Плач - Кристофер Сэнсом

Ее Величество склонила голову. Взглянув на нее, лорд Парр сказал:

– Но король с подозрением относился к Гардинеру. С тех пор как пал Кромвель, он настороженно слушал тех, кто нашептывал ему о заговорах еретиков. И, несмотря на свое раздражение в тот вечер, он любил королеву и меньше всего хотел потерять ее. Помни об этом, племянница, помни.

– Но я совершила опасную вещь, – вновь заговорила Екатерина, и я нахмурился. Я всегда знал, что в религии она придерживалась радикальных взглядов, и с содроганием задумался, не примкнула ли она в самом деле к сакраментариям. И снова я ощутил запах смитфилдского дыма.

– Ваш дядя прав, – обнадеживающе сказал Кранмер. – Король любит вас за вашу доброту и за то утешение, которое вы ему даете. Всегда помните об этом, Кейт.

«Кейт?» – подумал я. Я не знал, что королева и архиепископ настолько близки!

Лорд Уильям тем временем продолжал:

– Король позволил Гардинеру найти свидетельства того, о чем он говорил. И в то же время отдать приказ об общем расследовании ереси по всей стране. Он уже тревожился о недовольствах из-за роста цен и войны – впрочем, милостивый Господь дал Его Величеству увидеть разумность заключения мира. – Он снова взглянул на свою племянницу. – У королевы есть преданные друзья, и ее предупредили, что начались поиски доказательств. Я изъял у нее и ее фрейлин все книги, которые Гардинер мог извращенно представить как свидетельство поддержки ереси. А те, кого допрашивали о разговорах в покоях королевы, сохранили преданность ей и не сказали ничего такого, что можно было бы ей инкриминировать.

Я задумался, что за книги могли быть у Екатерины. Впрочем, люди Гардинера могли воспользоваться любой книгой даже с легким лютеранским налетом.

Снова заговорила королева. Она словно прочла мои мысли.

– Там не было никаких книг еретической природы, и в королевских покоях не говорилось ничего запретного. Хотя Гардинер и приставил своих псов к моим друзьям и моим фрейлинам, нескольких из которых вы могли видеть за дверью, он остался ни с чем.

Так вот почему они показались мне скованными, и вот почему леди Карью встревожилась, когда герцогиня Фрэнсис насмехалась над Гардинером!

– И все же искатели должностей в Тайном совете стали его послушным орудием, – продолжила Екатерина. – Это лорд-канцлер Ризли и человек, которого вы хорошо знаете и который бы с радостью увидел меня на костре, – Ричард Рич.

Я заерзал на стуле и тихо проговорил:

– Это из-за вашего покровительства надо мной в прошлом году Рич стал вашим врагом.

Кранмер покачал головой:

– Нет, мастер Шардлейк, Рич и Ризли увидели возможность возвыситься, следуя за Гардинером и его закадычным дружком герцогом Норфолкским, и оба решили ею воспользоваться. Как старший пэр королевства, герцог был бы не прочь стать регентом при принце Эдуарде, если что-то случится с королем. Впрочем, я каждый день возношу молитвы нашему Господу, чтобы Он даровал Его Величеству еще много лет.

Я вспомнил, что увидел из окна, и по лицу Томаса понял, что, несмотря на свою веру в Господа, он не очень надеется получить отклик на эти молитвы.

Лорд Парр снова продолжил свой рассказ:

– Как видите, если Гардинер и его люди свалят королеву и ее фрейлин, связанных с радикализмом, это будет означать и конец их мужей. Лорд Лайл, сэр Энтони Динни, граф Хартфордский, чья жена за дверью так неприятно пошутила над вами…

Королева гневно подняла глаза.

– Что еще сказала Анна Буршье?

– Ничего особенного, Ваше Величество, – пробормотал я.

– Она была недовольна, что вы отослали фрейлин за дверь, – добавил Уильям.

– Она могла бы говорить, как добрая христианка, но в ней нет милосердия. Я этого не потерплю! – На какой-то момент к Екатерине вернулась ее царственность, и я не мог скрыть легкого румянца оттого, что насмешка надо мною вызвала ее гнев.

Парр вернулся к главному предмету нашего разговора:

– Как видите, Гардинер и его люди стремились напасть на реформаторов в совете через своих жен. Но когда расследование, касающееся королевы и ее окружения, ничего не дало, король рассердился: он догадался, что это был лживый заговор с целью заставить его изменить политику. И слухи, что Анну Эскью пытали, похоже, тоже вызвали его гнев.

– Это не слухи, – сказал я. – Я был на сожжении. Она не могла стоять, ее предали смерти сидящей на стуле.

– Мы тревожились, как бы они не применили эти пытки, чтобы вытянуть из нее компрометирующую информацию о королеве. Хотя Ее Величество никогда не встречалась с этой женщиной. Но леди Хартфорд и леди Динни посылали ей деньги, пока она была в тюрьме…

– Чтобы она не голодала! – взорвалась королева. – Это было милосердие, милосердие! Миссис Эскью…

– Миссис Кайм, – осторожно поправил Кранмер.

– Ладно, миссис Кайм! Что я могла оказаться причиной того, что ее пытали…

В уголках глаз Екатерины снова показались слезы – и это у королевы, которая всегда отличалась таким самообладанием! Что же ей пришлось вынести в эти последние месяцы, зная, что она находится под следствием, но не может ничего сказать, и пытаясь вести себя с королем как ни в чем не бывало? Я видел, что она на грани и даже не в состоянии самостоятельно рассказать всю эту историю.

– Мы не знаем причины. – Лорд Парр положил свою узловатую кисть на руку племяннице. – Но в любом случае, похоже, королю хватило. Он был также разгневан, что к сожжению был приговорен его друг Джордж Блэгг, и помиловал его.

Архиепископ согласно кивнул:

– Заговор Гардинера провалился. Король решил, что пора сказать «хватит!».

«И этим, – подумал я, – объясняется встревоженный вид Рича в Смитфилде. И, возможно, вот почему Кранмер решил, что теперь не опасно появиться при дворе».

Сам же Томас проговорил с кривой улыбкой:

– И вот он решил преподать охотникам за еретиками урок, которого они не забудут. – Архиепископ посмотрел на королеву, а та закрыла глаза.

Кранмер глубоко вздохнул:

– Три года назад, когда Гардинер охотился за моей головой, выискивая еретиков в моей епархии, король вызвал меня к себе. И сказал, что дал согласие на допрос меня Тайным советом. – Томас немного помолчал, на его лице отразились воспоминания о пережитом страхе, и он опять глубоко вздохнул. – Но Его Величество сказал мне, что следствие в моей епархии возглавлю я сам, и дал мне перстень, дабы Тайный совет видел его благоволение ко мне. Хотя сначала он напугал меня, сказав, что теперь знает, кто величайший еретик в Кенте. Напугал своим предупреждением, но в то же время показал свое доверие. – Кранмер снова ненадолго замолчал. – А на прошлой неделе он применил ту же стратегию с Ее Величеством. – Он многозначительно посмотрел на королеву.