Быстро и просто - Эбби Грин

— Я тоже, — в запале чувства призналась она, одновременно нащупывая дверную ручку за своей спиной.

Александрос, заметив это, поймал ее руку.

— Тогда зачем пытаешься убежать? — спросил он.

— Это так неожиданно. Я даже не знала, что ты вернулся.

— Почему пришла? — выяснял Александрос, медленно приподнимая края ночной сорочки Келли и поглаживая бедра девушки.

— Как ты можешь так поступать, если не любишь меня? — в порыве внезапного отчаяния спросила Келли. — Если ненавидишь?

Глава одиннадцатая

Для него это был слишком больной вопрос. Даже в мгновения ярости Александрос не мог чувствовать ненависти к ней. Но самое страстное желание не позволяло ему представить, что он влюблен.

— Неправда, Келли, — тихо произнес он, чуть отступив. — У меня нет ненависти к тебе. Не ненависть разделяет нас. Но даже если бы и так, то ненависть не помеха сильному желанию. — Александрос улыбнулся и вновь приступил к Келли, на этот раз дико, неистово, свирепо.

Ей не следовало напоминать ему о раздоре. Сейчас он показывал ей темную сторону чувственной любви, доселе неизвестную ей. Келли была бессильна и безропотна перед его напором. Его искусство околдовало ее. Он дарил ей ни на что не похожие ощущения. Как деликатес, от которого невозможно оторваться, пока на тарелке остается хотя бы кусочек.

Келли не заметила, как оказалась в постели. Муж оторвал пылающие губы от ее рта. Через мгновение он отбросил в сторону ее ночную сорочку.

Александрос в упор смотрел на жену.

Он взошел на постель, его глаза были напротив ее глаз.

— Келли, я хочу слышать, что ты хочешь того же, что и я, — гипнотически проговорил он, заглядывая в ее аквамариновые глаза.

— Я хочу тебя, Александрос, — покорно прошептала Келли.

Их изголодавшиеся тела слились воедино. Его руки осязали ее лакомые возвышения и укромные впадины. Келли отвечала ему ласковыми прикосновениями. Девушка еще не ведала о магическом сочетании боли и наслаждения, для нее любовь была лишь нежностью. Тем страннее было ощущение его жестких вторжений, бестрепетного овладения ее телом.

Александрос покусывал ее грудь, доводя до исступления, но при этом не позволяя дотянуться до себя. Келли стонала:

— Александрос… Пожалуйста… Прошу тебя…

Он не ждал от нее ласк взаимности, считая это целиком своим триумфом. Келли интуитивно почувствовала это. Она вырвалась из его тисков, немало удивив этим, и застыла напротив, тяжело дыша и всматриваясь в мужа. А потом бросилась к нему, сжала в объятьях. Сдавила его бедра коленями, прижалась к нему всем телом, усыпала его плечи влажными поцелуями, играючи укусила за шею. И ей понравилась эта новая роль…

Келли нельзя было назвать искушенной в альковных делах, Александрос чувствовал это. И ему нравилось быть первооткрывателем.

Келли, наконец, поняла, чего хочет. Девушка почувствовала, что время пришло. Она плавно легла на спину и протянула к мужу руки.

— Келли…

— Александрос… — вторила она.

— Остановись!..

— Уже поздно, — произнесла девушка и согнула ноги в коленях.

Ее неискушенность чуть притушила его неистовство ровно до тех пор, когда бешеный ритм порывистых движений не достиг своей вершины в упоительной вспышке. Теперь она была его, и только его. Осознание собственной исключительности наполнило сердце Александроса неописуемым восторгом. Он обладал ею всецело!

Келли не вскрикнула от неизбежной боли. Она была мягка и податлива, как горячие волны южных морей. Она почувствовала долгожданную силу. Ее спина изогнулась в предвкушении близящейся разрядки. Все ее существо сконцентрировалось в этом соединении. А затем пришло неведомое блаженство…

Келли пробудилась с первыми рассветными лучами. Александрос спал рядом. Во сне они дышали дыханием друг друга, настолько близко уснули, и его присутствие было лучшим доказательством того, что чудо ей не приснилось. Келли украдкой изучала лицо мужа, такое знакомое, любимое, родное…

И все-таки что-то рождало в ней беспокойство.

Многие переживают подобные минуты безграничного счастья, соединяясь в страсти. Но далеко не каждая пара способна пронести это чувство через всю жизнь. А когда единство рушится, даже эти упоительные мгновения теряют свою магическую силу, перестают быть правдой. Очарование проходит, и любовь забывается, как болезнь, от которой нашлось лекарство. Келли не желала себе и Александросу такой участи.

Девушка представила себе его пробуждение. Зная его непредсказуемость, можно было предположить что угодно — от очередной вспышки страсти до оскорбительного сожаления.

Келли осторожно поднялась с постели, нашла свою ночную сорочку и тихо удалилась к себе, туда, где она могла безопасно предаваться воспоминаниям о волшебстве уходящей ночи. Келли знала из глянцевых и околонаучных изданий, слышала от подруг и из телевизионных программ, что миг соития прекрасен. Но стоило его единожды испытать, чтобы понять: все описания ни на что не годятся. Слова не способны передать это вулканическое, ураганное, взрывное и вместе с тем блаженное, радужное, блистательное и невесомое ощущение… За которое Келли мысленно благодарила Александроса.

Когда Александрос просыпался, он любил еще некоторое время провести в постели с закрытыми глазами, прежде чем энергично взяться за дела. Эти несколько минут тишины и покоя были им особо любимы. Он не придавался конкретным фантазиям, а несуетливо настраивался на новый день. Анализировал свое состояние, свои потребности, желания, чувства…

В это утро его приятная привычка потерпела крах. Вместе со своим телом он рассчитывал почувствовать тело Келли, но не почувствовал. Александрос поднял веки и сел на постели. Келли не было, хотя все воспоминания говорили о том, что она должна быть в эту минуту рядом с ним. И все же ее не было. Жена предпочла не спать рядом с мужем.

Александрос зло ухмыльнулся этой мысли и с досадой отбросил от себя простыню. Он добился от Келли того, чего хотел больше всего. Теперь он мог отдать своему адвокату соответствующее распоряжение.

Он решил, что одной ночи с Келли будет достаточно, чтобы компенсировать ее преступление перед ним. Александрос планировал немедленно развестись с этой коварной женщиной. Месть и впрямь обещала стать сладкой.

Александрос вновь откинулся на постель и усмехнулся ярким воспоминаниям ночи. Затем протянул руку к столику, нащупал часы, поднес их к глазам и…

— Боже!

Александрос никогда не спал так долго. Даже после самой мятежной ночи с какой-нибудь инфернальной красавицей он просыпался как жаворонок!