Они освобождали Молдавию, они штурмовали Берлин - Ариосто
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Находчивость и инициатива отдельных воинов-гвардейцев часто способствовали успешному решению боевых задач. На подступах к городу, на одном из стыков дорог, немцы, укрепившись в глубоких траншеях, огнем двух пулеметов и большого количества автоматов прикрывали отход основных сил. Сбить их лобовой атакой— означало понести большие потери. Лейтенант Ермаков незаметно отвел свой взвод в сторону и, сделав глубокий обход, зашел фашистам в тыл. Враги обнаружили взвод Ермакова на расстоянии 100 метров от своих траншей. Заняв круговую оборону и развернув один пулемет, враг заставил взвод залечь. Обстановка складывалась не в пользу нашего подразделения. Исход боя решил гвардии рядовой Федор Гончаренко. Улучив момент, он дерзким броском выдвинулся вперед с ручным пулеметом и меткими очередями стал поливать вражеские траншеи. Его огонь поддержали стрелки взвода. Гончаренко снова продвинулся вперед, прижимая немецких пулеметчиков к земле. Взвод перешел в атаку. Гвардейцы забросали гитлеровцев гранатами и в короткой рукопашной схватке истребили до 30 солдат и захватили в плен 27 фашистов.
Умело воевал под Кишиневом бронебойщик Калиберда. Это он метким огнем из противотанкового ружья уничтожил три пулеметные точки врага, задерживавшие продвижение нашей пехоты. Отлично сражались минометчики офицера Чижова. Их метко выпущенные мины подавили огонь вражеских пулеметчиков, расположившихся в здании мельницы.
Навсегда останется в памяти участников боев за освобождение столицы Молдавии образ бесстрашного командира дивизии гвардии полковника впоследствии Героя Советского Союза Г. Н. Шостацкого. На подступах к Кишиневу его машина подорвалась на противотанковой мине. Были ранены адъютант и разведчики. Гвардии полковник Шостацкий был контужен. Но, несмотря на это, он лично руководил боем.
24 августа Кишинев был полностью освобожден от немецко-фашистских захватчиков. Приказом Наркома обороны СССР от 7 сентября 1944 года 288-му гвардейскому полку нашей дивизии было присвоено наименование «Кишиневский». Указом Президиума Верховного Совета СССР 283-й гвардейский Краснознаменный полк за отличие в боях при освобождении столицы Советской Молдавии награжден орденом Богдана Хмельницкого II степени. 1620 воинов дивизии были удостоены правительственных наград.
Из книги «В боях за Молдавию» (кн. 4).
Г. ЛЕНЕВ,
Герой Советского Союза, генерал-лейтенант, бывший командир 902-го стрелкового полка 248-й сд
НАШ 902-Й В БОЯХ ЗА МОЛДАВИЮ И БЕРЛИН
Весной 1944 года Советская Армия освободила от фашистского ига многие районы Правобережной Украины и вступила в пределы Молдавии. Летом этого года мне было приказано принять командование 902-м стрелковым полком 248-й стрелковой дивизии. Начальник штаба капитан В. Н. Ладовщик доложил, что с 23 июня полк находился в боях. Потери сравнительно небольшие, но боеприпасы на исходе…
Наша оборона тянулась вдоль Днестра. Позиции располагались у самого уреза воды. На другом берегу — фашисты. Днем иногда вспыхивала перестрелка, а по ночам было совсем тихо. Казалось, что и противника нет за рекой. Лишь изредка взлетали там гроздья осветительных ракет.
Солдаты скучали в окопах. Чтобы занять людей, я приказал непрестанно вести земляные работы. Бойцы сооружали огневые точки, рыли ходы сообщений, укрепляли блиндажи…
На каждом участке обороны складывался постепенно свой «микроклимат», свой быт. Однажды я провел ночь на передовом НП. Перед рассветом, когда тишина казалась особенно глубокой, услышал вдруг позвякивание ведер, донесшееся с противоположного берега. Затем голос:
— Русс, вассер!
Неподалеку кто-то спросил:
— Витька, что там?
Послышался плеск, звяканье металла о металл. Вероятио, немцы котелками черпали воду и наполняли ведра.
Едва за рекой наступила тишина, появились солдаты с ведрами на нашем берегу. Раздался крик:
— Фриц, вассер!
Наши бойцы неторопливо набрали ведра и вернулись в траншею.
Спустя несколько минут протарахтела, как предупреждение, пулеметная очередь. Фашисты ответили. И началась перестрелка, начался обычный фронтовой день.
Я поговорил с сержантом, ходившим за водой.
— Жара, товарищ майор, — сказал он. — И умыться надо, и попить вволю. Тут вода рядом, а позади степь.
Может быть, мне следовало поругать сержанта. Но я представил себе людей, изнывающих от зноя и жажды, когда река совсем близко… Вернувшись в штаб, я организовал снабжение солдат водой.
Все длинней и темней становились ночи. В одну из них наш полк оставил спокойный участок, сдав его всего лишь одному батальону. А мы получили приказ незаметно для противника переправиться на правый берег Днестра и сменить обескровленный полк, оборонявшийся на Гура-Быкулуйском плацдарме.
Под покровом ночи мы перешли по мосту через реку и заняли отведенный нам участок, изготовившись к обороне и, если потребуется, к наступлению. Место было сырое, низкое. Через неделю солдаты начали болеть малярией. Лица людей желтели от акрихина. Я и сам чувствовал недомогание.
Мы готовились к прорыву. Противник, очевидно, понимал это и принимал свои меры. Ежедневно фашисты вели огонь из орудий разных калибров, выбрасывая большое количество снарядов. Все это время люди вынуждены были сидеть в укрытиях, прислушиваясь к разрывам. От напряжения, от непрерывного грохота болела голова, и все же солдаты шутили: немец освобождается от груза, чтобы легче было бежать.
По ночам гитлеровцы устанавливали мины. Наша артиллерия вела методический огонь, мешая вражеским саперам работать. Строчили пулеметы.
Меня вызвал командир дивизии полковник Н. 3. Галай. Переправившись на левый берег, я с трудом разыскал штаб дивизии. Он разместился в землянке, замаскированной в густом кустарнике. Вокруг — ни души. Возле штабного блиндажа одиноко стоял часовой.
— Назад. Ходить не велено! — крикнул он.
Я удивленно пожал плечами: что за ерунда? Почему нельзя ходить в штаб? А как же добраться до комдива?
Выручил начальник политотдела дивизии полковник Ф. И. Дюжилов. Он как раз поднялся из блиндажа и увидел меня.
— Ленев, ждем вас. Добрый день! Вчера нас немцы часа полтора бомбили. Методично. Как напоказ. Через десять минут групповой налет. Причем точно по штабу. Поэтому Галай распорядился перевести штаб в другое место и установил строгий маскировочный режим. Так что ты напрасно ворчишь.
— Ну, а если вызвали по делу? Ждать до темноты?
— Зачем? Просто выполняй требования маскировки.
«Комдив прав, — подумал я, остывая, — у нас тоже третьего дня немцы засекли командный пункт полка из-за неаккуратности писарей. От артналета мы потеряли трех человек. А могли бы не потерять…»
— Товарищ Ленев, указание отправить на учебу одного офицера вы получили?
— Да. Пошлем Владимира Мунтяна, командира пулеметной роты.
— Думаете, достоин?
— Вполне. На фронт пришел добровольно в шестнадцать лет. Воюет умело. Участвовал с полком в боях на Маныче, брал свой родной Ростов, форсировал Миус. Награжден орденом Отечественной войны и боевыми медалями.
— А что он за человек? Каковы его моральные качества?
— Смел, выдержан, инициативен. Любое дело можно доверить.
— Образцовая характеристика, — прищурился начальник политотдела.
