Сага об орке. Начало (СИ) - Чиркунов Игорь

— Ну и как это относится к тому, что местного бога называют Один, а павшие в бою воины зовуться эйнхерии и попадают в Вальхаллу?

— Подумай… — он пожал плечами, выждал какое-то время, но мне ничего в голову не приходило. — Хорошо, не буду томить. Мыслящее существо мыслит образами, понятиями, категориями. Они — часть твоего «Я». А конкретные фонетические формы, набор определенных движений голосовых связок, силы выдоха, это все — часть твоего тела, плотской оболочки. Поверь, будь у тебя человеческие голосовые связки, некоторых звуков или слов, которые используют орки ты бы даже не сумел произнести. А ты же, сразу как появился, стал понимать язык?

Мне оставалось только кивнуть. Черт, он ведь прав!

— Скажи, у себя на Земле, ты ведь владел другими языками?

— Конечно! Я ведь программер! А там без английского никуда. Еще пытался учить французский, но это больше, чтоб на девушек впечатление производить, но сильно не преуспел. А при чем тут это?

— Не понимаешь? Странно, ты мне казался таким сообразительным… К примеру, если ты услышишь одно и тоже понятие, но на разных языках, ты представишь одно и тоже?

Я задумался. В голову почему-то лезла всякая эротика, отчего я тут же разулыбался.

— Похоже ты со мной согласен.

Я опять кивнул.

— Тогда не все ли равно, как звучит имя бога-покровителя орков-воинов? Ты ведь все равно соотнесешь его с тем, кого ваши земные народы звали Одином? А увидев зерно, похожее на вашу рожь, ты соотнесешь его с рожью?

Хм. Интересная теория.

— Лады, а скажи мне тогда…

«Ведьмак» остановил меня взмахом руки, и что странно, я послушался!

— Мне пора. Осваивайся в новом мире, я надеюсь тебе все таки здесь понравиться. Я еще загляну…

Я проснулся и остался лежать на спине с открытыми глазами. Значит все-таки не сумасшествие… Блин. Ну почему я не заявил ему, что мне здесь все обрыдло в край? Может вернул бы тогда домой? Домой… Как же я хочу, встав поутру, в свой квартире выпить нормального, ароматного, горячего кофе а не этот холодный квас! Съесть мягкий, с хрустящей корочкой круассан… Хрен с ним, простую шоколадку. С орехами… А еще, картошечки жаренной! И посыпать все зеленью. А потом включить комп, запустить Арму или Тундру, и нагибать, нагибать, нагибать… прихлебывая из кружки кофе.

Потянулся, повернулся на бок… и почти столкнулся нос к носу с сопящим Акке. В нос ударил хорошо знакомый запах мужкого пота в смеси с сырой землей и мхом. Орки, несмотря на свою чистоплотность все-таки заметно пахнут. Причем чувствую это только я, от человеческой половины мне достался хороший нюх. Перевернулся на другой бок, черт… Еще один работник Йоргена — Хрут. Лежит, обнимает свою жену, Грид. Спят под одним одеялом, рядом их сынишка, семи зим от роду. Второй сын, которому двенадцать услан на дальние пастбища, помогать старому пастуху Фроди. За ними, ближе к скотнику спят Каиса и Асне. Ближе к хозяйской части, все на том же полу спит Аса, вторая дочь Йоргена, и Эйольф — восьмилетний внук, сын Сигмунда и Грезэ.

Здесь все просто — все спят в одном доме, рядком, на дощатом полу, ногами к длинному очагу, головой к стене и только у семейных детей Йоргена и у него самого есть выгороженные плетеными загородками комнаты. Да и в тех дверей нет. Свои «гнездышки» есть у Йоргена, Сигмунда и Мари. Но Мари отсутствует, и в его комнате, наплевав на порядки устроился гаденыш Калле: не палясь перед отцом он вроде бы ложиться со всеми, но потом, когда из комнаты Йоргена начинает доноситься басовитый храп, перебирается на нормальную кровать… Хотя как нормальную? Деревянный каркас, лаги из тонких прутьев, на которые сверху брошен почти такой же матрас как у всех. Но все же — кровать!

Рабы, само собой, спят в скотнике на соломе. После того, как Гуди и Грай уехали с толстяком Мари, их осталось четверо: две орчанки и два орка.

Вставать еще рано, но сна — ни в одном глазу. От нечего делать стал перебирать в уме прошедшие события. Не так давно стал свидетелем интересного разговора: недели две назад общими усилиями складировали сено на втором этаже. Я и Калле, как самые легкие должны были принимать его и затрамбовывать, но крысеныш смылся как обычно к Фритьефу, и я отдувался за двоих. Застучать бы поганца, но примерять на себя роль сексота было западло, мужчины сами решают свои проблемы. Впрочем, пахать за двоих я тоже не нанимался, я вообще сюда не нанимался! Работал, не надрывая пуп — подадут охапку сена: взял, потащил, приладил, утер пот. Размеренно, неторопливо, мне за стахановство не платят. По правде сказать, я и один вполне справлялся, работники, носившие сено с луга, тоже не спешили в ударники труда, поэтому между ходками выдавались некоторые паузы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я сегодня ходила в кузню, и знаешь, что там увидела? — неожиданно услышал голос хозяйки одаля.

— Акке же на уборке сена? — басовито прогудел Йорген

— Конечно же там не было Акке, он хороший и ответственный работник, я про другое! — как всегда, когда Инга говорила с мужем ее голос был добр и приветлив, как у любящей жены.

— А что тебя вообще понесло в кузню?

— Мне нужно было немного земляного масла, но ты меня не слушаешь!

— Конечно слушаю, дорогая. Ты пошла в кузню и что-то там увидела…

— И?…

— Хорошо… Что ты там увидела?

— Представляешь, я увидела там Сит. Мерзавка спала посередь белого дня! Думала раз все на лугу, там ее никто не увидит!

Йорген тяжко вздохнул.

— Ну что ты вздыхаешь! Накажи ее!

— Инга, милая, — постарался проявить миролюбие Йорген, — ты же знаешь, рабочих рук не хватает, ты и сама хлопочешь целыми днями. А рабам достается больше других, им некуда деваться, в отличие от работников!

— И что? Они рабы, так захотели боги! А тебе досталось слишком мягкое сердце…

Ой-ой-ой! Ну прям «мур-мур-мур», интересно, она ластится сейчас к мужу?

— … но тебе надо быть жестче, муж мой, иначе тебя перестанут уважать! — голосок Инги окреп. Ну давай, врежь еще по столу кулаком, для пущего эффекта!

— Хорошо дорогая, вернется Фритьеф, я попрошу, чтоб он проучил Сит.

— Не забудь!… Но ты прав, рук не хватает, — голос хозяйки приобрел деловитые нотки, — нам позарез нужны еще трое, а лучше четверо рабов.

— Где же я их возьму? Сама знаешь, лишних денег нет, сейчас все что получается выручить идет на Сигмунда.

— Ты, как всегда, прав, муж. Ах, мой мальчик, наш первенец, — в голосе Инги появилась мечтательность. Я не видел ее, но представил: сложила лапки молитвенно, подняла глаза к потолку… — надеюсь, у него все получится, и тогда следующей осенью у нас будет всего в достатке.

Я хотел еще «погреть уши», но тут принесли новую порцию сена, причем сразу три: Акке, Аса и Грид приперлись вместе, видать болтали по дороге. Ну никакого представления о конвейерной организации труда! А когда я вновь смог вздохнуть, Инга уже вышла из дома: ее властные распоряжения сыпались с улицы.

Тем же вечером Фритьеф показательно избил Сид так, что два дня бедняжка была вынуждена проваляться в скотнике, не вставая с охапки прошлогодней соломы.

Послышалось шуршание, легкие шаги… хм, ну насколько орк со своей комплекцией способен на подобное. Я прикрыл глаза, продолжая смотреть сквозь ресницы, расслабил мышцы лица, челюсть слегка отвалилась. Сплю я, сплю…

Каиса. Выскользнула из хозяйской половины, на цыпочках прокралась к своему спальному месту. Следом, позевывая и почесываясь выбрался Калле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Понятно — дурочка, считающая себя очень хитрой, пытается окрутить хозяйского пацана. Наивная крестьянка!

Когда мы вернулись с Йоргеном из бывшего одаля моего здешнего отца, я было пытался… не знаю, не продолжить отношения, конечно, какие могут быть отношения с подобной «красоткой»? Может просто наладить относительно регулярную половую жизнь? Короче, оказались с ней вместе на работах: виденная мной в первый день корова все-таки отелилась, и требовательная до порядка Инга распорядилась каждый день вычищать ее стойло, менять солому теленку, одним словом — холить и лелеять. На эту работу отрядили Каису, а я как-то раз оказался у нее в помощниках: младший подай-принеси. Ну и хлопнул по заднице, рассчитывая «траекторию захода». Но подводящего к необременительному перепихону разговора не получилось, в ответ я чуть было не схлопотал деревянным ведром, благо реакцией меня природа не обделила.