саабов мух и комаров.