Начальник тишины - Всеволод Филипьев

– Мамулечка, – ласково ответил Влас, – спасибо тебе, но сегодня среда. Молочное нельзя. Я же стараюсь поститься в cреду и пятницу. Да и тебе хорошо бы пост соблюдать.

– Ой, сынок, забыла я. Ну, добренько, кашу на завтра оставим, я ее в холодильник уберу. Подожди, я сейчас мигом картошку с луком поджарю.

– Вот и хорошо, – одобрил Влас, – а я пока Владу звякну.

В тот момент, когда Влас хотел уже снять трубку, раздался телефонный звонок.

– Слушаю вас.

– Не пойму, кто из нас сумасшедший, – не поздоровавшись, начал Влад. – Ездил я к твоему Князеву.

– И?!

– И никакого там офиса нет.

– Как?!

– Да вот так! То есть здание есть, и офис есть, а Благотворительного Фонда «Утренняя Звезда» нет. У Фонда этого еще вчера аренда на помещение кончилась. Выехали они в неизвестном направлении. Я со своими ребятами подкатил, смотрю – все тихо, как вымерло. Дверь не открывают. Я тогда в правлении автокомбината справки навел, и вот такая картина нарисовалась, называется «Приплыли!», автор неизвестен.

– Влад, я тебе клянусь, что сегодня утром Фонд был на месте, и охрана, и Князев в своем кабинете на втором этаже.

– Может быть и так, я не спорю. Может, они хотели тебя как‑то кидануть и сняться в последний день, такое бывает. Но только, что с тебя взять? Что они от тебя хотели‑то?

Чтобы не пугать друга «мистикой», Влас, не вдаваясь в подробности, ответил:

– Хотели меня купить. Шантажировали.

– Ну и правильно, что не стал с ними связываться. Продаваться, так нормальным людям, а эти ребята мне сразу не понравились. Странные у них прихваты. Явно подставная контора. За ними кто‑то посерьезней.

– Конечно, подставная! – обрадовался Влас. – А стоит за ними Содружество Автономно Творящих Авторов, Независимых Агентов, сокращенно САТАНА…

– Только без мистических комментариев, пожалуйста. Это просто название такое. Вон, на Белорусской, кажется еще при тебе, казино «Вавилон» открылось, так что же это значило, что Москвой стал вавилонский царь править? Как его там? Навуходоносор что ли? Если все в таком духе толковать, свихнуться можно.

– Хорошо, комментариев не будет.

– Ну и славно. Теперь о другом. Пять тысяч зеленых завтра днем жди, как обещал.

– Спасибо, Влад, но эти деньги нам, видно, по другому адресу придется передать.

– В смысле?!

– Я сегодня переговоры вел. Просят пятьдесят тысяч долларов и то без гарантий. Издеваются, короче. Но у меня есть идея. Придется, видимо, тряхнуть стариной. Ты про каких «своих» ребят говорил? Кто они?

– Два охранника из моего офиса…

– Проверенные?

– Один десантник, другой в Чечне поорудовать успел. И у нас себя хорошо показали. А что?

– Мог бы ты завтра мне этих ребят на пару часов дать. Я хочу Василису, ту девочку, с их помощью увезти. Ребятам твоим пять тысяч за труды хватит?

– Ты в уме?! Влас, я же тебе при первой нашей встрече объяснил, что больше не испытываю жизнь на прочность. А ты меня на что толкаешь?

– Лично тебя я завтра не приглашаю, и вообще ни на что не толкаю… Не дашь ребят, не надо. Один пойду. Или хочешь сказать, что ты мне завтра вместо пяти, пятьдесят тысяч баксов выложишь?

– Фу-у-у ты, – выдохнул в трубку Влад. – «Узнаю тебя, Влас, принимаю и приветствую звоном щита!», – продекламировал он. – Что с тобой делать, прямо не знаю? Беда… Денег моим ребятам не нужно. Я тебе парней и так дам. Они у меня на окладе, да и не впервой им. Мы тоже не бумажные кораблики клеим.

– Вот это больше на правду похоже. А то затянул песню: «Не испытываю жизнь на прочность!».

– Да пропади все пропадом! Я тоже с вами пойду! А то и форму потерять можно. Операция сложная будет?

– Ничего сложного. Если бы мы со всей их группировкой войну начали, тогда – да. А так… На квартире обычно только хозяйка заведения да вышибала полупьяный. Девчонки и посетители – не в счет, они не полезут. Так что я, как обычно, закажу встречу. Приедем. Хозяйка мне откроет. Мы войдем и заберем Василису. Единственная сложность – ее документы у мамаши отобрать, но сделать это обязательно нужно. Потом по машинам. Вы, кстати, на двух машинах приезжайте. Своих координат я никому в этом заведении не оставлял. Так что, надеюсь, они нас не вычислят. Василисе все‑таки к родителям возвращаться нельзя будет, по крайней мере, в ближайшее время. Но ничего, что‑нибудь придумаем. Господь поможет.

– Гладко стелишь. А если этот твой вышибала по пьяни завтра меня пристрелит, что я маме скажу?

– Ты все шутишь. А я, кроме шуток, думаю, не нужно тебе завтра с нами идти. Ты ведь не крещенный. Случись что, я себе не прощу.

– Нет, пойду! Пусть тебя совесть мучает. Хотел бы я видеть твое лицо, когда ты моей домработнице под щитом меня принесешь. Она тебе волосы‑то повыдергивает…

– Как ее зовут хоть?

– Машенька.

– Влас, картошка готова, – позвала с кухни мать.

– Иду, мам! – крикнул Влас. – Слушай, Влад, меня зовут. Как договоримся?

– Это смотря, во сколько и где нужно быть.

– Давай в четыре часа на Краснопресненской.

– Идет. На Краснопресненской мы с ребятами машины запаркуем, где с тобой обычно парковали, когда в «Арлекино» ходили. Помнишь?

– Помню… Слушай, а может завтра утром тебя покрестим?! Пойдем в храм и покрестим.

– Ну все, Влас, тебя мама ждет.

– До завтра, – печально попрощался Влас.

Глава двадцать третья.

Первое февраля

Мать Василисы, Ольга Павловна, работала в школе учительницей пения. Еще затемно, отправляясь на работу первого февраля, она обнаружила в почтовом ящике письмо от дочери.

В письме, кроме прочего, Василиса просила спеть свою любимую песенку «Кораблик». С трудом пробираясь по заснеженным улицам среди одноэтажных домов старого Иркутска, Ольга Павловна представляла себе, как, вернувшись с работы, возьмет старенькую гитару и споет для дочери песенку «Кораблик», а дочь в это время в невероятно далекой Москве будет сидеть и стараться услышать песнь матери. «Обязательно услышит!», – думала Ольга Павловна.

В два часа дня первого февраля Влас позвонил мамаше, чтобы напомнить о предстоящем визите:

– Катя, здравствуй. Это Влас. Я приеду в четыре часа.

– Привет, – ответила мамаша своим обычным писклявым голосом. – Ой, слушай, какой молодец, что позвонил. Сегодня ничего не получится. Приезжай завтра.

От такого поворота событий у Власа чуть трубка из рук не выпала.

– В чем дело?! – возмутился он. – Я же предупреждал!

– Не психуй, малыш, – заигрывающе ответила мамаша, – не все коту масленица.

– Давай, не крути! Толком объясни, почему сегодня нельзя.

– Почему, потому, что кончается на «у», – передразнила мамаша. – Ты кто такой, поэт? Ты хоть задумывался: кто ты есть? Ты – простой человек! Мы, конечно, тебя уважаем и рады у нас видеть, но ты – простой человек. Понимаешь?

– Нет…

– Я перед тобой отчитываться не обязана, ну уж ладно, по дружбе скажу. Сегодня Василису заказал наш постоянный клиент и, между прочим, покровитель. Высокопоставленный человек. Из верхов! – гордо заявила мамаша. – Мы ему отказать никак не можем. Он вне очереди. Се ля ви! Теперь понял?!

После такой новости первым душевным порывом Власа был страх за Василису: «Она не сможет! И что будет?! Ужас! А если ее принудят? Насилие не только над телом, но и над душой! Только бы с собой не покончила или его не убила».

– Вижу, что понял, – ободряюще сказала мамаша. – Да не грусти ты! Я же тебя учила не влюбляться в наших девочек. Но раз влюбился, тогда запомни, поэт, если мы кого любим, то уж любим. А спать – это просто работа, и она на любви не отражается. Так что, если тебя Василиска любит, то не волнуйся, за одну ночь не разлюбит.

Пока мамаша читала Власу нотации, он анализировал ситуацию: «Если сказать, что приеду к другой девочке, и все же с парнями нагрянуть, то шансы в общем‑то те же, что и раньше. Хотя нет, мамаша может что‑нибудь заподозрить. Но дверь‑то она откроет. Правда, этого кадра из верхов охрана сопровождать может. Тогда ситуация осложнится, и все сорвется. И тогда уж в другой раз не сунешься. Может, действительно, до завтра подождать? Но как ждать? Василису‑то не бросишь?».

– Спасибо за объяснения, – поблагодарил Влас и, стараясь глубже вдыхать, чтобы не было слышно дрожи в голосе, спросил:

– Кать, а как Василиса к перемене расписания отнеслась?

– Ой, она обрадовалась. Я же тебе доходчиво объясняю: мухи отдельно, котлеты отдельно. Не путай любовь с работой. Допустим, она тебя любит. Но что она за тебя получает? Копейки. А за этого субчика она жирный навар получит. Денежки‑то ей тоже нужны. Вот она и обрадовалась. Прямо расцвела вся и бросилась прихорашиваться и лицо красить.

– Правда?!

– Наивный мальчик, – посетовала мамаша. – Голая правда, абсолютно голая! Береги себя. Завтра приезжай обязательно. Василиса будет счастлива. Гуд ба-а-ай.