Ну, здравствуй, Герой! - Михаил Француз

И вот именно это чувство испытывал нынче я, глядя на отливающую благородным металлом поверхность членской карточки Гильдии Авантюристов.

Это чувство мне не нравилось. Но, проблема в том, как ловко была выстроена ситуация, приведшая к появлению этого кусочка непонятного материала, не являющегося металлом (а «Кузнечное дело» и «Травник» позволяли мне точно сказать, что металлом эта карточка и не пахла), в моих руках. Принял решение о её выдаче один человек, а выдал уже другой. И между моментом принятия решения, с которым я, недодумав возможности именно такого поворота, согласился, и моментом выдачи прошло время, достаточное, чтобы сделать мою попытку отказаться от столь незаслуженно высокой чести — неуместной.

Аванс выдан — возражения не принимаются.

Хорошо. Я тебя услышал, Алишер. Будем ждать теперь, чего ты попросишь взамен. А ведь ты попросишь. Обязательно попросишь…

Предавался таким вот мыслям я, стоя возле стойки, где только что получил эту самую карточку на руки от девушки-администратора, вставшей на замену водившей меня к Управляющему. Предавался мыслям, разглядывал карточку и свободной рукой чесал в затылке.

Какого труда и самообладания мне стоило не схватиться за пистолет, когда в лице приближающегося ко мне человека, я опознал лицо Ли Тао. Того самого Ли, с которым только вчера, на этом самом месте, у нас состоялась совсем не мирная беседа.

Но нет, я сдержался. Даже руке не позволил дёрнуться. Медленно опустил её от своего затылка. Потом, так же, без лишней спешки повернулся в его сторону и приготовился к очередным неприятностям. Нет, ну а чего ещё можно ожидать от человека после того, как стреляешь ему в живот? Благодарности, что ли? Не смешно.

Сегодня этот Ли уже не выглядел таким самоуверенно заносчивым. Трудно оставаться заносчивым, когда толкаешь колёса инвалидной коляски, в которой катишься.

Он был бледен. Лицо его осунулось и очень сильно похудело. Да и вообще — в массе тела он явно убавил. На беглый оценочный взгляд, килограмм десять сбросил. И это буквально за ночь. На Земле подобное было бы просто невозможно. Здесь же это указывало на то, что парень применял серьёзные «лечилки» на себе. И в немалом количестве.

«Зелья» не действуют мгновенно. Как бы не хотелось обратного, но «игровая механика», когда схватил «аптечку», и шкала здоровья мгновенно пополнилась на количество пунктов, соответствующих «аптечке», как в том же «Анриал Торнаменте», здесь не работает. Здесь это действует иначе. Здесь на излечение при помощи «зелья» или даже «Элексира» требуется время. И, чем серьёзнее рана, тем больше времени. Ну и более сильнодействующее «зелье», естественно. Не знаю — в теории, вроде бы даже утраченную конечность заново вырастить можно, но придётся потратить на это больше года и столько «лечилок», что моего нынешнего финансового состояния, хорошо, если в притык хватит — сильнодействующие «зелья» очень дорогие. Те, у которых в названии начинают появляться слова «сильное», «большое», «мощное». Про «Элексиры» вообще молчу. Их ещё и не всякий Алхимик возьмётся делать. Даже из тех, кто до высоких степеней Мастерства добрался. Ведь, не только Мастерство для них нужно, но и соответствующие ингредиенты. А как они добываются, я уже на своей шкуре, немножечко ощутить успел. Не самое простое занятие. Не всякий станет им заниматься.

В общем, Ли Тао медленно катился на инвалидной коляске, выглядя при этом осунувшимся, бледным, постаревшим и очень слабым. Правда, сломленным все равно не смотрелся. Злым — да. Серьёзным — да. Целеустремлённым — вполне. Но сломленным — нет, ни в коем случае. Взгляд его оставался твёрдым. Чувствовалась в этом взгляде внутренняя сила. Видимо, свой Железный ранг, этот мужик получил совсем не так, как я свой нынешний Стальной. Без «авансов» и не за просто так. Без «упрощённых схем» и «перепрыгивания ступенек».

Пока я всё это гонял в своей голове, глядя на него, и не забывая поглядывать по сторонам в ожидании ещё какого-то возможного подвоха, Ли докатился до того места, где я стоял. Он остановил свою коляску ровно в полутора шагах от меня. Остановился и молча смотрел.

Сложный у него при этом был взгляд. И тяжёлый. Но, как ни странно, ненависти или желания убить в этом взгляде не было. Или я эти чувства разучился распознавать во взглядах людей, что было бы вовсе прискорбно.

— Спасибо, что не стал убивать… Твоя Милость, — скривив губы, произнёс он, первым нарушив установившееся, между нами, молчанье.

— Не за что, — пожал плечами я в ответ на эту достаточно неожиданную для меня фразу. Уж благодарности я точно не мог ожидать в этой ситуации. — В Уложении не говорится именно о непременном убийстве оскорбителя. Оно этого не требует.

— Но и не запрещает, — продолжая внимательно в меня вглядываться, сказал он. — Ты был бы в своём праве. Ты и сейчас в своём праве — за то, что я, простолюдин, к тебе на «ты» обращаюсь и без должного почтения.

Я пожал плечами.

— Каждого невежу убивать — кладбищ не хватит… и патронов, — последовал мой ответ. Потом я подумал и добавил. — А они денег стоят.

Ли непроизвольно улыбнулся на это моё заявление. Правда, улыбка вышла довольно кривой и не слишком весёлой. Однако, она появилась — уже прогресс.

— Выпить хочешь? — внезапно предложил я.

— Выпить? — приподнялась его правая бровь.

— За мой счет, — добавил я.

— С чего вдруг? — хмыкнул он.

— Праздник у меня, — пожал плечами и показал карточку, которую продолжал в опущенной левой руке держать. — Сталь обмываю.

— Сталь… — крякнул он, со сложным чувством рассматривая красивый, отливающий металлом прямоугольник с чуть светящейся багровой надписью на лицевой стороне. — Сука… — зло ругнулся он, отведя глаза в сторону.

— Я? — удивлённо взлетели мои брови, а правая рука неуверенно потянулась к рукояти револьвера. Неуверенно потому, что я никак не мог решить, считать ли это проявлением чувств или публичным оскорблением. Второго бы сильно не хотелось: во-первых, я вообще не хочу стрелять в людей. Просто не хочу. Это основная и главная причина. Во-вторых, стрелять в человека, с которым начал разговаривать и говорил больше минуты, да ещё и пригласил выпить, это