Берс-1. Берс в ребро - Дмитрий Анатольевич Гришанин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Придавленной вдруг весом рухнувшего на спину крупногабаритного врага и ошарашенный одновременно внезапной смертью сородича, первый жрут, позабыв о жратве, на секунду оцепенел от шока. И этой крохотной его заминки умелому охотнику с лихвой хватило, чтоб сверху ударить когтистыми пятернями по выпущенным глазным яблокам неподвижной жертвы. Превратив тут же глазницы твари в кровавое месиво, охотник дотянулся и поразил вбитыми внутрь пальцами мозг жрута, и последний, обмякнув, засучил в агонии лапами.
Описывать случившееся на моих глазах действо пришлось гораздо дольше, чем оно заняло времени в действительности. Невероятная гориллоподобная образина управилась с убийством двух могучих жрутов буквально за пару секунд. Мне о подобной скорости умерщвления таких развитых тварей изнанки, как жруты, даже сейчас спустя месяц по достижении пятого уровня, и вполне достойно уже набитой на техниках рукой, приходилось только мечтать.
К счастью, освоенная четвертая стойка Дыхания пепла укрывала меня сейчас безупречной иллюзией, и как бы ни был хорош могучий гориллоподобный охотник изнанки, его Сопротивления оказалось недостаточно, чтобы вскрыть мою маскировку. Впрочем, как и мне его (ведь приближение к багровым жрутам скрытого иллюзией охотника я так же не видел вплоть до сбившего скрыт начала его атаки).
Спрыгнув меж тем с туши затихшего жрута, охотник могучим рывком вырвал бревно-копье из второй своей жертвы и, отступив на пару шагов от места схватки, сделал глубокий вздох и вдруг пронзительно засвистел.
На любителя художественного свиста ублюдок не походил от слова совсем, потому не надо было быть гением, чтоб догадаться, что таким нехитрым макаром гориллоподобная образина подает сигнал своим подельникам. С появлением же здесь целого отряда охотников изнанки вероятность разоблачения моего иллюзорного скрыта рядом с ними возрастала в разы.
Нужно было немедля рвать отсюда когти. Но просто так развернуться и сбежать я не мог. Любые резкие движения мгновенно разрушали стойку Дыхания пепла, и делали меня видимым охотнику. Соревноваться же с крутым аборигеном в скорости бега по местной грязи (даже без учета моих дырявых и хлюпающих сапог) для игрока на моем этапе развития было смерти подобно.
Мне ничего не оставалось, как решиться на рискованную авантюру и, отринув сомнения, атаковать гораздо более сильное существо. Благо, на моей стороне была внезапность. Стоящий вполоборота ко мне охотник, опустив руку с бревном-копьем, полностью сосредоточился сейчас на своем свисте. И, разыгрывая эту единственную значимую карту, я метнул в него топор из невидимости, срывая маскировку.
Как я и опасался, ублюдок оказался фантастически быстрым и с развитым, как у матерого хищника, чутьем на опасность.
Практически лежащие на земле всего мгновенье назад бревно-копье смазанной дугой взмыло в защитном жесте, и раздавшийся тут же звонкий удар дерева о железо оповестил, что моя карта бита.
Оборвав свист, гориллоподобная образина плавным текучим движением развернулась в мою сторону, и только что использованный ей в качестве защиты массивным снаряд тут же, практически без замаха, выстрелил в мою сторону.
Дальше все случилось само собой. Бесчисленными тренировками доведенные до автоматизма техника Изумрудного берса сработала быстрее мысли, и по новой материализовавшийся в руке топор из третьей стойки широким боковым ударом слева-направо снизу-вверх с тем же металлическим звуком «облобызался» с направленное в меня острым бревном.
От жесткого столкновения меня отшвырнуло влево.
Пролетев несколько метров, я рухнул лицом в грязь.
Памятуя о оставшемся где-то там за спиной противнике, разумеется, тут же стал подниматься, параллельно проделывая пальцами в грязевой маске отверстия для глаз. Но, увы, встать на ноги не успел.
Налетевший, как ураган, противник зверским пинком по хребтине вбил меня обратно мордой в грязь. От прострелившей в момент удара спину вспышки боли я был уверен, что словил перелом позвоночника, и больше стопудово уже не встану.
Впрочем, самому вставать и не пришлось. Потому как еще через секунду когти ублюдка, буквально смяв в кровавое месиво мое левое плечо, легко, как пушинку, подбросили мою изломанную тушку снова вверх. И вторая когтистая пятерня твари превратила в кровавый фарш еще и мой правый бок.
Упивающийся своей силой ублюдок, со сморщенным, как печеное яблоко, серым лицом, стал что-то втолковывать мне на незнакомом, похожем на звериное рычанье, гортанном наречии. Из-за чудовищной боли в плече и боку, на которые я буквально оказался насажен, чувствуя раздирающие и дальше края ран когти садиста внутри себя, я несколько раз к ряду в течении этой жуткой пытки терял сознание от боли, но тут же приходил обратно в чувство опять же из-за боли.
И в одно из таких полуобморочных «пробуждений» сквозь кровавую пелену боли до сознания добрался резкий, как выстрел, приказ:
Бей! Сейчас!
Откуда в моем переломанном, потерявшем надежду на спасение теле вдруг появились силы? — этот вопрос навсегда остался для меня покрытой мраком тайной. Но навыки, намертво вбитые в меня на зеленой арене хранилища Психом, сработали сами собой, стоило ожившей правой руке ощутить тяжесть материализовавшегося топора.
Сил у меня хватило лишь на один стремительный, как удар барабанной палочки, боковой удар справа из четвертой стойки.
Превратившееся в зеленую молнию лезвие топора просвистело аккурат под подбородком чересчур беспечного палача.
Меня тут же обдало жаркой соленой волной…
Ослабевшие когтистые пальцы палача безвольно разжались…
Лишившись опоры, я снова полетел лицом в черную пузырящуюся грязь внизу…
В этот миг свободного падения боль исчезла, и я почувствовал себя настолько счастливым, что даже успел улыбнулся…
А дальше последовал удар. Очередной взрыв боли. И отрезающая жестокую реальность темнота…
Интерлюдия 2
Интерлюдия 2
— Здрав будь, Артем Любомудрович, — в пояс поклонился родителю переступивший порог комнаты юный великан.
— Борис, и туда же, — поморщился глава рода Савельевых и жестом указал сыну на стул напротив. — Просил же…
— Так ведь, батюшка, в стольном граде этикет блюсти полагается, — словно оправдываясь, заворчал молодой богатырь, усаживаясь на указанное место.
— Так, то ж на людях. А здесь-то, в отчем доме, чай не чужие, можем и по-свойски… Хотя, конечно, этот скворечник отчим домом величать, ты прав, язык не поднимается.
Они сидели в светелке под самой крышей похожего на башню здания, и добрую треть пространства помещения здесь занимал добротный дубовый стол — точная копия оставшегося за сотню верст в родной вотчине. С просторным кабинетом в поместье рода Савельевых эту светелку так же роднило еще и огромное, в полстены, панорамное окошко. Однако, серый унылый вид на соседние неказистые высотки, открывающийся из окна здесь, не шел, разумеется, ни в какое сравнение с прекрасном видом из домашнего кабинета на цветущий сад.
Увы, но ограниченность пространства и серость заоконного вида, являлись платой за проживание в стольном граде Белгороде, дома в котором, из-за ограниченности окаймленного городской стеной пространства, даже родовитые дворяне вынуждены были строить на скромных клочках земли, компенсируя привычные ширину и размах хором функциональным минимумом многоэтажной башни.
— Напрасно вы так, батюшка. Справный у нас дом в стольном граде. Не хуже, чем у других.
— Ну да, ну да, — покивал глава рода, задумавшись.
— Батюшка, дозволь спросить?
— Валяй, дозволяю, — встряхнул головой, словно прогоняя мрачные думки, Артем Любомудрович.
— Что там на княжьем Круге-то порешали вы, батюшка? Когда ж против супостатов выступаем, наконец? — подался вперед Борис.
— Эх, Бориска, голова твоя бедовая, — тяжко вздохнул глава рода. — Слабоваты мы пока против супостатов-то…
— Да где ж слабоваты-то, батюшка! — аж вскочил от переизбытка эмоций парень. — Две тысячи воев под началом князя в стольном граде скопилось! Все не ниже пятого уровня! Это ж такая силища! Такая!..
— Сядь, сын! Не мельтеши! — врезал кулаком по столешнице отец и, когда наследник послушался, продолжил, перейдя на заговорщицкий шепот: — Такого мощного прорыва с Изнанки в наших краях давно не случалось. То, что я тебе сейчас открою,
