Сожженные мосты - Александр Афанасьев

Перевернул первого — лицо гримом измазано, черная шапочка на голове. Дыра в грудной клетке — от винтовки, еще одна рука повреждена, и сильно, — это, кажется, пулемет. Правая! Так вот почему он из «Шмеля» не врезал! Ему пулеметной очередью руку зацепило, он в шоке был и с левой не выстрелил — а потом его Соболь на Луну отправил. Вовремя, ох вовремя — еще бы пара секунд — и врезал бы он по нас.

На груди была кобура, притянутая ремнями, сотник отстегнул клапан, выругался еще раз. Валлонский Р-90, новейший пистолет-пулемет, весит немного, стреляет очень даже изрядно. Где же они берут такое…

Пистолет-пулемет был целым — почти. Кажется, осколок чиркнул по пластиковому корпусу, но механизм не повредил — просто царапина.

— Чебак!

Перебросив сторожащему с пулеметом Чебаку трофей, сотник направился дальше, перевернул второго, тоже кошкой.

Этот — гражданский по виду. Одежда неприметная, темных и серых тонов. Лифчик[45], самопальный похоже, на четыре магазина к штурмкарабину Токарева. Сам штурмкарабин Токарева, с гражданским пластиковым ложем сплошным, с пистолетной рукояткой, с оптикой — рядом валяется. Приклад в хлам, ложе повреждено, прицел, кажется, тоже, про железо — неясно. Три гранаты — понятно, почему три: было четыре — одну бросил. Все три — РГДшки[46]. Башки совсем нет, вся куртка в крови.

Бросил еще раз кошку, подтащил автомат. Ремень оказался целым — забросил автомат за спину, повернулся к Чебаку:

— Сходи снайпера пошмонай. Осторожно — растяжки. Иди, как шли они.

— Понял… — Чебак пошел вниз.

— Соболь, Певец, — поднимайтесь. Осторожно.

— Есть.

Сам сотник присел там, где только что занимал позицию Чебак. Рядом лежал пистолет-пулемет, Велехов покрутил его в руках, приложился. Прицел в порядке, работает, магазин полный.

— Ни хрена себе… — выразился Певец.

— Ты там дальше посмотри, — устало произнес сотник, — и пошмонай, я карманы не шмонал. Осторожно только.

Соболь тоже привстал, глянул на площадку. Глаза сразу зацепились…

— Ё-моё!

— Вот-вот. Вовремя ты его осадил. Еще бы немного, и он бы из этой штуки со всей дури по нас врезал.

Соболь покачал головой.

— Я видел, он приподнялся, что-то на плече было у него. Но такое… Это что же здесь творится, командир?

— Спроси что полегче.

— Командир, лови, — Певцов прыгнул к ним сверху, бросил на колени какую-то небольшую штучку, — узнаешь?

Еще бы не узнать — пульт подрыва!

— Ты охерел? — вызверился сотник.

— Нормально. Я батарейки вынул — в футбол играть можно.

— Как бы твоей башкой не сыграли потом. Где взял?

— У черного в кармане. И пистолет — там же.

Певцов с гордостью показал пистолет. Пять-семь, под тот же патрон, что и автомат.

— Это что они тут взрывать собирались?

— Хорошо, что не нас. Скорее всего, фугас где-то на дороге. Надо саперов вызывать.

— На нас, что ли?

— А на хрена тогда не взорвали?

Вопрос…

— Командир!

Все повернулись к поднимающемуся вверх по склону Чебаку, в руках он держал длинное снайперское ружье.

— Все чики-чики. Еще один двухсотый, чистый. Голова развалена. Вот это — рядом с ним валялось.

Такое оружие сотник видел в репортажах из далекой жаркой Африки. Да еще когда на срочке выезжали на совместные маневры с парашютистами Священной Римской империи. Вот у них и были — винтовки «Erma PSG» — полуавтоматические, точные и очень дорогие.

— Это что тут, спецназ был? — спросил сам себя Певцов.

— Помолчи, — оборвал его сотник. — Чебак, где рация?

— Господин сотник, я, когда к вам побежал, ее там оставил…

— Где «там»? Ты что, совсем охренел в атаке? Нет, вы посмотрите на него, он рацию зараз оставил и побежал!

Чебак повинно опустил голову.

— Винтовку оставляешь здесь, пулемет тоже — и мухой за рацией!

— Есть!

Чебак побежал вниз, чуть не падая.

— Мы и в самом деле, — проговорил Петров (это было для него необычно, потому что в жизни он предпочитал молчать), — как рвануло, мы подумали, хана казаку.

— Казака на такое не возьмещь. Но эти гаврики и впрямь на чего-то нацеливались…

— Слушай, командир, — сказал Петров, — ты помнишь, как в нас первый раз выстрелили?

— Ну?

— Из чего стреляли?

Сотник припомнил — получалось хреново, башка ныла по-страшному.

— Из «токаревки», так ведь засандалили?

— Мабуть, и так. И что?

— А вот что. Двое — одинаково одеты, спецы — без вопросов. И оружие спецовское. И рожи… что-то мне подсказывает, что сильно не местные. А третий… левый какой-то, словно вообще не при делах был, так, мимо шел. Сечешь?

— Проводник?!

— Сечешь. Значит, не сильно шарахнуло.

— Так он, выходит?..

— Выходит. Чебак перед поворотом тормозить стал. На машине пулемет, сама машина казачья. Вот он и шарахнул — без команды. Эти стали отходить — и нарвались…

— Странно. Не похожи эти, в черном, на тех, которые нарываются.

— Мы местных реалий не знаем. Спроси при случае, что полагается делать при обстреле, если идешь не в колонне. Зуб даю — по возможности увеличить скорость и проскочить место обстрела. Вот они отходили — и не парились особо на этот счет. Снайпер прикрывать сел, эти двое дорожку топтать пошли. Сколько нас в «Егере» могло быть? Ну, человек семь — по максимуму. Кто же мог знать, что мы такие отмороженные, что машину остановим и вчетвером рванем на прочесывание лесного массива. Они не ожидали, поэтому и откинулись. Если бы нас ждали, подпустили бы поближе, сначала бы из «Шмеля» обоими зарядами вжарили, потом бы добили тех, кто трепыхается. Снайпер опять-таки поработал бы. И свалили бы, а мы бы тут лежать остались.

Сотник прикинул — а по-другому и не получалось.

— Голова… — похвально сказал он.

Снизу, запыхавшись, вернулся Чебак, с рацией.

— Господин сотник, рация.

— Вижу. Теперь штаб мне дай.

Чебак развернул рацию — она была новой, антенна представляла собой нечто вроде раскладывающегося круглого веера на подставке. Не то что старые модели, у которых для работы надо антенну на ветку забрасывать.

— Ковыль, я Город. Ковыль, я Город, прошу связи.

— Город, я Ковыль, принимаю отчетливо.

Чебак протянул гарнитуру связи сотнику.

— Ковыль, я Город. Нахожусь… не знаю, где нахожусь, рацию на сигнал поставлю. Атакован снайпером, уничтожил группу духов, в количестве трех. Потерь не имею.

— Город, я Ковыль. Вы под огнем?

— Никак нет. Но предполагаю наличие фугаса, заложенного на дороге. Собственными силами обнаружить не могу.

— Принял. Оставайтесь на месте. Посылаем подкрепление воздухом, на подлете обозначите себя. Одна красная, как поняли?

— Понял, одна красная.

— Верно, конец связи.

Сотник вытер пот со лба.

— Чебак, Петров, выдвигаетесь к машине. По прибытии «вертушки» дадите сигнал — одна красная. Певцов — со мной.

— Есть!

Вертолет прибыл довольно быстро — услышав шум вертолетных лопастей, снизу, от дороги, как и было условлено, пустили одну красную. Вертолет пошел на снижение, прямо на дорогу. Чебак и Петров тормознули едущих по дороге поляков — вообще ездили тут мало, проселок как-никак, развернули обратно.

Прибыли в полном составе: Дыбенко, Чернов, еще четверо саперов под командованием хорунжего Богаевского, несколько казаков из числа отдыхающих смен. Наскоро переговорив с хорунжим Петровым, Дыбенко и Чернов стали выдвигаться вверх по склону.

Есаул, поднявшись к месту подрыва, наскоро огляделся, заметил изрешеченные шрапнелью стволы деревьев, присвистнул:

— Повоевали…

— Так точно! — поднялся сотник.

— Ты не такточничай… — осадил есаул, моментально въехав в тему, — сильно?

— Никак нет. Верхом прошло, волной шандарахнуло только.

— Шандарахнуло, говоришь… В ПВД врачу покажешься, как прибудем. А это — с двухсотых, что ли, снял?

Есаул указал пальцем на составленные рядком стволы…

— С них…

— Бардзо добры карабин…[47] — Чернов легко подхватил тяжелую «Эрму», приложился, — бардзо добры карабин, давно таких не видел.

— Там еще круче… — сотник кивнул назад.

Есаул легко поднялся повыше, и через несколько секунд оттуда донеслось сакраментальное «ё…».

Чернов положил винтовку туда, где она лежала.

— Что там? — он кивнул наверх.

— «Шмель», — коротко ответил сотник, — чуть не попали под него.

Подъесаул покачал головой.

— Кратко — как?

Сотник прикрыл глаза — вспоминая.

— Ехали по дороге, не трогали никого. Тут выстрел, затем еще один — одиночные. Вышли из зоны обстрела, тормознули. Принял решение прочесать массив.

Чернов покачал головой.

— Ты совсем охренел в атаке, сотник. Вчетвером — на прочесывание идти? Хоть бы помощь вызвал.