Пастыри ночи - Жоржи Амаду

Да, он должен навсегда вырвать ее из сердца, изгнать из мыслей. Даже если для этого ему придется не видеть ее больше, не бывать в доме Капрала, даже не пойти на день рождения Тиберии, где он обязательно встретит Мариалву и Мартина. Тиберия, разумеется, никогда не простит ему этого. Но и Мартин поступил бы так же, если бы не над ним, а над Курио нависла подобная опасность. Курио вдруг вспомнил случай, который доказывал верность Капрала в дружбе. Когда-то он ухаживал за рыжей метиской, они были чуть ли не помолвлены, во всяком случае, считались женихом и невестой, когда Мартин, ничего об этом не зная, пригласил метиску танцевать и сделал ей нескромное предложение. Она, бесстыдница, так и растаяла и тут же согласилась, хотя перед Курио разыгрывала комедию, выдавая себя за невинную девушку из хорошей семьи. Сговорившись с Мартином о встрече после бала, она, однако, предупредила его, что надо будет поостеречься Курио, потому что она его невеста, и, если он что-нибудь заподозрит, Мартин сам понимает, чем это может кончиться.

Вероломная метиска никак не ожидала, что Мартин тут же, в зале, покинет ее, и осталась стоять с глупым видом. Значит, невеста Курио готова отдаться первому встречному? До крайности циничная и бесстыдная, неужели она не знала, что Курио — брат Мартина по вере, что он его лучший друг? Не прошло и двух недель, как они оба совершили жертвоприношение и спали, как спят два кровных брата, в одной кровати. Не будь они на празднике, Капрал надавал бы ей пощечин, чтобы научилась уважать своего возлюбленного.

А когда пришел Курио в отутюженном новом костюме, Мартин рассказал ему про подлость рыжей метиски, которая робко наблюдала за ними издалека. Курио хотел тут же учинить скандал и порвать с метиской, выказав ей свое презрение, но Мартин, опытный в таких делах, удержал друга. Пусть Курио сначала прикинется взбешенным, посоветовал он, затем великодушно простит, но потребует, чтобы девчонка легла с ним в ту же ночь. И только потом выставит потаскуху за дверь. Курио так и сделал, хотя ему претило разыгрывать эту комедию. Никогда он не сможет стать покорителем женщин вроде Мартина из-за своей неизлечимой сентиментальности.

Итак, Курио, если он не хотел поступить как самый недостойный из друзей, оставалось только вырвать эту любовь из своего сердца, никогда больше не смотреть на Мариалву, не говорить с ней. Он знал, знал совершенно определенно, что если встретит ее, если взглянет в ее умоляющие глаза, то не устоит, признается ей в своей любви, предаст друга, брата по вере. Курио замолчал, он решился: никогда не видеться с Мариалвой, не говорить ей ни слова о чувствах, пылавших в его груди; пусть до конца дней своих он будет страдать от сознания, что потерял Мариалву, пусть больше не полюбит ни одну женщину и навсегда останется несчастным, но достойным дружбы Мартина. Ах, Мартин, брат мой, пусть я погибну, но поступлю как истинный друг! Взволнованный Курио чувствовал себя героем. Он бросил взгляд на улицу и вдруг увидел ее: она стояла у входа в кино, закрытого в этот утренний час, и улыбалась ему, потом подняла руку и помахала. Курио решил, что у него галлюцинации, закрыл глаза, снова открыл. Мариалва улыбнулась еще шире, еще энергичнее помахала рукой, а Курио уже ничего, кроме нее, не видел; без следа исчезли самые твердые его намерения, самые героические решения. Где-то далеко возник образ Мартина, но Курио прогнал его. В конце концов разве предосудительно поздороваться с женой приятеля, немного поболтать с ней? Наоборот, его нежелание видеть ее, разговаривать с ней могло показаться подозрительным. Все это пронеслось в голове Курио в какие-то доли секунды. Придерживая цилиндр, он бросился на другую сторону улицы, не обращая внимания ни на трамвай, ни на грузовик. Мамед вскрикнул, решив, что Курио задавило, но Курио каким-то чудом уцелел. Что с ним сегодня происходит? Сначала какая-то апатия, теперь этот внезапный припадок безумия. Охваченный любопытством, араб вышел на улицу и увидел Курио, который заворачивал за угол, оживленно разговаривая с красивой женщиной. Мамед покачал головой: этот Курио не теряется. И поскольку трудно было ожидать скорого возвращения зазывалы, он с характерным восточным акцентом принялся сам расхваливать преимущества сенсационной распродажи товаров по баснословно дешевым ценам.

11

Невозможно было привыкнуть к изменениям, происшедшим в жизни Капрала. Теперь, чтобы увидеть его, нужно было идти к нему домой, он уже не появлялся там, где постоянно бывал раньше, и поймать его стало чрезвычайно трудно. Правда, он вернулся в свои излюбленные места, где по-прежнему демонстрировал великолепную игру для развлечения и в назидание молодежи. Однако много выиграть он не стремился, зарабатывал лишь на самое необходимое: на фасоль, солонину, муку и масло. Обычно же сидел дома, наслаждаясь семейным уютом.

Находились такие, что считали Капрала пропащим человеком, которого уже невозможно спасти, раз он в полном подчинении у Мариалвы, раз она им командует и держит его под башмаком. Долго не влюблялся Капрал, боясь расстаться со свободой, но когда это случилось, отдался семейным радостям без остатка. Друзья и знакомые вспоминали прежнего Мартина — вольного как ветер, любителя выпить, азартного игрока, превосходного танцора, открывавшего все праздники. Этот Мартин исчез навсегда, вместо него появился робкий супруг, строго соблюдающий домашний распорядок дня.

Однако с ним может случиться и кое-что похуже, если принять во внимание слухи насчет того, что слишком часто стали видеть его жену вместе с Курио, которые оживленно о чем-то беседуют, весело смеясь и переглядываясь. Правда, Мартин и Курио — близкие друзья и даже братья по вере, поэтому, возможно, приятельские отношения его жены и друга диктуются обычной вежливостью. И все же большинству они казались подозрительными. Только Мартин словно ничего не замечал, целиком поглощенный своей страстью и прелестями супружеской жизни.

Однако надо заметить, что многими из тех, кто порицал Капрала или сочувствовал ему, руководила зависть.

Зависть эта не была уже столь сильной, как в первые дни, когда все втайне мечтали о женитьбе. Брачный пыл постепенно охлаждался ограничениями, на которые пошел Мартин, и все же порядок и комфорт домашнего очага порой продолжали волновать воображение Ипсилона и негра Массу, не говоря уже, разумеется, о Курио, ибо последний только и мечтал о том, чтобы жениться, и жениться, конечно, на Мариалве.

В этом-то и состояла основная трудность. Их нежные чувства друг к другу все росли с того дня, когда они встретились на Байша-до-Сапатейро у магазина «Дешевый мир» и пошли вместе, неловкие и немного смущенные. Некоторое время молчали, не зная, с чего начать.

Шли рядом и смотрели под ноги, то улыбаясь, то становясь серьезными. Наконец Мариалва взяла инициативу на себя и тихо сказала:

— Я хотела поговорить с вами…

Курио поднял глаза и встретился с открытым и грустным взглядом Мариалвы.

— Со мной?

Чтобы попросить вас кое о чем… Уж и не знаю…

— Так просите… Я готов сделать для вас все, что потребуется…

— Обещаете?

— Обещаю…

— Так вот я хотела… — пролепетала она робко и стала совсем грустной.

— Что? Говорите…

— Хотела попросить вас, чтобы вы не приходили к нам больше.

Курио словно кто-то ударил в грудь. Он ожидал чего угодно, только не этой просьбы, разом покончившей с его надеждами. И хотя он сам незадолго до этого решил не появляться больше в доме Капрала, слова Мариалвы ранили его в самое сердце. Лицо Курио исказилось гримасой отчаяния, он ничего не мог сказать и остановился посреди улицы. Мариалва тоже остановилась, сочувственно глядя на юношу. Затем коснулась его руки и сказала:

— Если вы будете ходить к нам, к добру это не приведет…

— Почему?

Мариалва опустила глаза.

— Значит, вы ничего не замечаете… Мартин в конце концов начнет подозревать, он уже и сейчас чувствует что-то неладное…

Новый удар в грудь. Неужели Мартин уже догадывается? Что делать? Ах, брат мой, какой ужас!

— Но ведь между нами ничего нет…

— Именно поэтому нам лучше не видеться… Пока ничего нет… Потом будет тяжелее…

Вот тогда-то ошалевший от страсти Курио, забыв, что они стоят на шумной многолюдной улице, взял руку Мариалвы и спросил сдавленным голосом:

— И ты считаешь, что…

Она снова опустила глаза.

— Как ты, не знаю… Что же касается меня…

— Я не могу без тебя жить…

Она снова зашагала.

— Пойдем, а то люди оборачиваются…

Мариалва объяснила Курио, что между ними ничего не может быть. У нее обязательства по отношению к Мартину, он ее привез, дал ей все, он безгранично добр и безгранично предан, он с ума по ней сходит и способен ради нее даже на преступление. Она не может покинуть Капрала, хотя и не любит его, хотя ее сердце бьется для другого. Они оба, она и Курио, должны пожертвовать своим чувством, чтобы не ранить Мартина, не причинить ему боли. И вот она решила, как ей это ни тяжело, не видеться больше с Курио. И он должен поддержать ее, он ведь друг Мартина, у их любви нет будущего. Поэтому она и пришла к нему, чтобы он, пообещал ей никогда больше не стараться увидеть ее.