Вожди СССР в откровениях соратников, охраны и обслуги - Алексей Богомолов

С другой стороны, он был законодателем стиля для многих сотен тысяч чиновников, носивших «сталинские» френчи и сапожки. Единственным исключением из правил был фантастической роскоши мундир генералиссимуса, который сшили для Сталина после Великой Отечественной войны. Выглядел он феерически, более всего напоминая одеяние какого-нибудь латиноамериканского или африканского диктатора. Один образец этого мундира сохранился до нашего времени. Он представляет собой двубортный френч цвета морской волны со стоячим воротником с двумя рядами (по 6 штук) золотых пуговиц с гербом СССР (сильно подозреваю, что золото настоящее). На рукавах шитые золотом лавровые ветви, на воротнике – аналогичная отделка. Полы френча, а также края рукавов отделаны красным. Внутренняя часть воротника тоже алая. На погонах, естественно, тоже шитых золотом, – герб СССР в полном цвете и вышитая пятиконечная звезда. Правда, носить такой мундир Сталин отказался, как рассказывают очевидцы, сказал: «Я не павлин. Достаточно на моём мундире только петлиц». И скромно ходил в стареньком маршальском кителе со звездой Героя Соцтруда…

Иногда скромность вождей и их близких была просто болезненной. Алексей Алексеевич Сальников, офицер 9-го управления КГБ, работавший с первыми лицами СССР с середины 1950-х годов, застал многих сотрудников, которые обслуживали в Кремле проживавших там старых большевиков. И он передал мне рассказ своей коллеги, во второй половине 1930-х годов обслуживавшей вдову Ильича: –  Крупская жила на Коммунистической улице. Тапочки у неё были рваные-рваные. И она всё время мучила женщину, которая за ней и по дому ухаживала, её тёзку Надю, чтобы та ей их ремонтировать отдавала. В здании Арсенала была сапожная мастерская. Отнесёт сестра-хозяйка тапочки в мастерскую, а ей говорят: «Уже ниткам не за что уцепиться, взяли бы да сшили ей новые!» И потом мастера сделали новые. «Надежда Константиновна, мастера говорят, что некуда ниткам зацепиться, вот новые сделали». А Крупская отвечает: «Я же вас просила, чтобы мне те заштопали! Отнеси обратно, Надюша!» Сестра-хозяйка было собралась отнести обновку обратно. Но Надежда Константиновна, подумав, всё-таки нашла новым тапочкам применение: «Не надо относить обратно. Я в воскресенье собралась в дом престарелых поехать, их кому-нибудь подарю». Поехала в дом престарелых и отвезла. Это рассказывала мне именно та женщина, которая её обслуживала…

Большинство советских чиновников, даже высокого ранга, в довоенные годы были далеки от веяний моды. И часто попадали впросак, особенно за границей. Анастас Микоян, занимавший высокие государственные посты в СССР более 50 лет, вспоминал о своей первой поездке в Европу и Америку в 1936 году.

–  В Берлине, куда мы приехали после Варшавы, с нашей делегацией произошёл курьёзный случай. В СССР тогда одевались просто. Я, например, ходил в гимнастёрке, армейских сапогах и носил фуражку военного образца. Перед отъездом мне сшили костюм и ботинки «на европейский манер». Товарищам, которые ехали со мной, в Москве тоже сшили костюмы в ателье. Когда мы вышли на берлинском вокзале, то заметили, что все немцы с удивлением смотрят на нас. Подумываю: что такое? Оборачиваюсь и вижу, что все мы в одинаковых шляпах, ботинках и костюмах, одного цвета и фасона. Удалось исправить положение только в США.

Уже через много лет после описанных событий Анастас Микоян в очередной раз отправился в США на похороны президента Кеннеди. И в этот раз оказался полностью экипированным, хотя и не особенно понимал, во что именно и как ему нужно было одеваться. Виктор Суходрев, сопровождавший его в качестве переводчика в этой поездке, вспоминал:

В послесталинские времена манера одеваться у советских лидеров тоже не предусматривала следования моде. Хрущёв был в этом смысле человеком достаточно консервативным. Единственное, что он мог сделать, – это надеть вместо классической рубашки вышитую украинскую сорочку. Как вспоминал заместитель начальника его охраны Николай Васильев, Хрущёв одевался только в советское, то, что шилось для него в спецателье. Даже материал для его костюмов был отечественным:

–  И не дай бог, чтобы он чего-нибудь импортное надел. Он носил только наше, кроме шляпы. Но потом на фабрике стали и шляпы делать, и он всё говорил: «Наконец хоть иностранщину сброшу!» И везде он прославлял кунцевский материал, трико, драп, всегда хвалил его.

Больше всего Хрущёву не хотелось надевать фрак – уж слишком забавной выглядела бы его фигура в подобном наряде. В первый раз вопрос о нём встал в 1955 году во время подготовки к Женевской конференции. Сын Никиты Сергеевича Сергей Хрущёв вспоминал:

–  Сразу возникала масса проблем, связанных с протоколом: во что одеваться, как здороваться, какими вилками пользоваться и многое другое. Отец не стеснялся задавать вопросы, главным экспертом по этикету стал Молотов.

Представители Министерства иностранных дел заикнулись даже о фраках. Я представил себе отца во фраке и не смог удержать улыбки, уж больно они не сочетались. Отец, видимо, думал о том же. Он стал рассказывать о поездке Микояна в 1930-е годы в Америку, вспомнил, как потешались тогда над его фраком.

– И ты наденешь фрак? – замогильным голосом перебила его мама.

– Нет, примут и таких. Нечего подлаживаться. Хотят разговаривать с рабочими – пусть привыкают.

Проблема фраков отпала. Несмотря на все старания, выглядели наши отцы неуклюже, понадобились годы, чтобы освоиться.

Хрущёв приехал в обычном костюме. Но через год ему пришлось отправиться в Великобританию, а английский протокол был одним из самых строгих.

–  Неожиданно снова, как и перед Женевой, встал вопрос о фраках. Теперь отец отверг предложение с порога, не помогла даже ссылка на планирующийся визит к королеве. Запросили хозяев. Англичане ответили, что фрак общепринят, но если он стесняет гостей, то они могут явиться в любой приличной одежде, предпочтительно тёмного цвета.

Отцу срочно сшили чёрный пиджак, служивший потом ему верой и правдой не один год и при зарубежных визитах, и на приёмах в Москве.

Костюмы для первых лиц государства с конца 1950-х годов шили в специальном ателье в начале Кутузовского проспекта. Конечно, сами вожди туда не приезжали, примерки проходили либо на работе, либо в домашних условиях, но жёны членов Президиума ЦК, а потом и Политбюро бывали там. Вообще-то там было три уровня обслуживания. Первый – для членов Политбюро и секретарей ЦК, второй – для членов ЦК, третий – по списку: министры, аппарат ЦК и прочие. В хрущёвские времена ткани, как правило, использовались отечественные, а в брежневские стали закупать и импорт. Сама работа без стоимости ткани стоила в семидесятые годы прошлого века рублей сорок – пятьдесят. А материал мог быть и дорогим – стоить втрое дороже. Уже при Брежневе появился там и специальный магазин, в котором можно было приобрести некоторые западные изделия, причём не за чеки «Внешпосылторга» или валюту, как в магазинах «Берёзка», а за обычные рубли. Ещё один магазин такого рода был в ГУМе, так называемая «сотая секция». Посещать её могли только «избранные», обычно родственники «руководителей партии и правительства». На входе каких-либо пропусков не требовали, но нужно было, чтобы или тебя знали в лицо, или ты был в списке, или мог сказать своего рода «пароль» – имя-отчество человека, «от которого» ты пришёл. Третий магазин «закрытого типа» находился в Доме приёмов на Ленинских горах. Там проблем с «отсечением» посторонних лиц не было, поскольку вся территория находилась за высокой стеной и под круглосуточной охраной. Просуществовало это «предприятие советской торговли» до 1987 года, а потом было ликвидировано в рамках горбачёвской «перестройки» и «борьбы с привилегиями». Кстати, особенностью всех этих магазинов было то, что товары в них продавались по более чем щадящим ценам.