Волк в подарочной упаковке (СИ) - Ермолова Аля

Мы поболтали с Катькой о сессии и новой коллекции свадебных платьев ее мамы, но мое настроение с каждой минутой падало ниже нуля. Очень хотелось оказаться дома… да, ври себе дальше, Лапина. Дома она хотела оказаться, как же!

* * *

Все выходные я занималась самокопанием и отслеживанием Волкова в социальных сетях. Всё чего мне хотелось помнить о том вечере, так это то как я целовала Волкова, а не разговор с его одноклассниками. В тот вечер, Павел — друг Волкова, рассказывал истории из их школьной жизни, а его одноклассница Марина показывала их школьный альбом. Мое сердце сжималось от такой милоты, мне хотелось рассмотреть каждое его фото и скачать его себе на ноутбук, но попросить об этом Марину я не решалась. Волков на школьных фотографиях был очень милым, просто до ужаса. Он носил черные джинсы вне школы и был похож на растрепанного и колючего подростка, который то и дело доставлял всем неприятности. Внутри все переворачивалось от мысли, что я была ему нужна на этом вечере только для прикрытия от его бывшей. Фотографии Леры я видела. Девушка была очень красивой и так ярко улыбалась на каждой фотографии, что я невольно сравнивала себя с ней и понимала, что рядом с такой девушкой, как Лера, Волков был, наверное, счастлив. А Павел только подливал масла в огонь и не переставал мне рассказывать о Волкове и его выходках. Я жадно впитывала каждое его слово и оживляла образ того мальчишки, которым был Волков много лет назад. Про Леру спрашивать у Павла я не стала, это было бы неуместно.

Мне так отчаянно хотелось услышать голос Волкова и увидеть его, но Колесников, который должен был доставить мне мой телефон пропал, и Катька никак не могла его найти. Вся надежда оставалась только на понедельник. Я открыла блокнот и перечеркнула все свои планы по приручения Волкова. Мне нужен был более реальный план, который нельзя было написать на бумаге. В голову не лезло ничего полезного кроме того, чтобы перестать носить дурацкий пуховик и начать краситься каждый день. Похудеть в определенных местах тоже можно было отнести к планам по привлечению внимания Волкова, но я слабо представляла как это сделать. Открыла шкаф и перебрала вещи. В каждом свитере и каждой футболке была я. Просто Рита Лапина — обычная девчонка-студентка, а никак не покорительница мужских сердец. Я была не похожа на девушек, которые крутились в его клубе и уж тем более не была похожа на его Леру. Во-первых, Лера была блондинкой, а я нет. Во-вторых, даже если и притвориться, что с возрастом фигуры Леры ухудшилась, то о себе я могла сказать тоже самое. Я не была полной или наоборот, худой. Я просто была обычной. Слишком обычной для него и теперь не могла ума приложить, как стать кем-то особенным для Волкова. Перекраситься в блондинку?

— Лапа, твой телефон у меня, — радостно закричал мне ухо Колесников, стоило мне войти в универ. Он меня ждал?

— Здорово! Спасибо большое, Витя, — я потрогала свой телефон и включила его. На вид совсем как новенький. Хотелось петь и танцевать, но взгляд Колесникова смущал. Он чего-то еще ждал от меня?

— Что делала на выходных? — я замерла. Так вот он что?

— Ничего особенного, — я помолчала, а потом добавила. — Гуляла с парнем.

Колесников весь скривился будто лимон съел с кожурой и косточками.

— Со своим парнем?

— Конечно, Витя. Я с чужими парнями не гуляю, — я улыбнулась ему и проверила сообщения в голосовой почте. Сердце, кажется, забилось так громко, что его слышала даже охрана нашего универа. У меня было одно новое сообщение с незнакомого номера.

— Понятно, ну, тогда до встречи?

— Ага, — я помахала Колесникову, не отрывая взгляда от телефона. Сообщение! Мое! Ну, пожалуйста, пусть оно будет от Волкова. Ну, пожалуйста.

Сообщение было и вправду от Волкова. Я скачала его себе и прослушала тысячу раз. Тысячу, не меньше! Его голос казался волшебным, особенно, если закрыть глаза и представить, что он находится рядом. А он всего лишь просил написать ему, когда верну себе телефон. Неужели девушке так мало надо для счастья? Просто слышать голос человека, который тебе нравится? Я была растеряна и не знала что делать со своими чувствами. Каждый день без Волкова только усиливал желание увидеть его и услышать. Я была безнадежно влюблена в парня, который считал меня малявкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *

АРТУР

Голос в моей голове был явно голосом совести. Который кричал мне перестать смотреть на девушку в моей машине, которая даже не подозревала сколько эмоций вызвала во мне. Я чертыхнулся про себя, чтобы не разбудить ее.

Уложив спящую Риту на свою кровать, я укрыл ее пледом. Хотелось стереть себе память и перестать чувствовать угрызения совести от того, что чуть было не воспользовался беспомощным состоянием пьяной девушки. Волков, ты урод! Не надо было мне ее целовать, ох, не надо было. Я все еще чувствовал ее сладкий вкус, перемешанный с алкоголем, а ее платье меня уже давно выводило из себя. Его хотелось сорвать и выбросить. И она не выходила у меня из головы.

Она застонала во сне и я еле сдержался, чтобы не подскочить с дивана и не броситься к ней. Кажется, я влип, совсем по-полной. И никак не мог прийти в себя.

Все утро Рита смущалась, избегала моего взгляда и выглядела такой несчастной, что я просто отвез ее домой. Мне предстоял тяжелый рабочий день.

— Волков, ты меня слушаешь? — Лизавета склонилась над моим столом.

— Что? — я что-то прослушал? Она что-то спрашивала?

— Ты спишь на ходу. Веселая ночка? — она хмыкнула и забрала у меня из рук какой-то отчет, над которым я сидел уже час, перечитывая одну и ту же строчку по сто раз.

— Что ты спрашивала? — вдаваться в подробности ночи мне не хотелось, как и отчитываться перед Лизаветой. Я знал ее лет сто, так что она могла бы обойтись без нотаций.

— Страховку надо обновить, вот что я говорила, — Лизавета скрестила руки на груди. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Я должен отвечать на этот вопрос?

— Я просто спросила, Волков, чего орешь? — она выскочила из кабинета, а я откинулся на спинку стула, и закрыл глаза. Хотелось позвонить Рите и спросить как у нее дела, но у девочки не было даже мобильного для связи. Я просто оставил ей голосовое сообщение и убрал телефон в карман. Рита…. Да уж… И какого хрена не могу выбросить ее из головы?

— Арчи-и-и, — кто-то протяжно захныкал у меня под ухом. Голос Каролины нельзя было не помнить, особенно, когда она так выла. Ну и что она тут делала?

— Артур, — я поправил ее. — Чего тебе?

— Я к тебе пришла, — Каролина смотрела прямо на меня и улыбалась. Я бы очень хотел найти внутри себя какие-то чувства к этой девушке, которая липла ко мне всё время нашего сотрудничества, но не мог. — Пойдем в кафе?

— Я занят, не видно? — Каролина застыла на пороге кабинета, сжимая в руках телефон.

— Не видно, знаешь ли. Ты давно уже никуда со мной не ходил, а подписчики просят. Не могу же я им отказать. Итак наши все совместные фотки уже использовала. Нужны новые.

Вот черт! Я и забыл как Каролина помогла нам с первым открытием клуба, когда нужно было привлечь к себе внимание в социальных сетях и на всех площадках интернета. Мне пришлось выдержать миллион фотосессий с ней, а теперь видимо запас годовых фоток иссяк и мне нужно было снова пройти через весь этот ад.

Мне надо было явно подумать о наших с ней отношениях. Да, мы когда-то занимались сексом, но Каролина требовала сраные цветочные веники по поводу и без него, бесконечно трещала и не давала мне дышать. Она пыталась заполнить собой все мое пространство, а я бесился, и в итоге мы остались только партнерами. Ей нужны были скандалы и интриги для своих жаждущих зрелищ подписчиков, а мне нужна была реклама. Только теперь нужна ли мне была такая реклама?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Есть один отличный новенький фотограф, делает снимки такие, что закачаешься!

— Не хочу, Каролина, — я помотал головой. — Давай обсудим это в понедельник. Окей?

— Но у меня посты с тобой по выходным же, — она топнула ногой и откинула распущенные волосы назад. На ней снова была юбка, несмотря на мороз и мой взгляд задержался на ее груди. Да, Волков, ты стареешь явно. Когда-то я считал Каролину отличным развлечением, а теперь она казалась мне насквозь фальшивой и ужасно назойливой.