Трон черепов - Питер Бретт

Ноздри Аманвах раздулись.

– И что же ты выложишь?

– То, что най’дама’тинг недостает дисциплины, – ответила Ашия. – То, что вы называете друг друга сестрами, но не понимаете смысла этого слова, бранясь и затевая драки, как хаффиты. – Она плюнула в воду, и девушки ахнули. – А твой шарусак жалок.

Взгляд Аманвах только на миг метнулся к точке удара, но Ашии этого оказалось более чем достаточно, чтобы выставить блок и спланировать три следующих выпада. Обрученные осваивали шарусак по два часа ежедневно. Ашия с кузинами – по двадцать, и разница не могла не сказаться.

Ашия была способна окунуть Аманвах в воду так же легко, как расправилась с Селте Джайа, но хотела растянуть избиение по примеру самой Аманвах во второй день их пребывания во дворце.

Два удара костяшками пальцев под мышку – и Аманвах взвыла от боли. Ребром ладони по горлу – и звук пресекся; Аманвах выпучила глаза, когда воздух перестал поступать в легкие. Ладонью по лбу – и ошеломленная Аманвах опрокинулась в воду.

Ашия могла продолжить, но придержала руку, пока задыхавшаяся Аманвах вставала на колени и откашливалась.

– Если уйдешь сейчас же, мне не придется докладывать дама’тинг, что вы еще и дуры.

Конечно, она провоцировала Аманвах, побуждала ее добровольно продлить избиение, чтобы не выглядеть слабой перед другими най’дама’тинг.

Девушки дружно задержали дыхание, когда Аманвах медленно выпрямилась. С нее стекала вода. Глаза посулили убийство, но также подсказали Ашии, куда соперница ударит в следующий раз.

«Глаза рассказывают все», – говорили пальцы Энкидо. Ашия стояла спокойно, дыша размеренно и открываясь в приглашении к атаке.

Теперь Аманвах стала осторожнее. Она следила за угрозой и прибегала к обманным выпадам, скрывая истинные намерения.

Но все было впустую. Ашия видела движения еще до того, как Аманвах их совершала, и блокировала серии ударов, не нанося ответных – лишь желая показать, как это легко.

Стоя по бедра в воде, Ашия не сходила с места, блокируя и уворачиваясь верхней частью туловища, но Аманвах не могла обойтись без ног. Это замедлило ее, и вскоре у нее началась одышка.

Ашия покачала головой:

– Вы, обрученные, слабы, кузина. Этот урок запоздал.

Аманвах смотрела на нее с откровенной ненавистью. Заключенная в мягкий кокон своего дыхания, Ашия сохранила спокойствие, но улыбнулась с единственной целью спровоцировать кузину на продолжение. Она уже знала, что замышляет Аманвах, хотя ей хотелось верить, что девушка не настолько глупа, чтобы попытаться сделать это всерьез.

Однако Аманвах в отчаянии заглотила наживку и выдала серию ложных выпадов перед попыткой пнуть.

Ноги у нее уже устали, к тому же стояли под водой, пинок получился убого медленным. Аманвах рассчитывала на его неожиданность, но даже этого было бы мало. Ашия поймала ее за лодыжку и дернула вверх.

– Тот, кто настолько глуп, чтобы пинать в воде, не заслуживает ноги. – Она с силой ударила напрягшимися пальцами в точку на бедре Аманвах. Кузина вскрикнула от боли, и нога обмякла в руке Ашии.

Едва Аманвах начала падать, Ашия с легкостью развернула ее спиной к себе и притопила.

Джайа попыталась вмешаться, но Шанвах, ни слова не говоря, обезножила девушку двумя быстрыми ударами. Та рухнула и забилась, стараясь удержать голову над водой. Селте могла бы прийти на помощь, но и она, и другие най’дама’тинг застыли на месте. Сиквах, Мича и Джарвах выстроились в ряд подле Шанвах, перекрывая доступ к противницам.

Аманвах сначала дергалась, потом затихла. Ашия ждала, когда кузина шлепнет по воде в знак покорности, но, к чести девушки, она этого не сделала – понимала, что даже Ашия не посмеет убить у всех на глазах дочь Избавителя.

Ашия вытащила голову Аманвах из-под воды и позволила судорожно вздохнуть.

– Шарумова кровь Избавителя. Повтори.

Девушка в ярости плюнула Ашии в лицо.

Ашия не дала ей вздохнуть еще, вернула под воду и надолго, болезненно заломила руку.

– Шарумова кровь, – сказала Ашия, вытягивая ее на воздух. – Эверамовы сестры по копью.

Аманвах неистово замотала головой, задыхаясь и вырываясь, и Ашия вновь окунула ее в воду.

На сей раз она прождала не одну минуту, настроив руки на тело Аманвах. Мышцы напряглись в последней раз перед потерей сознания. Ощутив это, Ашия в третий раз вытащила Аманвах на воздух и подалась к ней:

– В купальне нет магии хора, кузина. Нет ни дама’тинг, ни Энкидо. Есть только шарусак. Мы можем, если хочешь, заниматься этим каждый день.

Аманвах смотрела на нее с холодным бешенством, но были в глазах и страх, и смирение.

– Шарумова кровь Избавителя, Эверамовы сестры по копью, – согласилась она. – Кузина.

Ашия кивнула:

– Признание, которое не стоило бы тебе ничего, когда я обратилась дружески. – Она отпустила Аманвах, отступила и наставила на нее палец. – Я думаю, что с этих пор малыми фонтанами с холодной водой будут пользоваться обрученные. Большой забирают Эверамовы сестры по копью.

Она повернулась к собравшимся най’дама’тинг и удовлетворенно увидела, как все отшатнулись под ее взглядом.

– Разве что кто-нибудь желает бросить мне вызов?

Шанвах и остальные ученицы Энкидо разомкнули строй, как будто это было отрепетировано, освобождая место для охотниц сразиться, но глупых не нашлось. Все расступились, когда Ашия сопроводила своих сестер к большому фонтану, где они как ни в чем не бывало продолжили купание. Обрученные усадили Аманвах и Джайю на скамью, массажем начали оживлять конечности. Они изумленно смотрели на Ашию с сетрами, забыв про собственное мытье.

«Это было потрясающе», – сказали пальцы Шанвах.

«Тебе не следовало вмешиваться, – ответила Ашия. – Я приказала стоять сзади».

Шанвах обиделась, а остальные искренне удивились.

«Но мы победили», – показала пальцами Мича.

«Победили сегодня, – согласилась Ашия. – Но завтра, когда они явятся скопом, вам всем придется сражаться».

Най’дама’тинг действительно атаковали на следующий день. Они вошли в купальню гуртом, числом втрое больше, и окружили фонтан.

В тот день из купальни вынесли шестерых най’дама’тинг – ноги их не держали. Остальные хромали и растирали черные синяки. Некоторых шатало от нехватки воздуха, а к одной еще не вернулось зрение.

Они не пропустили занятия, боясь карательных мер, но на вопросы дама’тинг об их состоянии отвечали, что ничего не видели.

А ученицы Энкидо вернулись к господину и нашли его коленопреклоненным во главе столика с шестью дымящимися чашами. Девушки всегда ели у стены, стоя на коленях и поглощая простой кускус. В помещении никогда не водилось никаких предметов обстановки, кроме тренировочного оборудования.

Но еще больше поражал запах, исходивший от чаш. Повернувшись, Ашия увидела поверх кускуса темное мясо, приправленное соусом и специями. Рот наполнился слюной, в животе заурчало. Таких кушаний она не ела полгода.

Как во сне, девушки потянулись к столу, ведомые нюхом. Они словно плыли.

«Глава стола – для господина», – показал Энкидо.

«Подножие – для най ка». Он знаком велел Ашии встать на колени с противоположного конца. Приказал Шанвах и Сиквах разместиться с одной стороны, Миче и Джарвах – с другой.

Энкидо обвел жестом дымящиеся чаши.

«Мясо только этим вечером в честь шарумовой крови».

Он ударил кулаком по столу, чаши подпрыгнули.

«Стол – навсегда для Эверамовых сестер по копьям».

С этого дня они всегда ели вместе, как настоящая семья.

Да, Энкидо наказывал их за промахи, но и вознаграждал.

Никогда еще мясо не было таким вкусным.

Прошли годы. В шестнадцать лет Ашии и ее сестрам приказали заново отращивать волосы. Теперь шевелюра казалась тяжелой, неудобной. Ашия тщательно закалывала ее на затылке.

В семнадцать за ней прислал отец. Впервые за четыре года она покинула дворец дама’тинг, и внешний мир теперь выглядел странно. Залы отцовского дворца были светлы и красочны, но имелись там и места, где спрятаться гибкому и проворному. При желании она могла мгновенно исчезнуть, наученная становиться невидимой.

Но нет, она оказалась во дворце, чтобы быть на виду – чуждая идея, наполовину памятная по другой жизни.

– Возлюбленная дочь! – Аймисандра встала и подошла, чтобы обнять ее, когда Ашия вступила в тронный зал.

– Радость видеть тебя, достопочтенная матушка. – Ашия расцеловала мать в щеки.

Брат стоял справа от трона, облаченный в белое одеяние полноправного дама. Он кивнул ей, но не осмелился заговорить вперед отца.

Ашан не встал и хладнокровно рассматривал ее, выискивая предосудительные несовершенства. Но после Энкидо удовлетворить отцовские ожидания не составляло труда. Держа спину прямо, потупив взор, с каждым волоконцем черного одеяния на своем месте, она молча приблизилась. На выверенном удалении от трона остановилась и выжидающе поклонилась.