Все не то, чем кажется - Андрей Коткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Саша потянулся губами к лицу девочки, а она, вместо того, чтобы с возмущением отвернуться, тоже потянулась к нему. Ну, губы, как губы. Сухие и немного шершавые.
— У нас девчонки в классе рассказывали, что правильно целоваться с языком. — Проговорила смелая экспериментаторша, оторвавшись от Сашки.
— Это как это?
— Сейчас покажу. — И показала. Упругий мокрый язычок скользнул в рот Сашки, вызвав в нем фейерверк восторга. Восторг был, разумеется, со стороны духа, а фейерверк, и, надо заметить, неслабый, он устроил в голове своего носителя. Все же сильный эффект от внезапного прогресса в характеристиках, как называет такие моменты его дух-симбионт.
Детишки так увлеклись новыми для себя ощущениями, что чуть было не проворонили возвращение в купе старшего поколения. Еле успели отпрянуть друг от друга, пока ручка на двери лязгала и дверь отъезжала в сторону. При этом они были такими раскрасневшимися и взъерошенными, что у любого внимательного человека невольно зародился бы вопрос, а чем это они тут занимались?
Какое счастье, что родители оказались, как раз невнимательными. Они больше под впечатлением от своих покупок были, за детьми совсем не смотрели.
Больше так похулиганить у молодежи не вышло. Взрослые, как приклеенные, все остановки на станциях в своем купе проторчали. Так и поздний вечер наступил. Дамы ко сну затеяли готовиться.
— Мужчины, выйдите, пожалуйста, на минутку. — Скомандовала Валентина Васильевна, и они с отцом послушно поплелись на выход. Но вот, все устроились на своих спальных местах. Саша поглядывал вниз, на девчонку, пытаясь уловить в складках одеяла особенности ее фигурки. Наташа сначала завозилась, устраиваясь поудобнее, а потом край одеяла откинула, типа жарко ей, хотя отлично видела интерес мальчика.
«Вот бы понять, о чем она сейчас думает», — помечтал Вано, созерцая выглянувшую в разрез ночнушки грудку.
«М-м-м. Я могу попытаться это устроить», — вдруг сообщил дух на это безмолвное пожелание своего носителя. — «Только я никогда такого прежде не делал, чур, если не получится, не смеяться».
«За кого ты меня держишь. Давай, пробуй скорее, пока она не уснула».
Внезапно словно уши ватой заложило. «Смотрит? Может в купе слишком темно? А если поддернуть ночнушку так, чтобы одна грудь совсем наружу вывалилась? Ведь темно же, все равно ничего не увидит. И тут же: фу! Это неприлично и вообще чего он, как какой-то озабоченный, глазеет. Дурак. Правильно Машка говорила, все мальчишки такие". — И еще ощущение: тяжесть внизу живота, словно в туалет по маленькому хочется.
«Все, не могу больше», — вдруг раздался в голове ментальный голос духа, прерывающий эту очень смутную, многослойную трансляцию мыслей — ощущений.
«Спасибо»! — Искренне поблагодарил Сашка своего симбионта. — «Теперь я гораздо лучше буду девчонок понимать».
А Наташка, тем временем, вдруг, одеяло до самого подбородка натянула. Очевидно, та вторая она, которая считает, что грудь показывать неприлично, победила. Интересно, а у Лианки в голове такая же мешанина? На что-то же она обиделась, хотя Иванов даже в мыслях ничего криминального не сделал. Хотя, нет, в мыслях, как раз, сделал. Но у Митрошиной же нет в голове точно такого же симбионта, как у Сашки, мыслей же она читать не умеет? На что же тогда умудрилась обидеться?
Больше на полке внизу, напротив, ничего интересного не происходило, и Сашка сам не заметил, как заснул.
На следующий день уже было не до любовных томлений. Все суетились, проводник собирал постельное белье, женщины еще раз попросили выйти в коридор, чтобы они могли спокойно переодеться. А потом поезд прибыл на Казанский вокзал, и надо было перемещаться на Киевский, чтобы сесть на поезд, идущий до Одессы. Их спутницы, на удивление, двигались в ту же сторону, поэтому галантные кавалеры даже помогли донести всякие сумки и чемоданы, которых у дам оказалось вдвое больше, чем у Ивановых.
— А вы вообще, где отдыхать планируете? — Спустя без малого двое суток знакомства, додумался поинтересоваться у Валентины Васильевны отец, когда они все же добрались до вокзала и сгрузили свою нелегкую поклажу в уголок возле скамеек.
— Под Одессой. В санатории «Волна». Мы там в прошлом году отдыхали.
— А мы тоже под Одессой. Пансионат «Березка».
— Так это же совсем рядом, через несколько корпусов. Считай соседи! — Непонятно чему обрадовалась женщина.
Поезд до Одессы подали с опозданием в полчаса. Загрузились. К сожалению, одни, без спутниц. У них билеты оказались в купейный вагон, а у отца на этот отрезок пути был выкуплен плацкарт. Эти-то билеты были едва не последними. Иначе, еще двенадцать часов пришлось бы на вокзале куковать, пока следующий поезд в те места не пошел бы.
«Интересно, а я сам, без твоего участия, смогу научиться мысли читать»? — Поинтересовался Сашка у симбионта, вспомнив про свой первый опыт в этой области.
«Даже не знаю. Тренироваться надо. Авось, что и получится». — Ответил дух, и Сашка принялся за свои попытки прочитать мысли сидящей напротив него старухи. Все равно, больше нечем заниматься в дороге.
Часть 1. Глава 8.
В Одессу добрались. Теперь от вокзала железнодорожного нужно было до морского вокзала добраться. Почему-то автобус, который их до самого пансионата доставить должен был, ждал своих пассажиров именно там. Интересно, а что могло помешать ему встать возле вокзала железнодорожного? Не одни же Ивановы большие сумки на себе прут. А взять тех же попутчиц. У них сумок куда больше, да к тому же они еще и женщины. Как-то непродуманно.
— Стоп, Сашка! — Внезапно остановил его отец. — Отправление автобуса только вечером объявлено. Давай свои сумки пока в камеру хранения сдадим и по городу побродим. Говорят, тут, на Привозе, можно дефицитные вещи купить. Да и поесть где-нибудь в столовой не помешает. Надоела сухомятка.
Вот это дело! За пятнадцать копеек автоматическая камера хранения вполне надежно укрыла их ручную кладь за своей толстенькой железной дверцей. А дальше прогулка по южному городу, где с деревьев свисают шипастые плодики чего-то неведомого в их северных краях, и женщины, не скрываясь от окружающих, курят прямо на улицах. У них в поселке такую куряку первая бы бабка так отругала, что та навек зареклась на люди с этой вредной привычкой показываться.
— Стоп! Кажется, пришли. — Остановил вертящего головой по сторонам сына родитель. Над дверью заведения, перед которым они остановились, висело сразу две вывески, одна не совсем понятная, какая-то идальня, причем, первая буква вообще из немецкого алфавита была взята, зато вторая вывеска была очень даже правильная: «Столовая».
Ну, что сказать по
