Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!» - Ник Перумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Приветствую великого О́дина, Отца Дружин. – Она слегка поклонилась. – Вижу, ты уже принял меры, чтобы нашей беседе никто б не помешал.
– Не стоит утруждать моих сородичей, только что вырвавшихся из смертной тени тем, что им пока не по силам осмыслить.
– Разумное решение, – кивнула она. – Не стану разводить долгих речей, великий ас – я тут, чтобы тебе помочь. К твоей твердыне движется армия чародейки Сигрлинн. И, несмотря на великого Фенрира, боюсь, тебе не выдержать их штурма.
Рандгрид глядела на отца.
Лицо Старого Хрофта казалось выкованным из стали. Не дрогнет щека, не моргнёт глаз. Руки опущены на подлокотники трона, застыли, замерли, но в них нет напряжения, испуга или гнева.
«Он должен, ну должен же он наконец что-то сделать! К Древним возвращается сила, может, теперь они поквитаются с этой Гулльвейг, раз за разом оказывающейся у них на пути?!»
Однако О́дин молчал. Смотрел прямо в лицо Гулльвейг и молчал. А Райну охватывал сейчас жгучий стыд – пустой Асгард со всё ещё не живыми по-настоящему асами казался нарумяненным трупом в нарядных одеждах, приготовленным к бальзамированию…
Пальцы Райны тискали эфес, однако она пыталась сохранять ту же невозмутимость, что и отец. Поистине, им ещё предстоит научить незваных гостей уважению – чтобы входили как подобает, по вежеству, а не возникали внезапно из ниоткуда, словно ввалившись в придорожный трактир. Эх, эх, нет больше ни множества эйнхериев, ни стражи…
Да и асы, получается, до конца ещё не вернулись.
Кажется, если Гулльвейг не растерялась, то, во всяком случае, её изначальный план дал трещину.
– Отчего ты молчишь, могучий О́дин? Тебя не занимают принесённые мною вести?
И вновь Отец Богов промолчал. Лишь поднялась его правая рука с выставленной ладонью.
Гулльвейг осеклась. В огромном зале воцарилась тишина, Ас Воронов глядел в глаза незваной гостье, а она глядела на него, словно бросая вызов.
Наконец О́дин заговорил, и слова его не были речью учтивого хозяина.
– Я слишком долго терпел твои визиты, Гулльвейг. Больше в мой дом без приглашения ты не зайдёшь.
Райна успела заметить презрительно дрогнувшие губы гостьи, прежде чем гримаса исчезла, уступая место привычно-фальшивой улыбке. Гулльвейг, похоже, собиралась ответить колкостью, но с уст её не сорвалось ни единого слова.
Потому что неведомая сила начала медленно, но неуклонно выталкивать её прочь из огромного зала, прямо к дверям.
Гулльвейг огромным усилием постаралась скрыть изумление. Её латные сапоги упёрлись в каменный пол, железо заскрежетало по граниту, но ничего не помогало. Выставленная ладонь Отца Дружин словно толкала и толкала её в грудь, пока Гулльвейг не оказалась уже на самом пороге.
– Погоди! – взмолилась она наконец. – Погоди, Ас Воронов!
– Вступи в мой зал, как положено почтительной гостье, Гулльвейг.
– Это глупо! Глупо! – Она топнула ногой. – Армия волшебницы Сигрлинн уже на ближних подступах, а ты забавляешься играми во владыку мира! Ты ещё не он, О́дин, ещё далеко не он! А без моей помощи – не станешь им никогда, обратишься в прах и пепел! Волшебница Сигрлинн – это не мягкотелый Хедин. Она не оставит от твоего Асгарда даже углей! Не из чего будет возрождать, да и некому!
– Я знаю Сигрлинн очень давно. Она не сделает этого.
Райна скрипнула зубами. Вместо того, чтобы заставить Гулльвейг таки выполнить его приказ, отец ввязался с ней в разговор.
– Они будут здесь совсем уже скоро! – надрывалась Мать Ведьм.
– Войди, как надлежит, – непреклонно бросил О́дин.
Красивое, выпавшее из времени лицо Гулльвейг исказилось.
– Хорошо. – Она едва сумела совладать с яростью. – Будь по твоему слову, великий бог О́дин. В конце концов, это твой дом.
…И да, второй раз она вступила в Валгаллу, низко склонив голову и почтительно сложив руки перед грудью. Опуская взгляд, она тихим, униженным голосом испрашивала разрешения великого бога взойти под его крышу.
Райна усмехалась про себя – Гулльвейг, похоже, несмотря на прожитые века, была горда и к подобному унижению оказалась не готова. Слова задевали её и ранили, хотя, казалось бы, при её-то опыте ничто произнесённое вслух вообще не должно было её затрагивать.
Однако затрагивало.
И заговорила она, приблизившись к трону, робко, почтительно, тихим голосом.
– Великий О́дин есть хозяин своему Асгарду. Я же лишь хотела напомнить, что начато небывалое дело, возник союз меж Дальними и Древними, союз, предсказанный давным-давно…
«Кем это, хотела б я знать?» – едва не выпалила Райна.
– Победа близка, как никогда, – шелестела Гулльвейг. – Великий бог О́дин принял помощь Дальних, вывел своих сородичей, теперь надо лишь удержать добытое!
«Интересно, – подумала валькирия. – У нас только что побывал сам посол Дальних. Следом за ним появляется Гулльвейг. Если они заодно – то зачем оба кинулись сюда? Хватило б одной Матери Ведьм. И что им за дело до судьбы Асгарда? Даже если волшебница Сигрлинн сотрёт его с лица земли? Что изменится?
Или им непременно нужна война Старого Хрофта с Хедином Познавшим Тьму и Ракотом?
Ракотом, м-м-м…» Сердце Райны встрепенулось, а щёки слегка порозовели.
– Благодарю за предупреждение об опасности, Гулльвейг, – ровным голосом проговорил Старый Хрофт, глядя поверх склонённой головы Матери Ведьм. – Нам нечем тебя угостить, мы ещё не пировали в этих залах. Но…
– Великому О́дину нужно встать и защищать свои владения, – перебила Гулльвейг. Напряжена, губы в постоянном движении. Ей очень, очень надо, чтобы Асгард выстоял.
– Великий О́дин поступит по своему разумению. Ты можешь быть свободна, Гулльвейг.
Она выпрямилась, сжимая кулаки.
– Позволь мне тогда хотя бы обнажить мой собственный меч и встать рядом с тобой!
– Ничего обнажать не придётся. – О́дин говорил негромко, с пугающим спокойствием. – Но ты вольна поступать, как заблагорассудится, гостья Гулльвейг. Алчешь сражения – сражайся. За пределами дома моего ты вправе творить, что пожелаешь.
Гулльвейг помедлила, кусая губы. Казалось, Отцу Богов удалось если не поставить её в тупик, то, по крайней мере, смутить. Райна не понимала, почему – словно загадочную Мать Ведьм послали сюда проверить, подтвердить что-то, а оно не только не подтверждается, но и оборачивается своей полной противоположностью; и Гулльвейг решительно не понимает, что с этим делать.
– У меня молот твоего старшего сына, – проговорила она наконец, с некоторой неуверенностью, словно пробуя тонкий лёд. – Ты не забыл об этом, Отец Богов?
– Я ни о чём не забываю, Мать Ведьм.
Гулльвейг явно ожидала продолжения, однако его не последовало.
– Ты… тебе… он не нужен Асгарду? Чудесное оружие, пережившее – благодаря мне! – все эпохи Упорядоченного? И теперь, когда к Древним возвращается сила, могущее, быть может…
– Молот моего старшего сына вернётся к нему в должное время, – мерно ответил Старый Хрофт. – Каких ещё моих ответов ты алчешь, Гулльвейг? И отчего никогда не отвечаешь сама?
– Тебе не нужны мои ответы, Отец Богов. Ты ведаешь всё и сам. Дальние явились к тебе на поклон. Поставь условия, они дадут тебе всё.
– Дальние обещали привести сюда, ко вратам Асгарда, рати Древних Богов. Я согласился их возглавить, но лишь когда Дальние соберут их.
Гулльвейг покачала головой.
– Тебе предлагают власть над всем Упорядоченным, великий О́дин. Власть над всем Упорядоченным.
– Спасибо, Гулльвейг. Повторять не обязательно, я и в первый раз прекрасно тебя слышал, – хладнокровно отозвался Отец Дружин.
– Ты отказываешься? – отшатнулась Мать Ведьм.
– Кажется, ты собиралась бросить вызов волшебнице Сигрлинн, – поднял бровь отец Райны. – Надеюсь, решимость твоя не истаяла.
– Погоди… О́дин… мы же с тобой… – Голос Гулльвейг дрогнул.
– Да, мы с тобой были весьма довольны друг другом в одной уединённой пещере на тёплом морском берегу, – спокойно и буднично сказал Старый Хрофт. – Я, видишь ли, никогда не отказывался любить красивых женщин. И принимать от них дары, ибо они хотели, чтобы я сохранил что-то от них. Прости, мне пришлось расплавить твой подарок.
– Я… знаю… – И Райна с изумлением увидала, как мучительно, до самых ушей, краснеет загадочная, непонятная, невесть кому служащая Мать Ведьм. – Но я думала… что власть… что возвращение силы…
Она растерялась. Точно. Старый Хрофт должен был заглотить наживку, а вместо этого…
А вместо этого он спокойно сидит и ждёт, пока армия волшебницы Сигрлинн приближается к Асгарду Возрождённому.
– Власть и сила, Гулльвейг, это ещё не всё.
– Пустые слова, О́дин. Сила и власть – это всё. Это жизнь, это возможность существовать. Все прочие – лишённые силы и власти – будут стёрты в пыль.
