Жуть подводная - Леонид Влодавец

Когда Колька подошел к Митькиной калитке, Мудрый Змей, сияя, подбежал к нему со свернутым вчетверо листком плотной бумаги, вырванным из старой тетради по рисованию.

— Вот, нашел! — сообщил он, разворачивая листок. — Как и говорил, на чердаке валялся.

Посмотрев на Митькино творение тех времен, когда он в четвертый класс ходил, Колька, конечно, был малость разочарован. Ясное дело, что для четвертого класса, это, наверно, был неплохой рисунок, но все-таки то, что тут изображена именно Жуть Подводная, а не обычный сказочный дракон или Змей Горыныч, требовало доказательств. Конечно, следовало признать, что Митька за прошедшие несколько лет добился большого прогресса и в рисовании, и в резьбе по дереву, и в столярном ремесле, но данный рисунок был уж слишком примитивный и аляповатый, а кроме того, к нему прилипла засохшая, раздавленная муха.

— А еще я узнал, — сообщил Митька, — что бабушка видела эту штуку то ли в шестьдесят девятом, то ли в семидесятом году. А мужик с санями, которого звали Федя, свихнулся где-то за полгода до этого — точнее она не помнит.

— Спасибо, — сказал Колька и забрал у «художника» его рисунок, решив свои критические замечания не высказывать. Заодно он отметил, что в отличие от старательного Митьки допустил оплошность, хотя и поправимую, — не спросил у дедушки, когда именно тот видел эту самую Жуть Подводную. Ну, за обедом узнает обязательно.

Когда Колька уже повернул в обратный путь, его догнал запыхавшийся Витька. По его озабоченному виду можно было подумать, будто он уже всю деревню опросил и теперь знает о Подводной Жути всю подноготную. Однако дело было в другом.

— Тебя Пашка бить собирается, — воровато озираясь, сообщил Витька. — Он подговорил Сашку и Тольку — это большие ребята такие, из девятого класса, — а мне сказал, чтоб я тебя вечером заманил в кусты около поля.

— А ты, конечно, согласился? — прищурился Колька.

— Я же тебя предупредил! — виновато потупился Витька. — И еще они сказали, что если я тебя не приведу, то они меня побьют.

— То есть, как я понял, ты должен меня привести в засаду, так? И ради того, чтоб самому по шее не получить, ты решил меня подставить?

— Я же предупредил… — еще раз проныл Витька.

— Ладно, — презрительно бросил Колька, в очередной раз уповая на помощь Великих Духов, — сделай все, как они велели. Сами же плакать будут! Точнее, визжать, как поросята!

— Короче, — немного приободрился Витька, — я должен часов в восемь вечера привести тебя к этим самым кустам и идти с тобой к роще, которая у кладбища. Соврать должен был, дескать, на кладбище клад зарыт, ну или еще что-то такое… А где они нападут — не сказали…

— Приходи в восемь, — сказал Колька. — Пойдем разбираться…

Витька торопливо убежал, а Колька поспешил домой. Надо сказать, боевой пыл у него малость поостыл. Духи, конечно, Великие, но против Сашки и Тольки из девятого класса да еще и Пашки, который им немногим уступает, драться одному страшновато. Ясно, что Витька, едва начнется мордобой, удерет, как Быстроногий Олень, — и это в лучшем случае. А в худшем, так он еще и поможет большим колотить Кольку. Митька тоже не помощник. А больше у Кольки в деревне друзей нет. Никто ему помогать не станет… Можно, конечно, дедушке пожаловаться, но что из этого выйдет, неизвестно. Если эти девятиклассники, Сашка и Толька, настоящая шпана — они и дедушку не побоятся. Нет уж, лучше надеяться на Духов. Они уже помогали, дело проверенное… И потом, до восьми вечера еще долго. Может, прибежит Витька и донесет, что Пашка с приятелями отменили свою «операцию»?

Гпава XI

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ И… ТРИ ПОРОСЕНКА

Когда бабушка Клаша накрыла на стол, и дед Василий с Колькой сели обедать, то внуку сразу стало ясно, что беседу про Жуть Подводную придется перенести на потом. Как только Колька задал вопрос насчет того, в каком году дед видел Жуть, бабушка проворчала:

— Нечего об этом за столом болтать, аппетит портить! Нечисть всякую поминать — беды не миновать.

— После поговорим, — заговорщицки подмигнул Кольке дедушка. — Не будем бабку волновать…

В общем, обедать пришлось, следуя известному правилу: «Когда я ем, я глух и нем». Кольке так не терпелось дослушать историю, откуда Жуть Подводная взялась, что он не то что ел, а прямо-таки метал пищу в рот. Однако, даже когда обед завершился, начать разговор с дедом удалось не сразу. Только дед уселся на лавочку у калитки, как на улице затарахтело, забрякало, и к дому подкатил маленький трактор «Беларусь» с подвешенной к нему сенокосилкой. Тракторист заглушил мотор и поприветствовал дедушку:

— Василий Михалыч, доброго здоровьичка!

— И тебе того же, Петя!

— Дело у меня, Михалыч, — озабоченно произнес этот самый Петя, который был, пожалуй, постарше Колькиного папы. — У меня на дворе поросенок какой-то приблудился. Всех на нашем конце деревни объехал — у всех все на месте. Ты своих не глянешь, может, это у тебя какой-то сбежал?

— А что, огород потравил, поросенок-то? — поинтересовался дед.

— Да вроде нет, — пожал плечами Петр, — приезжаю с поля на обед, а он у крыльца стоит да верещит. Маленький такой, килограмм на десять всего.

— У-у, — помотал головой дед Василий, — это уж точно не мой. Мои покрупнее будут. Ну, пойдем, глянем для очистки совести…

Дед с трактористом ушли в хлев, посмотрели, убедились, что все дедовы поросята на месте, и вернулись.

— Ну, извини за беспокойство, Михалыч, — развел руками Петр, — еще прокачусь малость, поищу хозяев. Неудобно себе брать, покуда всех не объеду…

— Это правильно, — похвалил дед Василий, — может, сейчас какой хозяин, высунув язык бегает, поросенка ищет. А народ сейчас такой пошел — упрет и не перекрестится!

Тракторист уселся в свою «Беларусь» и покатил дальше, брякая косилкой.

— И то ладно, что хоть не наш, — облегченно вздохнул дед, — а то изроет кому огород — сраму не оберешься.

Вот только после этого Василий Михайлович обратился к Кольке:

— Так до какого места я тебе прошлый раз досказал?

— По-моему, до того, как промышленник этот новгородский нарушил клятву… А потом еще в третий раз на наше озеро приехал.

— Так. Значит, про то, что ему во сне приснилась девица неописуемой красоты в черных монашеских одеждах, я говорил?

— Ага. И про то, как она потребовала, чтоб промышленник не позже следующего полудня уехал со своей дружиной…

— Ясно. Насчет того, что у него, промышленника этого, с утра рыба в сеть пошла косяками и птицы стаями под стрелы полетели, говорил?

— Да, и про то, что промышленник опять про все забыл от жадности и остался на озере до полудня. Вот на этом месте, кажется, ты и закончил рассказывать.