Замок - Фрэнсис Вилсон

— Ну, что ты об этом думаешь, Йошка? — тихо спросила старуха внука.

— Не знаю… Столько добра и зла и такая граница между ними.

Магда сглотнула. Во рту пересохло.

— Вы хотите сказать, что карты легли так же, как в первый раз?

— Да, — ответила Йозефа. — Только теперь они поменялись местами: хорошие — слева, плохие — справа. — Она глянула на Магду. — Тебе предстоит выбор. Серьезный выбор.

Неожиданно рассердившись, Магда позабыла об охватившем ее волнении. Да они просто ее разыгрывают! А она никому не позволит смеяться над ней.

— Я, пожалуй, пойду. — Магда схватила нотную папку, мандолину и вскочила с места. — Я не наивная простушка, над которой можно подшучивать.

— Нет! Прошу тебя! Давай еще раз! — Старая цыганка умоляюще протянула к ней руки.

— Извини, но мне действительно пора.

Она кинулась к выходу, прекрасно понимая, что обижает Йозефу, но ничего не могла с собой поделать. Эти странные карты с загадочными картинками и недоуменные лица цыган заставили ее покинуть кибитку, и как можно скорей. Ей нестерпимо захотелось вернуться в Бухарест, с его прямыми и четкими линиями улиц и мостовых.

Глава 9

Замок

Понедельник, 28 апреля

19 ч 10 мин

«Змеи» прибыли.

Эсэсовцы, особенно офицеры, всегда напоминали Ворманну змей. И штурмбаннфюрер СС Эрих Кэмпффер отнюдь не являлся исключением.

Ворманн на всю жизнь запомнил вечер за несколько лет до войны, когда местный старший полицейский и эсэсовский чин давал прием в Ратенау. Среди приглашенных оказался и капитан Ворманн, награжденный боевыми орденами офицер немецкой армии и уважаемый в округе человек. Ему не хотелось идти, но Хельга так редко бывала в свете и так радовалась предстоящему приему, что у него не хватило духу отказаться.

В зале для приема целую стену занимал большой стеклянный террариум с трехфутовой змеей, которая то сворачивалась в кольца, то разворачивалась. Любимое домашнее животное хозяина. Он держал змею голодной. Трижды приглашал гостей посмотреть, как скармливает своей питомице жаб. Ворманну вполне хватило одного раза. Он взглянул на змею и на еще живую жабу, судорожно дергавшую лапками в тщетной попытке освободиться, и у него прошла всякая охота смотреть на подобное зрелище.

Оно испортило ему настроение на весь оставшийся вечер. Когда они с Хельгой, собравшись домой, проходили мимо террариума, Ворманн видел, что ненасытная рептилия снует вдоль стекла в поисках еще одной жабы, несмотря на то что уже трех сожрала.

Именно эту змею он и представил себе, глядя на Кэмпффера, бегавшего взад-вперед по комнате. За исключением коричневой рубашки, все на нем было черное — черная куртка, черные бриджи, черный галстук, черный кожаный ремень, черная кобура и черные же сапоги. Только серебряный череп на фуражке, эсэсовские молнии и офицерская петлица на воротнике были светлыми, будто яркие пятна на чешуе ядовитой гадины.

От него не ускользнуло, что Кэмпффер заметно постарел со времени их последней случайной встречи в Берлине два года назад. Но не так сильно, как я, мрачно подумал Ворманн. Майор СС, хоть и был на два года старше, из-за стройной фигуры выглядел моложе. Его густые светлые волосы не тронула седина. Просто образец арийского совершенства.

— Ты, кажется, привез всего один взвод, — сказал Ворманн. — В шифровке говорилось о двух. Впрочем, я полагал, что ты прихватишь с собой целый полк.

— Нет, Клаус, — снисходительным тоном произнес Кэмпффер, продолжая мерить шагами комнату. — Одного взвода больше чем достаточно для разрешения твоей так называемой проблемы. Солдаты спецподразделения весьма опытны в подобного рода делах. Я взял с собой два взвода лишь потому, что здесь просто короткая остановка на моем дальнейшем пути.

— Да? А где тогда второй взвод? Цветочки собирает?

— Можно сказать и так.

Улыбка Кэмпффера была не из приятных.

— И что сие должно означать?

Сняв фуражку и шинель, Кэмпффер швырнул их на стол и подошел к окну, из которого видна была деревня.

— Сейчас увидишь.

Ворманн нехотя последовал за ним. Кэмпффер прибыл всего двадцать минут назад, а уже пытался взять командование на себя. Сначала со своими головорезами он, ни секунды не колеблясь, перешел мост и вошел в крепость. К великому сожалению Ворманна, опоры моста не обвалились. Ему явно не везло — джип майора и грузовик с солдатами спокойно въехали в замок. Затем Кэмпффер приказал сержанту Остеру — его, Ворманна, сержанту! — проследить за тем, чтобы спецотряд разместили как следует в казарме, а сам парадным шагом продефилировал в кабинет Ворманна с видом мессии и бодро отсалютовал:

— Хайль Гитлер!

— Похоже, ты сильно продвинулся с той войны, — заметил капитан, пока они с Кэмпффером наблюдали за тихой деревушкой внизу. — И СС тебя, кажется, вполне устраивает.

— Да, я предпочитаю СС регулярной армии, если ты это имеешь в виду. Куда более эффективная сила.

— Как же, наслышан!

— Я покажу тебе, как эффективность решает проблемы, Клаус. А решение проблем — это победа в войне. — Майор указал в окно. — Погляди-ка!

Сначала Ворманн не разглядел ничего, затем увидел какое-то движение на краю деревни. Это была группа людей. По мере приближения к замку они вытягивались в цепочку: взвод эсэсовцев гнал прикладами к замку десяток деревенских жителей.

Ворманн был потрясен, хотя в душе ожидал увидеть нечто подобное.

— Ты что, спятил? Они же граждане Румынии! А Румыния — наш союзник!

— Этими самыми румынскими гражданами или гражданином и были убиты немецкие солдаты. И я сильно сомневаюсь, что Антонеску поднимет шум из-за деревенского быдла.

— Но, убив их, ты все равно ничего не добьешься!

— А я пока и не собираюсь их убивать. Но из них получатся великолепные заложники. А в деревне пустили слух, что, если погибнет еще хоть один солдат рейха, — все они будут немедленно расстреляны. И впредь за каждого солдата будут расстреливаться десять деревенских. И так до тех пор, пока либо не прекратятся убийства, либо в деревне не останется ни одного человека.

Ворманн отвернулся от окна. Вот он, новый порядок, новая Германия, мораль высшей расы! Вот, оказывается, как нужно выигрывать войну!

— Это не сработает, — буркнул он.

— Конечно сработает. — Самодовольство Кэмпффера было невыносимо. — Всегда срабатывало и всегда будет срабатывать. Этих партизан взбадривают дружеские похлопывания по плечу их же собутыльников. Они изображают героев до тех пор, пока не трогают их товарищей или их жен и детей. И тогда они вновь превращаются в добрых хороших крестьян.