Измена. Мой непрощённый (СИ) - Соль Мари

Глава 20. Настя

«Привет, могу я заехать?», — читаю, паркуясь у дома.

Пишу ему:

«Привет, а зачем?».

«Подарки отдать», — отвечает. Ну, надо же? Вспомнил!

«В другой раз. Я уже спать собираюсь», — нажимаю «отправить».

«Собираешься, или спишь?», — уточняет Самойлов. Ему-то что?

«Сплю», — спустя пару секунд отправляю в ответ.

Приходит всего одно слово: «ОК».

Хочу написать ему что-нибудь, вроде: «Воспользуйся почтой. И то быстрее получится». Но сдерживаюсь! Злости во мне на чайную ложку. А вот радости на целый кувшин. Так всегда после наших свиданий. Он как будто меня заряжает своим… Ну, в общем, собой! И эта зарядка внутри меня держится долго. Эта близость, она как наркотик. Мне кажется, я влюблена.

Глупо, конечно! Наивно и глупо. Гормоны это. Совсем не любовь! Но перед сном я ласкаю себя, вспоминая моменты. Горячие сцены из нашей каморки. Я так привыкла к этому месту, что едва ли сумею его променять. Витя предлагал снять квартиру. Он давно собирается съехать от тёти. Вот и повод нашёлся! Но я не смогла поддержать.

Квартира — уже что-то личное. Там будут его территория, вещи, еда. Здесь же мы оба с ним, вроде как, гости. Он — на работе, а я проезжала случайно. Решила заехать, спросить кое-что…

Квартира — это ответственность. Возникнет желание в ней прибираться. Приготовить поесть. Здесь же, в каморке, я просто себя отпускаю! Мы вместе смеёмся, сгребая кровать. Из еды только чипсы, батончики и виноград. Как-то раз заказали доставку, так они нас найти не могли. А мне и не нужно еды! Мне нужен он. Чтобы ласкал. Чтобы трогал. Чтобы шептал мне постыдные гадости. То, как именно будет ласкать.

Сегодня особенный день. Я отважилась сделать такое… Чего даже мужу не делала очень давно. Витя был просто в восторге! Хотя я утратила навык. Но энтузиазм мне помог. И он отплатил мне сполна, подарив два оргазма. Теперь моя совесть чиста! Ведь он намекнул, что я брезгую им. Хотя сам регулярно целует меня между ног.

«Сладких снов, моя киса», — пишет Виктор. И я отвечаю ему поцелуем и мордочкой кошки. Так мило! И так тяжело представлять, что когда-нибудь это исчезнет. Но ведь всё в моих силах? Остаться с ним рядом? Познакомить с детьми? Быть, наконец-то, представленной тёте? Родить…

Но на этом этапе мечты обрываются. Разум во мне побеждает гормоны. И я принимаюсь мечтать о другом.

— Ма, привет, — бросает Денис.

Я разуваюсь, кладу свои вещи на тумбу:

— Привет! Ты кушал?

Деня кивает. Я привыкла, что дома должна быть еда. Чем старше становится сын, тем больше он ест. Причём, он может долго сидеть без еды. А потом примчаться на кухню, и разом умять полкастрюли. Когда был Илья, я боялась — не хватит. А теперь…

Я сама ем вне дома, а Динка… Дочка и вовсе не ест! Вбила в голову что-то, нашла у себя жир. И сидит на диете. Я пытаюсь её вразумить. Но всё без толку! Даже звонила её хореографу с просьбой сказать, что чрезмерно худых не берут выступать. Но дочка по-прежнему хрумкает листья капусты, морковку. И пьёт сельдереевый фреш! У нас весь дом им пропах. И Денис наезжает на младшую, грозится прикончить.

Иду на кухню. Я и сама голодна. Секс пробуждает такой аппетит, что тарелка спагетти мне на зубок. Сын сидит со смартфоном в углу, на диване. Ноги с трудом умещаются вдоль.

— Когда познакомишь с Татьяной? — интересуюсь я, глядя на то, как он пишется с кем-то.

Давид ухмыляется:

— А ты познакомишь?

— Что? — удивляюсь я, — С кем?

— Ну, с этим твоим, — его взгляд пробегает по мне, и я ощущаю, как в горле застряли спагетти.

— С каким? — продолжаю стоять на своём, — Ты про что?

— Ну, к кому ты всё время ездишь? — не глядя, бросает Денис.

Соврать не решаюсь. Довольно! Меня раскусили, зачем делать вид.

— Ты осуждаешь меня?

Он опускает свой гаджет:

— Нет! Ты чего? Просто… Ну, я волнуюсь.

Мне так хочется сделать какую-то глупость. Подойти и обнять. Но я знаю, Денис изловчится, сбежит. Он стал таким недотрогой! А раньше любил обниматься со мной.

Перед сном я листаю контакты. Хочу отыскать телефон арендатора. И завтра узнать, почему коридор убирают девчонки. Зима: всюду мокро, песок. А уборщицы нет! Не сидеть же в грязи? Продавщицы вазюкают шваброй и просят надбавку. А у меня денег нет, им платить.

Палец, уже пролистав, возвращает обратно. На букве «Л» вижу слово «Любимый». Рабочий Самойлова. Надо же! Сотовый сразу исправила. Помню, сперва написала: «Козёл». После — «Мудак». Ну, а потом, просто «Бывший». Это слово как памятка, горит на экране, когда он звонит. Чтобы я не забыла, кто он теперь. И кто теперь я. Тоже бывшая.

Глава 21. Илья

Снежана звонит в самый разгар рабочего дня. Когда я никак не могу ей ответить! Набираю в обеденный перерыв. Её лицо на экране выражает обиду.

— Лапуль, ты же знаешь, что я на работе?

— Прости, — щебечет она, и тут же меняет настрой, — А мы гуляли с Никиткой. Нам врач разрешил.

Она демонстрирует сына. Тот лежит на постели, развёрнутый, голый. Машет ладошкой, хочет отнять телефон. Бинтик на теле повязан крест-накрест. И я ощущаю болезненный, резкий укол. Словно я пережил операцию! Точно шрам у меня на груди.

— Ты сама-то как? — говорю ей, когда Снежана опять возвращает себе телефон.

Она улыбается, шлёт поцелуй:

— Масюль! Так соскучилась!

— Я тоже скучаю, — говорю ей.

Хотя в жизни скучать не приходится. Переговоры с таможней велись целый день. Я изощрялся, как мог! Умудрился, при помощи ВЭД и юристов добиться снижения штрафа. Но, как бы там ни было, нужно платить! Как и за всё в этой жизни…

Начальство меня не похвалит. Предвижу разнос! Но поездка в Израиль… Она того стоила! Ибо дети важнее всего. Теперь у меня есть Снежана. А значит, пора начинать всё с нуля.

— Как там Джек? Он не сильно тебя достаёт? — улыбается Снежа.

Я, рассевшись на стуле, смеюсь:

— Знаешь, мы с ним нашли общий язык.

Она искренне рада:

— Правда? Я же тебе говорила, Джек простит! Ему нужно время.

Я вспоминаю наш утренний выход. Теперь я гуляю туда, где поменьше людей. И нет оголтелых собаководов! Подбирающих кучки за своими питомцами. Джек справляет нужду, а я мёрзну. И думаю, что никогда бы не стал заводить себе пса.

В Грузии, дома, я рос, как сорняк. Целыми днями на улице. И там все дворовые псы были рады тому, что их кормят и гладят. И принимали за своего! Так зачем выбирать одного, обделяя вниманием многих?

— С общением проблем нет? К тебе хорошо относятся? — интересуюсь.

Так как представить себе не могу, как Снежана одна, за границей. Она и впрямь оказалась смелее, чем я ожидал.

— Ой, масюль, очень хорошо! Тут такие все милые. Особенно, тётя Катина и Рафик.

Катину я знаю. Нянечка, которая сразу прониклась симпатией к сыну. И взялась опекать. Она рассказала, что, вырастив внуков, приехала в город, работать с чужими детьми.

Большая и добрая, она вызывала желание стать ребёнком. Даже мне захотелось вернуть своё детство назад! Чтобы тётушка Кати сказала, какой я послушный и как она любит меня.

— А Рафик, кто это? Я не помню, — адресую Снежане вопрос.

Она, чуть помешкав, бросает:

— А это медбрат, Рафаил. Он разрешил называть его Рафик.

«Надо же», — я ощущаю укол. Но не ревности, нет. Раздражения! Пока я пашу здесь, как вол, она развлекает медбратьев?

— Рафик, значит? — сжимаю смартфон, — И на каком языке он с тобой говорит?

Снежана, не чувствуя в этом подвоха, продолжает делиться со мной:

— На русском! Представляешь, он учит русский язык. А вообще, он из местных.

Я вспоминаю, как выглядят местные. Высокие, смуглые парни. И одного из таких зовут Рафаил.

Пытаюсь сберечь хладнокровие:

— Значит, ты его русскому учишь?

— Ну, не то, чтоб учу! Просто, общаюсь, — смеётся Снежана.

— Просто общаешься, — повторяю я, глядя в окно.