Правила нежных предательств (СИ) - Максимовская Инга

Я кивнула. Еще бы не понять, когда все так популярно объясняют. Оставалось одно — поджав хвост сдаться, вернуться домой, крикнуть «Шутка, шутка» и начать тяжбу, в которой я, вот совсем не уверена, что одержу победу. Кроме того, суд, скорее всего встанет на сторону Федьки, признав его потерпевшей стороной. Жопа, в общем.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Я понурив голову пошла к входной двери, совсем забыв, что одета в дурацкий халат и на голове у меня черте — что. Буйнов не двинулся с места, хотя мне показалось, что он борется с собой. И даже успела схватиться за ручку, когда в дверь раздался требовательный стук.

- Откройте, полиция, — донесся снаружи устрашающий голос.

— Ну, что же ты стоишь? Иди, открывай. Сразу избавишься от головной боли, — прошипела я, повернувшись к варвару.

— Твою мать, ты настоящее исчадье, — прошептал Буйнов. — Чего встала, бегом сюда.

Шустрой белкой я метнулась к Максу, ища защиты. Он вздохнул, откинул лежащий на полу ворсистый ковер, и я увидела деревянную крышку подпола. Буйнов дернул металлическое кольцо, с трудом поднимая тяжелую ляду. Черт, он ведь меня там похоронит, если решит не доставать из подпола мою облезлую персону.

— Я конечно, потом. буду себя проклинать за это. Быстро лезь, — ворчливо приказал варвар. Я нырнула в темный, воняющий прелью люк не рискнув спорить, и очень надеясь при том, что там меня не сожрут пасюки, как раз в тот момент, когда в дверь опять настойчиво заколотили. — Я тебя убью, клянусь.

— Тапки у тебя огонь, — нервно хихикнула я. — Я так понимаю, ты снова в деле? Сейчас соврешь органам доблестным и пути назад не будет, подельничек.

Буйнов промолчал, только заиграл желваками, а потом с грохотом захлопнул крышку погреба над моей головой.

Макс Буйнов

— Господин Буйнов, вы же понимаете, что исчезновение человека, возможно его убийство, очень тяжелое преступление? — задал вопрос щуплый, я бы даже сказал, дохлый, мужик, с глазами буравчиками, сидящий на кухонной табуретке напротив меня. Вот интересно, в этом городе уже начался зомби апокалипсис, судя по его жителям, сначала Ктулху, теперь этот вот «внутренний орган», мать его за ногу. — Вы ведь неслучайно появились в этом городе? Мы выяснили, что несколько месяцев назад Фекла Феофановна участвовала в судебном процессе на стороне вашей супруги…

— Бывшей, во-первых. Во — вторых — кто это мы? Или вы страдаете манией величия, господин, хм… — перехватил я инициативу в свои руки. — Вы не считаете, что сначала стоило бы представиться. Нельзя вот так с порога обвинять добропорядочных граждан черте в каких грехах.

Ну что поделать, парень явно репетировал свою страшную речь, пока колотился в дверь, и совсем забыл о правилах приличия и профессиональной этике, в конце концов. «Дохлый» моргнул растерянно и полез в шкарняк(краман бл. жаргон).

— Конечно, конечно, — забормотал он, роясь в своих карманах, как кенгуру в сумке, в поисках детеныша. Сейчас я заметил, что оперок то молоденький совсем, молоко еще на губах не обсохло. Горячий и рьяный поэтому. — Одну минуточку. Вот. Сначала на столе передо мной появилась горсть фруктовых леденцов, потом жвачка, куча мелкого мусора, изжеванная бумажка и только в самом конце поисков замусоленное удостоверение.

— Бубонов Михаил Юрьевич, — весело хрюкнул я. В подполе что — то грохнуло. Страж правопорядка напрягся.

— Крысы, — пояснил спокойно. Интересно, что это исчадье там делает? Ей бы сидеть тихо, а она куролесит. — Они здесь огромные. С кавказскую овчарку. Огромные, зубастые и страшные. Вы не боитесь крыс? Хотя, не с вашей фамилией опасаться мелких пасюков.

Михаил Юрьевич слегка сбледнул лицом, но храбро помотал головой. Прекрасно.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, господин Буйнов. Зачем вы приехали в наш город? — снова приняв серьезный вид спросил опер.

— Я приехал, чтобы в спокойной обстановке потрахаться с моей секретаршей, — открыто улыбнулся я. У Михал Юрича дернулся глаз, в подполе сердито хрюкнуло. Сейчас провожу этого любопытного кузнечика и надеру задницу узнице совести, блин.

Додумать кары для исчадья я не успел. Дверь распахнулась и на пороге появилась Альбинка в компании с Ктулхой. Он, кстати, выглядел сегодня еще более куртуазно, чем в прошлый раз. Длинный кожаный плащ, берцы на тонких ножках и широкополая шляпа. Ну прямо чумной доктор, не хватало только клювастой маски. На лице красавца сияла улыбка, достойная чеширского кота. Раскрасневшаяся Альбинка прижимала к груди букетик чахлых гвоздик, явно экспроприированных Бобком с могилы какого нибудь несчастного. Я бы не удивился, если бы цветуечков оказалось четное количество.

— Здрасти, — вякнул бравый полицейский. Рассматривая прибывших. Исчадье в подполе чихнуло, и тонко заскулило. Михаил испуганно покосился на пол. — Борис Борисович, а вы каким ветром тут? Борис Борисович наш штатный судмедэксперт. Вы знакомы?

Ничего себе, вот это поворот. А Бобок то известен и уважаем.

— Провожу время в компании моих друзей. Мы, знаете ли, уважаемый, практикуем тут высшую брахмапутру, с полным погружением. Двойным погружением в божественное начало.

— Втроем? — икнул несчастный, краснея до ушей. — Я ни разу не пробовал. Наверное это здорово.

— Еще как. Наша прекрасная Нимфа просто создана для любви и высшего счастья.

Я чуть не заржал в голос. Надо же, а Ктулху то затейник. Или просто не то имеет в виду. Скорее всего, опять несет пургу про какую — то свою заумь. Но она очень гармонично вписывается в моё алиби. Девица Альбинка выглядит в глазах Бубонского не меньше чем распутной гетерой. Он и смотрит на нее сейчас плотоядно. И она это заметила, вон чешется нервно от шаловливого взгляда «внутреннего органа»

— Значит вы подтверждаете, что господин Буйнов провел это время в вашей компании.

— О, да. И еще как. Он нас усладил своим присутствием. Это было высшее счастье, и бесконечная райская симфония, — кашалотски улыбнулся Борис Борисыч. Исчадье в подполе забулькало явно пытаясь сдержать смех. Альбинка глупо посмотрела на меня, потом на свое обоже, пытаясь понять почему я надулся и покраснел. Только бы не заржать в голос.

— Вы куда-то уходите? — спросил Бубонский. Странная фамилия. Бубонский и Ктулху, так можно было бы книгу назвать, она бы бестселлером стала. — Я могу подбросить до города.

— С чего вы взяли? — удивился я, даже забыв о рвущем горло смехе.

— Ну, вы в костюме, дверь быстро открыли, значит стояли рядом.

Ну прямо Шерлок Холмс. И это в его понимании быстро? Господи, бедные полицейские, им наверное приходится колотиться к настоящим преступникам часами.

— Правда тапки не вписываются в мою теорию, и то что у вас пиджак вымазан. Пойду я пожалуй. Простите, что отнял время. Просто подозреваемый указал на вас, я должен был проверить. Он сказал, что вы были любовником Феклы Феофановны. Вы им были?

— Нет, честно ответил я, — я просто снял ее с стриптизного шеста и отвез домой. Больше после этого наши пути не пересекались.

— Если вдруг появится информация, прошу сообщить, вот моя визитка.

Я посмотрел на замызганный клочок дешевого картона. Господи, во что я ввязался. Эту дуру даже не ищут как следует. Ну что найдет этот несчастный, если он дальше своего носа не видит? Вот например валяющиеся у двери, вымазанные в крови кроссовки, и бинт торчащий из — под дивана.

— До свидания. Точнее прощайте, у меня нет времени. Брахмапутра ждет, да дорогая? — спросил я помощницу, щипнув ее за объемный зад. Букетик в ее руках дрогнул. За что я ее ценю, так это за выдержку, иначе мне бы сейчас прилетело чахлыми гвоздиками. А рука у Бинки тяжелая. В глазах Ктулху полыхнуло пламя. Из подпола громко икнуло исчадье.

Может не доставать ее оттуда. Просто кидать ей еду, и даже близко не подходить к адскому погребному порталу, палкой сталкивать издалека. Как хорошо тогда будет.

Я вздохнул и откинул ковер, прислушиваясь к звуку удаляющегося УАЗа. Двадцать первый век на дворе, а копы так и ездят на «козлах». Откуда взяться порядку, если за ним надзирают такие, как Бубонский?