Холодный ветер перемен - Дмитрий Валерьевич Иванов

— Так всё равно же берёшь своих и выгоняешь одну из отдела? — пытается поймать на противоречии меня Овечкин.

— Я уберу самое слабое звено в отделе и усилю его человеком, который отвечает за такой важный городской проект!

Меня с панталыку не сбить — я опытный в прошлом демагог.

— Ладно, давай показывай, что ты там за аттестацию выдумал, — соглашается шеф.

Вот не всё равно ему? Я за результат отвечаю и реально хочу наладить работу. Пока я в Союзе живу — это интересно.

Глава 12

Наша сборная, как и ожидалось, вылетела, проиграв Бельгии 3-4. Ничего я тут изменить не мог, да и как? Позвонить главному тренеру Лобановскому и давать совет? Тот вообще никого не слушает, и что советовать — я не знаю. Что-то про искусственные офсайды и ошибки судей?

В школе закончились экзамены, и уехал весь третий курс, оставив после себя заплёванную ленинскую комнату. Ох, и материлась уборщица! На новой должности, как будут писать малолетние девочки в своём статусе в соцсети — «все сложно». В отделе я человек новый, и пока работаю без своих помощниц. Коллектив же встретил меня настороженно. Отдел расположен в двух кабинетах — в одном сидим мы с Евгением, во втором — одни бабы. Женька — мой зам. Сидим поздно вечером, тихонько употребляем. Я-то могу и в открытую с моей безупречной спортивной репутацией, а мой временный заместитель — нет. Ему уже на вид ставили. Но легко соглашается отметить свой перевод.

— Достало это тупое бабьё, — говорит он как матёрый сексист.

Я его слушаю и понимаю — он и есть главный тормоз в нашем отделе. Это, как говорят американцы, «хромая утка». Ни желания что-либо делать, ни инициатив у него нет — не видит смысла. Ведь в начале июля он уезжает к себе на родину. Женька, как и я, с юга, поэтому считает меня другом-земляком. Я этим пользуюсь в своих целях — дою из него информацию, попутно обрубая ненужные его откровения.

— Санаторием буду заведовать, — хвастается тот. — Двести номеров! Три года ждал, с трудом утвердили перевод, — рассказывает он про свои планы.

— А почему Люба, которая у нас на связях с райкомами сидит, никуда не ездит по городу? — спрашиваю своё.

— Ленивая до жути, но что-то может, — нехотя признаёт Женька. — К ней с райкомов инструктора сами ездят с отчетами, тортики возят, когда что и посущественнее, вино там или мёд.

— То-то она на сладком задницу отъела, — подхалимски смеюсь я, зная пристрастие Евгения к фактурным дамам.

Про себя думаю, что раз дело не завалила и поставить себя смогла, значит, не самый плохой работник.

Так и выуживаю информацию. Пока самый реальный кандидат на увольнение, к сожалению, — голубоглазая стройняшка — няшка Евочка, с внушительными полушариями сверху, и снизу. Работает год всего, папа устроил, который был большим начальником на местном водоканале, но сейчас уехал в Кемерово. Мне Евочка симпатична, да и ко мне она неровно дышит, но я осознаю, что дело — прежде всего. Это раз, а во-вторых, в отделе и так две моих любовницы будут работать. Ой, неправильно это. Спросите, а при чем тут я, мол, всё решит аттестация? Ан нет. Вопросы для экзамена буду составлять лично я, в комиссии тоже буду я, и Комлев от бюро горкома, с которым у нас уже дружба. Третий человек в комиссии, по демократическим советским законам, будет от того работника, который проходит аттестацию. Ясно, он один против двоих ничего не изменит. Но это… как там… плюрализм, гласность и прочее. Показуха, короче, но куда без этого сейчас? Кстати, женский состав моего отдела не в курсе, что на место Евгения уже есть железный кандидат, вернее, кандидатка, — Жанна из Норильска. Я ей уже и перевод оформил через Федирко. Тот лишь один звонок сделал. И квартиру ей выделят, служебную пока. Так вот, все женщины моего отдела сейчас интригуют друг против друга, будучи уверенными, что кандидатуру своего зама я выберу из их рядов. И каждая считает себя незаменимой!

— Жаль, я уезжаю, а то бы тебя много чему научил, ты ж молодой, в людях не разбираешься, а тут такие гниды есть …, — пьяно сочувствует мне Женька.

Я молодой только внешне, тебя вон, салагу, на информацию развел. Но пьянку надо прекращать, а то мой источник информации засыпает.

Вечером добавляю в заветную тетрадочку очередной факт. После «Игр доброй воли» в Новороссийске произойдёт крупная катастрофа с каким-то морским лайнером. Дату не помню, название лайнера — тоже, а вот второе судно, от столкновения с которым авария и случится, называлось вроде «васин петя» или «петин вася». Так моя память сработала. Чёрт! Пока пишу в тетрадку и дату вспомнил! 31 августа. У нас был сбор первокурсников 1 сентября, и там девочка одна плакала — боялась, что родители погибли у неё. Информации о спасённых ещё не было, судно затонуло ночью, и два дня деваха истерила. Слава богу, родичи её спаслись. Так вот, она потом ругала «сраного Петю», мол, это он виноват был. Значит, второе судно — какой-то «Петя». Разведаю, времени ещё — вагон. Вариантов куча, как это сделать — например, поехать в круиз на этом лайнере или грохнуть капитана «Пети». Шучу. Придумаю ещё что-нибудь.

Закрываю тетрадку и пересчитываю свою наличность. Деньги копятся и копятся. Аванс получил приличный на новой работе в горкоме, стипу за лето выдали заранее, выплатили премии за победу на чемпионате Европы и стипендию члена сборной СССР, ещё накопленные ранее средства. Итого — шесть тысяч двести рублей. Это, конечно, не сумасшедшие датские деньги, но куда их тратить в нашей стране в этот период тотального дефицита? Пашка раза два подходил с предложением поставить деньги на чемпионат мира по футболу. Послал его, и так уже привлек внимание ненужное к себе. А ещё я не забыл его слова про «шило в жопе», и что не жалко пустить в расход меня в случае чего. Ну-ну. Также мой бывший приятель осторожно пытался разведать насчет места моего зама, но тут я «честно» сказал, — мол, уже с Норильска девушку отправляют на эту должность, я и не при чем. Сдать меня может только Федирко, но это маловероятно. С Пашкой не ругаюсь, но фигу в кармане держу постоянно.