Том 11. Неопубликованное. Публицистика - Аркадий Стругацкий

— Когда у тебя что-нибудь болит, надо пить коньяк. — Говоривший был велик ростом и тощ. Звали его Виконт. — Можно водку. Годятся и ликеры. Не возбраняется вино, в котором, как известно, истина. Но лучше всего — спирт...

— Ты забыл пиво. Ты болван, — сказал Боб, — я бы выпил сейчас пива...

В палатке было жарко и темно. На полу валялись спальные мешки, множество окурков, винтовка, стреляные гильзы и пара сапог. В низкую треугольную дверь палатки виднелись красноватые сумрачные барханы и обложенное тяжелыми тучами небо. Налетал порывами горячий ветер, шелестел брезентовыми стенами.

— Слушай, Боб, у тебя скрипит песок на зубах?

— Не успеваю отплевываться. А что?

— Мне надоело. Я жую его вторую неделю. Это нервит. Я подожду еще пару дней, накоплю побольше слюны, пойду к нашему и...

— По дороге ты будешь питаться слюной и гильзами. Ты будешь ужасен в своем гневе, ты будешь рубить колючки, но Багровое Небо сожжет тебя, и твой высохший труп занесут пески. Ибо такова жизнь. Уходя, не забудь выстрелить себе в лоб — это укоротит твой тернистый путь и сбережет много драгоценного времени. Я буду рыдать над твоим телом. Клянусь удачей.

Боб сплюнул и потянулся за сигаретой. Сел, чиркнул спичкой, закурив, стал разглядывать свои босые ноги. Осторожно потрогал вспухший синий шрам.

— Здешние муравьи кусаются подобно леопардам, — сказал он, — ты должен пожалеть меня, Виконт.

Виконт не ответил. Порыв ветра распахнул полы палатки, дохнул горячим песком. Боб кряхтя поднялся, чертыхнулся, задев за столб, и неторопливо вылез из палатки.

— Горячо, дьявол, — донесся его голос. — Виконт, дружище, ты сгниешь заживо... Выйди подышать чистым воздухом. О, этот воздух! Он прохладен, как дыхание холодильника! Ривьера, Ривьера! Не верите? Нюхните сами...

Виконт, злобно жуя губами и поминутно сплевывая, слушал, как Боб бродил вокруг палатки — проверял крепления. Из-за стенки сквозь шелест ветра доносилось:

В стране, где зной, где плеск волны морской,Жил длинноногий Джо...

До чего же горячо пяткам! Ай-яй!..

Ром кружкой пил, в бар часто заходил...

Виконт, какой у нас обычно ветер?.. Ага, понятно.

...В бар часто заходил...

Виконт, выйди, милый, дело есть...

Потом что-то случилось. Стенки палатки колыхнулись, треснул и накренился столб. Виконт поднялся и сел, прислушиваясь. Голос Боба:

— Эй-ей! Тебе чего?.. Пошел!.. А-а-а-а!.. Виконт, ко мне!..

За стеной дрались. Боб крикнул и замолчал. Палатка тряслась, доносилось хриплое тяжелое дыхание.

На ходу загоняя в карабин обойму, путаясь в спальных мешках, Виконт кинулся из палатки. Зацепившись затвором за петлю в дверях, несколько секунд остервенело рвал брезент, освобождаясь...

— Ввва-а-а!.. — неслось из-за палатки...

— Эге-гей! Держись, Бобби! — рявкнул Виконт, огибая угол. Там не было никого и ничего. Только разрытый горячий песок...

— Бобби... — тихо сказал Виконт, озираясь, — Бобби, дружище...

Дымящиеся красные барханы, саксаул, раскаленное тяжелое небо... обвисший брезент палатки... всё. И разрытый горячий песок. Виконт облизал губы.

— Бобби, где ты?

Он выплюнул песок и медленно пошел вокруг палатки. Красные барханы, саксаул, разрытый горячий песок... всё.

— Я болен, — нерешительно сказал Виконт.

В брезент с глухим шорохом били мириады песчинок. Гулко стучала кровь в висках. Небо темнело, опускалось ниже и ниже. Виконт передернул затвор, несколько раз выстрелил вверх. Затем испуганно огляделся. Он был один.

— Если это шутка, Боб, то очень неудачная. И я воздам тебе... — Голос его упал.

Разумеется, это не было шуткой, и Виконт с самого начала прекрасно понимал это. Но ему вдруг почему-то стало смешно, и он рассмеялся:

— Ладно, Боб, захочешь жрать — придешь.

Виконт решительно обогнул палатку и полез внутрь. Разумеется, первое, что он там увидел, был Боб, вернее, его ноги — длинные, сухие, в серо-зеленых парусиновых сапогах, они торчали из-под спальных мешков. Тогда Виконт рассердился. Он снял с центрального столба знаменитую многохвостую плетку Джаль-Алла-эд-Муддина из жил древнего зверя Уф и угрожающе взмахнул ею.

— Вылезай, старое дерьмо! — заорал он. — Вылезай, не то восплачешь, аки жиды у стен Синайских!

Боб не двигался. Виконт осторожно ударил по мешку. Сапоги не дрогнули.

— Кэ дьябль! — пробормотал Виконт, боясь, что мелькнувшая мысль вернется снова. — Хватит валять Катта. Вставай.

И вдруг, задрожав от нестерпимого ужаса, отскочил назад: ноги не двигались. Шуршал песок по брезенту палатки. Гулко стучала кровь.

— Это ничего, — громко сказал Виконт.

Он бросил плетку и нагнулся над одеялами. Тонкий вязкий запах красного цвета ударил ему в нос. Тонкий пьянящий аромат — единственный в мире аромат — самый вкусный запах во Вселенной, запах свежей крови. Одеяла еще скрывали его источник, но можно уже было догадаться, что это не Боб. Кровь Боба пахнет не так, Виконт хорошо знал это. Но — сапоги? Серо-зеленые сапоги Боба? Ах, но ведь это очень просто... Виконт сбросил одеяла и усмехнулся:

— Так и есть!

Задрав вверх свалявшуюся бородку и открывая бесстыдно широкую черную щель над ключицами, загадив простыни кашей из крови и песка, лежал там смуглый человек в пестром халате.

— Здравствуй, Бажжах-Туарег, — улыбнулся Виконт.

Бажжах не ответил. Он пристально всматривался в обвисший брезентовый потолок и сжимал в правом кулаке клочья короткой рыжей шерсти — космы с круглой веселой головы Боба.

— Неужели Боб отдал тебе свои сапоги... да еще и вместе с ногами! — глумливо спросил Виконт.

Мертвец улыбнулся и сел, отряхивая руки. Его лицо заливала краска, светившаяся в темноте...

Палатка снова затрепетала. Голос Боба тревожно спросил:

— Виконт, ты что?.. Тебе плохо?..

Виконт обернулся: в дверях, согнувшись, стоял Боб черным силуэтом на красном фоне песков.

— Я тебя звал, ты не слышал? С кем это ты болтал тут? Да очнись ты, старый сапог!..

Виконт вытер пот со лба, сплюнул, глянул через плечо. В сумраке — покосившийся столб, сваленные в кучу спальные мешки, окурки...

— Плохо дело, Бобби, старина, — он не узнал своего голоса, — здесь был Бажжах. Я видел его лучше, чем тебя сейчас...

— Бажжах-Туарег?! — Боб нырнул в палатку, выпрямился, настороженно озираясь. — Ты не ошибся? Ты понимаешь, что ты говоришь...

Он осекся. Виконт опустился на пол, сел, обхватив голову руками.

— Бажжах-Туарег... — прошептал он с отчаянием. — Мы погибли, Боб. Господи, помоги нам! Мы хуже, чем умерли... Бажжах-Туарег!.. Это конец, это конец, Бобби... Мы все равно что мертвецы теперь...