Любовь по Цикенбауму - Игорь Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня мучило странное предчувствие и я пытался что-то сказать Цикенбауму, но он был весел, он кричал, смеялся и быстро шел по тропке, которую кто-то протоптал до нас… И так мы с ним шли, но вокруг нас царила только одна странная тишина, и в ней явно что-то было, и я пытался понять что, но Цикенбаум так громко кричал и смеялся, и порой так здорово тормошил меня, что я тоже стал смеяться и кричать, и тормошить его в ответ, и быстро куда-то идти…
Но стоило нам на секунду замолчать, как снова нас окружала одна и та же странная тишина… И весь этот пейзаж, и тишина, – они очень волновали нас и мы то смеялись, то плакали, и снова кричали, смеялись и шли вперед… И с нас стекал градом пот…
А потом откуда ни возьмись нас окружили девы с водкой и мы с Цикенбаумом забылись в сладких наслаждениях…
Но стоило лишь развеяться чарам яркого и ослепительного оргазма, и остыть нашим любвеобильным телам, а девам с нами умолкнуть на какое-то мгновение, как нас снова окутала все та же странная тишина, тишина нашей Жизни и Смерти… Аминь!…
Просто это был вакуум
Просто это был вакуум, из которого не могли выбраться ни я, ни девы, ни тем более профессор Цикенбаум…
И тогда Цикенбаум сказал: Это вакуум!
Но легче от этого никому не стало, так как все и так поняли, что это вакуум, и что этот пейзаж бесконечно растянут, как и материя, из которой мы были все созданы… И поэтому каждый божий день мы все напивались и сношались… И я, и Цикенбаум, и девы…
Водка здесь валялась повсюду под каждым деревом, с которого мы срывали бананы и закусывали ими водку… И под каждым деревом валялась или валилась дева страстно жаждущая проникновения в нее…
И мы проникали во все, что было создано для нашего безумного проникновения… Мы пили водку и проникали жадными взглядами в небо…
Мы обнимали дев и проникали в их ненасытные лона… Но вакуум созданный неизвестным никуда не убирался…
Он и был для нас тем самым пейзажем, в котором мы рождались и умирали, не ведая того, для мы здесь, то есть мы-то понимали, что только для этого безумного проникновения, но в душе мы хотели, желали чего-то еще, что было спрятано от нас этим бесконечным пейзажем… И мы плакали, и тосковали…
Мы напивались и снова сношались, пытаясь что-то еще такое извлечь из наших жадных и ненасытных тел… И наши тела уже едва слушались нас…
Ибо кто в страстном совокуплении, как и в сильном опьянении может быть, то есть оставаться собой… Следовательно, вакуум лишал нас нашего же лица, и мы как куклы в театре исполняли чье-то ненасытное желание пить водку и совокупляться до скончания наших дней, и это было ужасно…
И Цикенбаум признался мне в этом, и мы хотели побыть вдвоем, чтобы обдумать свою долю, но безумные девы бросались на нас и мы пойманные их чудными лонами, снова позабывали о том, что мы в вакууме… И так вакуум съедал нас, оставляя вместо нас те же сношающиеся и безумные тени… И никто из бывших после ничего не мог сказать о нас или вспомнить, ибо он тоже напивался и сношался как мы…
И ему тоже вакуум слепил глаза и закладывал вечной тишиной уши… Но мы с Цикенбаумом возникали здесь снова и снова, как и девы, и водка, и этот странный пейзаж растянутый до бесконечности, ибо где-то внутри Вселенной нарушилось какое-то равновесие, и поэтому мы то исчезали, то возникали, то напивались, то сношались, и этому не было конца, таким образом мы добились бессмертия внутри вакуума, но не могли выйти из него, а поэтому и не понимали для чего все это и кем придумано…
Мы жили, чтобы пить водку и сношаться, и бесконечно задавать себе вопросы, чтобы этими вопросами продолжать растягивать наш пейзаж, как и вакуум из него до бесконечности…
А что будет дальше, так никто и никогда не узнает, и это иногда как-то странно утешает нас с Цикенбаумом, ведь мы повторяющие чью-то судьбу, складываем вместе в одном и том же вакууме одно единое создающееся из ниоткуда в никуда Бессмертие…
Потому что Цикенбаум сказал, и все сразу поняли, что это просто был вакуум… Аминь!…
Падение с Цикенбаумом и восхождение в другую жизнь
– Ну и что ты хочешь?! – спросил меня Цикенбаум… Мы стояли с ним на одной из горных вершин Карадага…
– Если б я знал, что я хочу, – с сомнением вздохнул я…
– Это время твоего незнания, – прошептал Цикенбаум, и взяв меня за руку, шагнул со мной в пропасть… Но мы упали в море и остались живы… Мы выплыли с ним на берег и долго молчали, разглядывая ночные звезды…
– Там может быть, тоже какая-то жизнь, – вздохнул профессор Цикенбаум…
– Да, скорее всего, – согласился я…
– Тебе тяжело?! – спросил он…
– Да!
– А почему?!
– Возможно, потому что я не знаю своего истинного пути, – вздохнул я…
– Хочешь водки?! – спросил Цикенбаум…
Я кивнул головой и мы выпили водки из его фляжки… Теперь мы с ним дремали, соприкасаясь плечами и о чем-то думали…
– Везде одни загадки и тайны, – прошептал Цикенбаум…
– Кому-то хочется, чтобы мы их раскрыли, – прошептал я…
– А зачем?! – удивился Цикенбаум…
– Трудно сказать, – прошептал я и снова выпил водки из его фляжки…
– Порой смотришь на эту жизнь и ничего не понимаешь, – зевнул Цикенбаум…
– Наверное, это потому что мы не знаем стоимости этой жизни, – усмехнулся я…
– А кто ее знает, – усмехнулся в ответ он…
– Тот, кто все это создал, – улыбнулся я…
– Значит, ты уже на пути к разгадке?!
– Только лишь на пути, – вздохнул я и снова выпил водки из его фляжки…
– Эй-эй, ты мне-то оставь, – и Цикенбаум вырвав из моих рук фляжку, залпом выпил все остатки…
– Извини, – прошептал я…
– Да, ничего, – засмеялся Цикенбаум, – это все у тебя от сомнений! Сомсневаешься ты во всем, поэтому и грешишь!
– А разве ты не грешишь?! – спросил я Цикенбаума…
– И я грешу, и сомневаюсь! – вздохнул Цикенбаум…
– А почему ты столкнул меня с этой вершины в море?! – спросил я…
– Чтобы освежиться, – улыбнулся он…
– А если б мы разбились?! – спросил я…
– Значит, такова была бы Его воля!
– Даже так?! – удивился я…
– Даже так! Жалко водка кончилась, – посетовал Цикенбаум…
– Да мы и так с тобой уже хороши, – усмехнулся я…
– Ну, что ж, пошли тогда куда-нибудь, – сказал он и мы обратно полезли в горы…
Камни под нами осыпались и падали в море, но мы все-таки ползли вверх, и было в душе странное ощущение, что мы ползем с ним в небо, к тем самым звездам и к жизням, которые они рождают своим светом…
А еще где-то в темноте мне мерещилась фигура нашего необыкновенного Создателя… И я плакал от жалости к нему и к миру, и Цикенбаум тоже плакал, потому что мы напились водки и были страшно одиноки…
Но потом все это прошло и нас опять на Оке окружила куча сладостных дев, а главное, моя Стелла, которая уже ждала от меня ребенка…
Что будет потом я не знал, я устал задавать себе вопросы и пить водку с Цикенбаумом, я просто жил своей жизнью и радовался маленьких вещам, таким как ласка моей Стеллы, шевеление в ее животике нашей малютки, а еще улыбкам людей, которые любили меня за то, что я такой же как и они, забывчивый и неприкаянный как и все на этом свете…
Было это с нами или не было?!
Нас позвали и мы пошли… Мы даже не поняли, кто нас позвал, но нам с Цикенбаумом было интересно… Было очень темно, и лишь река Ока светилась звездами, и еще мы едва успевали за неизвестным нам типом…
Но когда мы вышли на берег освещенный луной, этот тип скинул с себя плащ и перед нами голая девушка совершенно невероятной красоты…
– О, Боже! – воскликнул Цикенбаум, но девушка не дала ему договорить, как тут же его схватила на руки и унесла в заросли кустов…
Цикенбаум, конечно, кричал, отбивался, но все было бесполезно… Потом раздались его душераздирающие стоны, а тут еще какая-то сова заухала, и кто-то так пронзительно засвистел, что душа у меня ушла в пятки…
Через некоторое время эта дева схватила меня и унесла на руках в другие кусты…
Яркая вспышка пламенной страсти, безумие проникновения, мой сдавленный крик и все…
– Что это было?! – спрашивал я потом Цикенбаума…
– Кажется, ведьма! – тяжело вздохнул Цикенбаум…
– Ну, то, что она ведьма, это я сразу понял, когда она была одета во все мужское и позвала нас тоже мужским голосом…
– Вот-вот, и потом как она все это быстро провернула с нами! – нервно зашагал он вокруг мной, описывая круги…
– И такая волшебная, такая быстрая, прямо как молния! – восхищенно прошептал я…
– А тебе не кажется, что ее кто-то подослал?! – спросил меня неожиданно Цикенбаум…
– А кто?! – насторожился я…
– Ну, хотя бы наш зав кафедры! – усмехнулся Цикенбаум…
– Даже не верится! – вздохнул я…
