Двое для трагедии - Анна Морион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Откуда, черт возьми, возник мой нездоровый интерес к этой девушке? Именно нездоровый, ведь раньше я думал о людях лишь как об источнике пищи. И уж тем более, меня не волновало, какое впечатление я могу произвести на них: обижу ли, напугаю, заставлю ненавидеть меня и считать сукиным сыном. Хищник не видит в своей жертве никакой красоты, кроме той, что скоро утолит ею свой голод.
Так что со мной? Я деструктивен? Неужели меня влечет к Вайпер именно по этой причине? Что мне делать, если это на самом деле так? А вдруг мое увлечение этой смертной превратится в нечто большее? Тогда мне придет конец: мы влюбляемся лишь раз. На всю жизнь. Мы или вечно счастливы, или же отдаем нашу страсть напрасно, живя в муках неразделенной любви, не имея возможности излечить свое сердце другой любовью, ведь оно на всю оставшуюся жизнь будет отдано только одной жизни.
Нет, я не впаду в эту крайность и не полюблю смертную. Да ведь это и невозможно. Мучения от любви – не мой удел.
Так что мне делать? Что предпринять, чтобы прогнать образ Вайпер из моего сознания? Как избавиться от этих противоречивых для хищника чувств? Что-то непонятное творится в моей душе. Но что? Этому нет названия. Нельзя заходить дальше, нельзя наслаждаться обществом смертной. Нельзя позволять себе думать о ней, позволять себе наслаждаться ее красотой, и голосом. Ее существованием. Она – всего лишь источник пищи… Черт, как легко говорить все это! Однако я даже не пытался осуществить свои же планы изгнания из своей головы Вайпер и заставить покориться мне мои собственные мысли. Уверен, у меня хватит силы воли отказаться от нее позже, в том случае, если я почувствую, что увлекся Вайпер сверх меры. Я просто забуду о ней и сотру ее образ, но, пока этот момент крушения не наступил, я буду стараться понять эти чувства, постигнуть эту тайну, попытаюсь разгадать загадку этой смертной.
Для меня это будет своего рода эксперимент – узнать, насколько я силен и насколько подчиняется мне мой разум. Просто видеть Вайпер. Просто разговаривать с ней, слышать ее голос и смотреть в ее яркие темные глаза, в которых всегда царит легкая грусть и некоторая замкнутость. Я чувствовал, что за этим барьером скрывается что-то прекрасное, что можно разгадать лишь, когда мне удастся уничтожить эту стену.
Душа Вайпер подобна жемчужине, томящейся в твердой раковине на дне океанского желоба.
Глава 9
Поведением Седрика Моргана обескуражило меня. Ну, и как можно понять этого странного парня? То оскорбляет, то вдруг извиняется! То он холоден и зол, называет меня трусихой, обвиняет в трусости, и вдруг сам же ищет встречи со мной! Он даже дважды извинился и, словно желая загладить свою грубость, поделился со мной очень личным. Когда Седрик рассуждал о Шарле Бодлере, я почувствовала в нем родную душу. Мне было непередаваемо приятно от рассуждений Моргана, ведь сама я рассуждала так же. Он передал словами то, что чувствовала я, читая мрачные творения этого великого французского поэта.
Как жаль, что я не владею французским языком, чтобы, как и Седрик, чувствовать истинную красоту и оригинальные мысли Бодлера, не искаженные чешским переводом! Но, даже в весьма искаженном виде, его стихи оставались прекрасными.
Седрик – романтик. Не может быть иначе. Тот, кто предпочитает Гете, Петрарку и Бодлера, не может быть всего лишь отстраненным ценителем, не ощущая на себе силу и мощь гения этих авторов. Их может понять лишь тот, в чьей душе есть романтика. Увидев, насколько увлек Седрика наш разговор о поэзии и литературе, я поняла, что он всерьез увлекается ею. Но, если в поэзии мы были практически единогласны, в литературе, как оказалось, наши вкусы расходились просто монументально: Седрик любил серьезную, тяжелую литературу, а я предпочитала легкий и пленительный жанр – романы о вампирах.
«Ну вот, теперь он думает, что я легкомысленна… Хотя, какая разница, что он думает?» – с неудовольствием подумала я, но в душе призналась себе, что мне важно знать его мнение. Хотя, на что надеяться? В глазах Седрика я выглядела глупенькой или даже недалекой. Но, Боже, какой же он странный! И как он умеет убеждать! Я ведь твердо решила отказаться от его «помощи», и уже мысленно попрощалась с ним, но уже завтра встречаюсь с ним в библиотеке!
Чистой воды абсурд. Всего лишь короткий разговор, прояснивший так много.
Весь оставшийся день я провела в размышлениях, но они померкли наряду с презентацией для семинара по истории Чехии. Презентация заняла у меня много времени: нужно было довольно коротко и доступно описать биографию и влияние исторической личности на развитие Чехии. Моим выбором стал национальный герой – Ян Гус. Делать дела, спустя рукава, я не любила, поэтому презентация вышла очень даже достойной. Чтобы размять спину и ноги, я изредка отрывалась от монитора ноутбука и бродила по комнате, или шла на кухню, сделать кофе. К вечеру у меня не осталось никаких сил. Отредактировав последний слайд, я захлопнула ноутбук, взглянула на часы и удивилась своей выдержке: шесть часов! Пролетели быстро, как одна минута!
За окном давно стемнело, лишь одинокий фонарь тускло освещал улицу и кусок придомовой территории.
Как изнемогающий от кислородной недостачи дельфин, я нуждалась в глотке свежего воздуха: моя голова была словно вылита из бронзы. И, надев, пальто и сапоги, я спустилась во двор. Вечер был тихим и прохладным. Все вокруг дышало свежестью. Я спрятала руки в карманы и принялась наматывать круги вокруг фонаря. После долгих часов, проведенных в душной квартире, я с удовлетворением чувствовала свободу и вновь настигшую мой усталый разум ясность сознания. Казалось, вечерний воздух вывел меня из состояния летаргического сна. Взглянув на окна своей квартиры, я с сожалением подумала о том, что мне придется возвратиться туда. Но вдруг, из ниоткуда, во мне родилось упрямое желание прогуляться по вечерней Праге.
Вечерняя Прага небезопасна для одиноких девушек, но этот факт никогда не страшил меня, и я направилась на
