Охота на льва - Лариса Петровичева

– Надеюсь, вы любите конфеты, господин посол, – сказала она. – Это аальхарнские белые сласти, очень популярное лакомство.

– О, какой прекрасный десерт, – посол принял сверток и скользнул по нему пальцами. Внутри, судя по всему, была свернутая в трубку папка с бумагами, Кембери вздохнул с облегчением. – С удовольствием его отведаю. Вы бледны, моя госпожа. Получение десерта оказалось сопряжено с трудностями?

Хела пожала плечами.

– Нет. Я довольно легко все скопировала, а вот вынести оказалось непросто.

В итоге, поломав голову, нужные бумаги она запихала в мусорную корзину и сделала вид, что выносит хлам, причем из обычного отдела. Уборщица, дура, попыталась было отнять корзинку – дескать, нечего служащей старшего уровня марать руки грязной работой, но Хела настояла на своем. Наверняка это показалось странным, впрочем, какое это теперь имеет значение?

– Когда я получу доказательства причастности известного лица к смерти Мариты? – спросила она.

Посол благодарно сжал ее руку.

– Завтра вечером, моя госпожа. Сегодня мой друг, ставший нечаянным свидетелем преступления, работает за пределами столицы и вернется только к утру. Давайте встретимся у третьего рукава Шашунки, знаете, где это?

Хела кивнула.

– После первой молитвы к Заступнику, – сказала она. – Я хотела еще сходить в храм.

Кембери довольно кивнул.

– Разумеется, моя госпожа.

Птица была поймана.

Предъявив проводнику свой билет и получив его обратно с оторванной контрольной полосой, Киттен наконец занял свое место в купе первого класса и тяжело вздохнул, устраиваясь поудобнее на мягком диване.

– Может, позвать лекарника? – предложил проводник, укладывая чемоданы на верхнюю полку. – Вид у вас, сударь, неважный.

Киттен кашлянул и расстегнул воротник рубахи. Отвар взрыв-травы, который он выпил с утра, моментально подействовал на его связки, и на прощальном докладе у императора Киттен хрипел и кашлял так, что ни у кого не осталось сомнений, что первый секретарь амьенского посольства тяжело болен и должен вернуться на родину.

– Государь, служить вам было истинным удовольствием, – сипел Киттен. – Однако я вынужден покинуть добрый, гостеприимный Аальхарн и вернуться домой. Дни мои сочтены, и умереть я хочу на родине.

– Не ограничивайте милость Царя Небесного, – сказал Торн, и, к удивлению Киттена, его голос звучал спокойно и сердечно. К этому контрасту между светским тоном беседы и тяжелым неприятным взглядом императора Киттен так и не сумел привыкнуть. – Но доброте своей Он отпустит вам еще не один год жизни. Благодарю вас за службу и прошу принять небольшой дар, который будет напоминать вам об Аальхарне и столице.

Подарком оказался антикварный компас в шкатулке из черного дерева с инкрустацией – вещь тонкой работы и значительной ценности. Киттен принял ее с поклоном и обменялся с государем традиционным рукопожатием.

– Благодарю вас, – ответил Киттен проводнику. – У меня есть лекарства.

Проводник кивнул и покинул купе. Киттен покосился на свое отражение в боковом зеркале на стене и увидел там измученного человека с опухшим серым лицом и запавшими темными глазами. Прежде аккуратно подстриженная бородка теперь торчала какими-то неопрятными клоками.

«Образ больного всегда мне удавался», – подумал Киттен и довольно провел ладонью по груди. Там, под тонкой кольчугой, был спрятан пакет с документацией по дирижаблю, который Киттен должен был отдать лично в руки владыке Хилери. Бумаг было много, и Киттен выглядел тучнее, чем был на самом деле. Впрочем, часто ли можно встретить стройных амьенцев?

Послышался сигнал к отправлению, и дверь купе тотчас же открылась. На пороге показался уже знакомый Киттену проводник, за спиной которого скромно стояла девушка с маленьким чемоданчиком – темноволосая, довольно миловидная. В ее чертах было что-то неуловимо южное.

– Прошу вас, – произнес проводник, девушка прошла внутрь и села напротив Киттена. Тот нахмурился: он должен был ехать в одиночестве. – Я знаю, сударь, что вы выкупили все купе, – сказал проводник, опережая его вопрос, – однако тут чрезвычайные обстоятельства.

– Я получила известие о смерти супруга на границе, – едва слышно прошептала девушка. Только сейчас Киттен заметил, что ее глаза красны от слез. – Надеюсь, сударь, вы будете столь добры, что позволите мне занять место в вашем купе. Уверяю, я ничуть вас не стесню.

– Примите мои соболезнования, – Киттен склонил голову. – Разумеется, я не против вашего соседства.

– Вот и славно, – заключил проводник и закрыл дверь.

Поезд запыхтел, весело исторгая серые клубы дыма и посвистывая. Вокзал с провожающими на перроне качнулся и сперва неторопливо, а потом все быстрее поплыл назад – поезд постепенно набирал скорость, и Киттен снова ощутил знакомый, почти детский восторг от движения. Девушка пару раз всхлипнула, а потом откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. «Пусть себе спит, – с неожиданным сочувствием подумал Киттен. – Сейчас это пойдет ей на пользу». Некоторое время он смотрел в окно – за стеклом с немыслимой прежде скоростью проносились поля, поселки и перелески – и думал о том, что поезд прибудет в Амье поздней ночью: а раньше дорога заняла бы семь дней.

Впрочем, довольно скоро Киттену наскучило смотреть в окно. Да и кого могли бы заинтересовать эти скучные однообразные пейзажи? Болотца с синей стоячей водой, чахлые осиннички, даже рогачи, что выходили из зарослей и с любопытством смотрели на поезд, – все это навевало на Киттена нешуточную тоску. Спать было нельзя – мало ли кто вздумает войти в купе, поэтому он извлек из дорожного саквояжа газету и принялся за чтение. Краем глаза Киттен наблюдал за девушкой: та сидела неподвижно, погруженная в размышления, и словно ждала чего-то.

– С вами все в порядке, моя госпожа? – осведомился Киттен, желая проявить хотя бы минимальную в такой ситуации деликатность.

Девушка взглянула ему в глаза и коротко ответила:

– Да, благодарю вас.

– Як вашим услугам, – Киттен коротко кивнул и вернулся к чтению. Наверняка взгляд, брошенный на него девушкой из-под пушистых темных ресниц, ему бы не понравился: слишком уж неприятным он был, однако Киттен не присматривался и поэтому ничего не заметил.

Когда поезд вошел в Большой загорский туннель, и в купе воцарилась непроницаемая тьма, девушка неожиданно произнесла на чистейшем амьенском:

– Отдайте чертежи, Киттен.

– Что? – воскликнул он и вскочил. Правая рука с молниеносно выхваченной саблей прошила воздух, остановив лезвие там, где должна была быть шея девушки.

– Я не хочу вашей смерти, – прошелестел голос сбоку, совсем с другой стороны: его противница оказалась намного быстрее. – Расстегните камзол и рубашку. Поднимите кольчугу. И выньте документы.

Тонкая девичья рука словно в шутку хлестнула его по затылку, но Киттен взвыл от боли. Он нанес несколько ударов наугад, стараясь зацепить девушку, но его клинок пронзал пустоту. Зато мнимая вдова не промахивалась: получив новый удар в поясницу, Киттен не устоял на ногах и ударился лбом в зеркало. Обошлось – стекло не разбилось, и Киттен едва успел поблагодарить Царя Небесного за такую милость, а тут и поезд миновал туннель и вышел на просторные залитые солнцем луга. От внезапного контраста тьмы и света Киттен невольно зажмурился и пропустил удар с ноги в грудь – такой силы, что, упав, он сломал хлипкую дверь и вывалился в коридор.

Он успел заметить, что девушка, оказывается, наносила удары сверху – акробатически балансируя на краях полок для багажа. Гремучая Бездна ее проглоти, только восточных дзёндари ему и не хватало! Киттен отполз в сторону от двери, а затем вскочил на ноги и кинулся по коридорчику в конец вагона – к уборным. Дзёндари, наемная убийца, владеющая древним мастерством убивать бесшумно, ходить по стенам и проникать в комнаты, не открывая дверей, неторопливо двигалась за ним.

Уборная была пуста. Киттен захлопнул дверь, завернул все защелки и несколько мгновений пытался отдышаться. Чертежи в какой-то мере спасли ему жизнь: не будь их, такой удар в область груди попросту остановил бы ему сердце. «Не будь их, ничего бы не случилось», – подумал он и принялся ощупывать оконное стекло.

– Я не хочу вашей смерти, Киттен, – прошелестел за дверью женский голос. – Если бы хотела, вы были бы уже мертвы. Отдайте чертежи.

– А вот хрен тебе за щеку, – выругался Киттен и, натянув рукав на кулак, изо всех сил ударил в стекло.

Никакой особенной науки тут не было – не приземляйся на ноги, просто падай и катись. Трава хлестала Киттена по лицу, земля безжалостно подставляла какие-то камни и кочки, но он игнорировал мелочи. Поезд увозил дзёндари дальше на запад; Киттен поднялся на ноги, пару минут постоял, выравнивая дыхание и успокаивая сердце, а затем сконцентрировался и побежал – ровно, быстро, в отличном темпе. Киттен планировал миновать семь с половиной миль и через три часа появиться в городке Четырь: там можно нанять лошадь и продолжить путь – теперь уже инкогнито. Киттен логично полагал, что дзёндари была не одна.