Наследница престола - Андрей Буторин

— Мы ведь тоже… на присягу… — всхлипнула она и приложила к глазам салфетку.

— Ну-ну, Кать! — Павел погладил жену по плечу. Потом пояснил, обращаясь к Генке: — Сын у нас служил в Хосте, к нему ехали.

— Как, вы сказали, ваша фамилия? Степановы? Николай Степанов — ваш сын?!

— Вы знаете Коленьку?! — Катерина от удивления перестала плакать.

— Ну да. мы вместе служили.

— Как он?! Как он там?! — наперебой закричали Павел и Катерина.

— Сейчас не знаю, меня ведь демобилизовали сразу — сестра несовершеннолетняя осталась, а родни больше нет….Мы с Николаем в учебке подружились. Хороший парень — веселый, добрый. И о вас рассказывал. Любил он вас очень, так ждал на присягу… — Генка споткнулся, поняв, что болтает лишнее. — Родители Николая заплакали оба, обнявшись. Марина посмотрела на Генку и грустно покачала головой: бестолочь, дескать. Генка не спорил.

Степановы успокоились не сразу — воспоминания о сыне словно прорвали плотину в их душах. Наконец Павел, все еще всхлипывая, но уже оторвавшись от жены, засмущался и буркнул Генке:

— Пойдем покурим!

Генка кивнул и вслед за Павлом направился в тамбур. Он спрыгнул на траву, а Павел уселся на ступеньку вагона.

— Курить-то бросил еще там… — Павел махнул в сторону, видимо, подразумевая Землю, и продолжил разминать трясущимися пальцами сигарету. — Да и нету здесь курева. То, что с собой было, быстро кончилось… А я все же блок припрятал — пока были еще сигареты в ресторане. Думаю, мало ли что? Тут ведь деньги не в ходу, а на спиртное да на сигареты что-нибудь и выменять можно! Не у кого только менять-то стало… Вот так. А там и сам стал покуривать — редко, правда, четвертую пачку только начал… — Павел еще раз всхлипнул, вытер слезы, выматерился, высморкался и стал неторопливо прикуривать.

— Так что с моими родителями? — не выдержал Генка. — Их фамилия Турины…

— Мы по фамилиям мало кого знали, — покачал головой Павел. — Как их звали-то?

— Женей… Женями. И маму и папу. Папа — высокий, рыжеволосый, а мама — худенькая, темная. — Генка с надеждой воззрился на Павла.

— Были такие, — осторожно сказал тот. подумав. — Точно, были! Они сразу ушли — с первой группой.

— Вы уверены?! — не замечая, что кричит, переспросил Генка.

— Ну да, уверен! Как звать, правда, не знаю, врать не буду — тут ведь сотен пять было… Но рыжего мужика помню: он все за жену беспокоился, когда уходили, сумку с вещами забрать у нее хотел, хотя и так тащил рюкзак, чемодан и удочку складную! Мы еще смеялись тогда, помню, что он удочку в лес потащил.

— Они! — ахнул Генка, чувствуя, как от волнения закружилась голова. — Папа удочку всегда с собой возил, даже в командировки — рыбак заядлый.

Павел промолчал. Он сидел, о чем-то думал, поглядывая на Генку, словно не решаясь заговорить. Потом все же спросил:

— Что, думаешь идти искать родителей?

— Конечно! А как же иначе?!

— Опасно… — нахмурился мужик.

— Вы же сами говорили, что диких зверей нет!

— А люди? А… нелюди? На вас ведь уже нападали!

— А что оСтастся делать? Надо ведь родителей найти!

— Ты бы хоть бабу свою не брал тогда! Городская она у тебя — вон какая королева! Непривычная. Пропадет…

«Это еще неизвестно, кто из нас быстрее пропадет, — мысленно ответил Генка. — Да и не королева она, а всего лишь принцесса».

ГЛАВА 16

Сначала Генка думал, что полсотни километров — это пустяки. Средняя скорость пешехода — пять километров в час. Значит, ходу десять часов. Через каждые два часа — перекуры минут по пятнадцать, одна часовая остановка на обед. Итого — часов двенадцать… Сутки на планете, как сказали Степановы, двадцать шесть часов. Следовательно, за световой день дойти до города вполне реально.

Лодочник Станислав остался в поезде. Он понемногу стал приходить в себя, нашел купе, в котором когда-то ехал, обосновался в нем и наотрез отказался куда-либо идти. Павел с Катериной его решению обрадовались. Так что лишняя обуза с плеч Марины и Генки спала.

Не учел Генка лишь того, что идти по лесу — совсем не то, что по дороге. Да и расстояние назвали им очень уж приблизительно: Степановы сами в город не ходили, а нагрянувшая как-то раз «полиция», от которой про город они и узнали, в земных мерах могла и ошибаться.

С «полицией» вообще было все странно и непонятно. Примерно через месяц после того, как ушла и не вернулась последняя группа пассажиров злополучного поезда, в небе появился «самолет без крыльев» и нырнул за деревья неподалеку. Потом из леса вышли вооруженные люди — десять человек. Были они в форме, подчинялись командиру — лысому угрюмому крепышу. Павел окрестил их сперва про себя «солдатами». Но «крепыш», сняв фуражку и вытирая вспотевшую лысину, сразу представился: полиция города такого-то, офицер такой-то. Ни названия города, ни имени командира Павел не запомнил — были они слишком уж чудными, непривычными для русской речи. А вот тому, что разговор шел именно по-русски, Павел сначала даже не удивился.

Рядовые полицейские сразу начали прочесывать поезд. Что они искали — Павел так и не понял. Позже выяснилось, что ничего не пропало, даже спиртное… Офицер пригласил Павла с Катериной в вагон-ресторан и допросил. Впрочем, на допрос разговор походил разве что задаваемыми полицейским вопросами. Сам он на вопросы супругов отвечал крайне скупо, а то и вообще пропускал их мимо ушей. В целом же вел себя вполне корректно и вежливо: не угрожал, не давил и даже ничего не записывал. Казалось, ему вообще скучно беседовать с малообразованными людьми, и делает он это исключительно из вежливости.

— Что же он спрашивал? — поинтересовался Генка.

— Кто мы, откуда… — Павел дернул плечом. — Хотя чудилось мне, что он и так это знал.

— Что еще?

— Про других, кто с нами ехал: «Кого знаете?», «Кто и куда направлялся?», «Кто и что говорил после происшествия?»

— А вы?

— А что мы? Что знали — рассказали… — Павел вдруг смутился. — Не все, конечно. Так, кратенько… Да и что мы знали? Ни с кем ведь не знакомы были особо. Здесь уж только с двумя-тремя поближе сошлись. Со Стасом вот…

— А что вам рассказал полицейский?

— Да я же говорю: не хотел он на вопросы отвечать! Буркнул что-то пару раз… Что до города полсотни верст, да чтоб осторожней были — лихие люди бродят вокруг…

— А к вам они, кстати, наведывались? — заинтересовался Генка.

— Бандиты-то? Бог миловал пока. Видел я пару раз у реки кого-то, но подходить не стал. Встречал их не близко — километрах в десяти…

— А как полицейский объяснил, откуда они узнали про поезд?

— Да никак! Я спрашивал, но он и не слышал будто.

— Наверное, от других пассажиров услышал, которые дошли до города, — предположил Генка. — О них-то вы у него спрашивали?

— Спрашивал, да все без толку! Промычал что-то — ни бе ни ме. Но понятно было, что до города все же кто-то дошел.

— Да, интересно все это… Особенно интересно то, что он с вами по-русски разговаривал!

— Сам об этом подумал, когда они ушли. Сразу-то внимания не обратил. Я себе так маракую: русские они, тоже когда-то, как и мы, сюда провалились, да тут и прижились.

— Может и так… — ответил Генка. — Только вы же сами сказали, что имя у офицера нерусское…

Запинаясь о коряги, Генка вспоминал тот разговор. Особенно часто — «самолет без крыльев». На своих двоих дойти до города до темноты Генка уже не особо надеялся.

Марина же, казалось, и не замечала, что идет по лесу. Она двигалась быстро и легко, непринужденно отводя от лица ветки. Уже через час Генка стал отставать. В очередной раз догнав девушку, он, отдуваясь, буркнул:

— Мне за тобой не угнаться!

— И что ты предлагаешь? — В голосе Марины мелькнула язвинка. — Понести тебя?

— Я бы не отказался! — не стал обижаться Генка. Марина наклонилась, подцепила Генку одной рукой под коленки, другой обняла за талию, легко подняла не успевшего ничего понять парня и пошла вперед столь же быстро, как и раньше. Генка забрыкался.

— Эй-эй! Поставь сейчас же! — завопил он.

— Зачем? Ты же просил тебя понести, — невозмутимо продолжала шагать Марина.

— Перестань! Ты же прекрасно понимаешь, что я пошутил! — продолжал извиваться в Марининых руках Генка.

— Зато я — совершенно серьезна, — ответила Марина. — Так мы дойдем значительно быстрее. Для меня твой вес — не тяжесть.

— Но это же… Это… — Генка задергался сильней.

— Самое разумное действие в настоящей ситуации, — закончила за Генку девушка. — А вот твои беспорядочные телодвижения доставляют мне неудобства.

— Это — позорно для мужчины! — произнес наконец Генка, но дергаться почти перестал.

— Не вижу ничего позорного, когда один человек помогает другому! — Голос Марины звучал так же ровно, как если бы она не спеша прогуливалась без четырехпудового «багажа». — Тем более когда выигрывают от этого оба.

— Да как же ты не понимаешь? — застонал Генка. — Это я должен тебя нести, а не наоборот!