Пуля справедливости - Вячеслав Жуков

Вадим позвонил, как и обещал.

– Ну что, Валентин, как видишь, я свое слово сдержал. Деньги на расчетном счете твоего предприятия. Советую, как можно быстрей снять их со счета. Когда планируешь, это сделать? – без нажима спросил он, но Сурин понял, что управляющему банком не терпится заполучить оговоренную сумму. И не стал его огорчать.

– А чего тянуть? После завтра часам к десяти подошлю своего главбуха. Она и получит деньги, – сказал Сурин. В трубке воцарилось некоторое молчание, потом Щавелев спросил:

– У тебя как с охраной? Все-таки, сумма-то немаленькая. А время сейчас неспокойное.

– Только не для меня, – сказал Сурин, улыбнувшись. Хорошо, что Вадим не мог видеть этой наивной улыбки своего другана.

– Ну смотри. А то могу помочь с инкассаторами?

– Не стоит. Я воспользуюсь услугами охранного предприятия. Солидная фирма. В основном, в ней работают бывшие менты и фсбэшники. Уж на таких людей, думаю, можно положиться.

– Ладно. Тебе видней. Как получишь деньги, позвони, – сказал Щавелев, узнав название охранной фирмы и попрощавшись, отключил телефон.

При разговоре с Вадимом, Сурин выключил громкость в телевизоре, чтобы не мешал. Как раз транслировали матч, между «Спартаком» и московским «Динамо». Игра обещала быть интересной. По крайней мере, до телефонного разговора с Вадимом, Сурин с интересом наблюдал за игрой. Но сейчас у него пропал всякий интерес. Несколько минут он вяло наблюдал за игрой спартаковцев, а потом и вовсе выключил телевизор. Не до него сейчас. Решил позвонить на домашний номер своему главному бухгалтеру. Женщина она старательная и очень ответственная. И это при том, что работает она недавно. Она пришла к нему из центра занятости, по направлению. Сурин уже хотел отказать ей в приеме на работу, все-таки, на должность главбуха лучше бы взять кого-нибудь постарше и поопытней, но потом подумал, что с опытным главбухом будет только больше хлопот. А эта молодая, еще малоопытная, зато красавица, каких свет не видел. Он бы и в постель не прочь затащить ее, но, как скоро выяснилось, красавица строго соблюдала верность мужу, напоминая этим Сурину, богобоязненную монашку.

Услышав в трубке, ее приятный голосок, Сурин сказал:

– Людмила Михайловна, – назвал он женщину по имени отчеству, другого обращения в разговорах с ней не допускал. В какой-то мере даже завидовал ее мужу. Иметь под боком такую хорошенькую жену, которая чтит закон супружеской верности, это ли не счастье. Интересно, понимает ли это ее муженек недотепа.

– Завтра подготовьте все необходимые документы на получение в банке четырех миллионов долларов…

Кажется, женщина некоторое время не могла придти в себя от услышанного. А возможно, посчитала, что ослышалась, переспросила:

– Извините, Виктор Николаевич, я, наверное, ослышалась по поводу суммы…

– Нет, вы не ослышались, – настойчиво проговорил Сурин, почувствовав, как смутилась женщина. В трубке повисло молчание. Не посвященная в тайные дела директора предприятия занимающегося посреднической деятельностью при строительстве автопаркингов, она обмозговывала, как такое могло случиться, что им вдруг дали кредит на огромную сумму. Как человек, мало-мальски разбирающийся в кредитовании, она заподозрила неладное и вкрадчиво спросила:

– А вы разве не поедите со мной в банк?

– Не смогу, – тут же огорчил ее Сурин. – Даже не знаю, смогу ли завтра вообще выйти на работу. Приболел. А вы поезжайте. Надо побыстрее снять деньги с расчетного счета. Придется расплачиваться наличными со строительной организацией.

По поводу строительной организации, у главбуха вопросов не возникло. Она знала, что готов проект для строителей под строительство подземной многоярусной стоянки. И проект этот одобрен правительством Москвы.

– Хорошо, Виктор Николаевич, – сказала главбух и пообещала в случаи каких-то непредвиденных ситуаций, незамедлительно позвонить директору.

Сурин никак не мог свыкнуться с новым именем отчеством, да и фамилией тоже. Тешил себя мыслью, что скоро это все закончится и он снова, как и прежде, заживет под своей настоящей фамилией. А обо всем происшедшем, будет вспоминать, как о кошмаре. «Виктор Николаевич», – криво усмехнулся Сурин, вспоминая, как только что главбух назвала его. Он положил трубку на телефонный аппарат. В комнате было душно. Он закурил и вышел на балкон. Любил тихие московские вечера, когда многомиллионный город, устав от дневной суеты, затихал, медленно погружаясь в спокойный сон. Так было раньше, в пору его молодости, но не сейчас. Сейчас, с наступлением вечеров, в городе начиналась другая жизнь. Шумная, с пьянками, драками и убийствами. Она не нравилась ему. Сурин попросту не воспринимал ее такой, какой она была. Представлял ее нехорошим сном, от которого он никак не может проснуться. А хотелось бы, и поскорей. Потому что именно в этом сне, он стал убийцей. И никак не мог выбросить воспоминания из воспаленного сознания, как они с рыжим поехали за город. Обрадованный удачным приобретением квартиры, Молчанов сам предложил хорошенько отметить это дело. Сурин еще удивился. Никогда не был фаталистом, но тут получалось, что смерть одного человека должна наступить от воздействия другого. И этим другим, будет он, Валентин Михайлович Сурин. Рок судьбы, от которого невозможно убежать, скрыться. Он неминуемо настигнет. Теперь он настиг их обоих. Только не известно, кому из них двоих повезло больше.

– Я знаю отличное местечко за городом, – сказал Сурин, немного удивив рыжего. Вообще-то, Молчанов предполагал сходить с новым московским другом в какой-нибудь недорогой ресторан. Но Сурин отговорил:

– А чего там хорошего? Посидеть-то, нормально не посидишь, а «штуки» три за вечер выкинешь. Поехали лучше за город. Удочки прихватим. Ушицы сварим. Посидим, не хуже, чем в ресторане. Но заметь, с меньшей затратой денег.

Молчанов, который здорово поистратился на покупку квартиры, призадумался. И разочаровывать московского друга не стал. Согласился.

Они остановились на берегу небольшого лесного озера с необыкновенно чистой водой. Молчанов не стал дожидаться, пока Сурин выгрузит из машины припасенные продукты. Сейчас его больше заботила хорошая рыбалка. Надергать бы окушков для ушицы, потом можно пропустить и по маленькой. Молчанов достал из чехла удочки, быстро собрал их. Увидел, что Сурин взял из багажника «Волги» лопату.

– Червей тебе хочу накопать, – объяснил Сурин, чуть подержав лопату в руке, и с силой вогнав ее в землю.

Рыжий с улыбкой кивнул, и отвернулся, посматривая на спокойную гладь озера, по которой лениво скользили водомерки.

– Жарковато сегодня. Днем клев не очень будет, – со знанием дела, заявил он. Он стоял с удочками, на которые рыбачил еще в Туле. Мечтал забросить снасть в Москва реку. Туда не получилось, а вот здесь можно душу отвести. В этот момент он совсем не подозревал, что приехал на последнюю в своей жизни рыбалку. Не подозревал о том, что сейчас, через минуту, другую, для него все будет кончено.

Сурин раз за разом вгонял штык лопаты в землю, но при этом глядел не туда, где копал, а на рыжий затылок Молчанова. Теперь и черви совсем не интересовали его. К черту червей. Им повезло не стать наживкой для рыбы. Молчанов что-то рассказывал о том, как рыбачил у себя в Туле, но Сурин не слушал его. И если бы сейчас рыжий обернулся, то он бы крайне удивился тому выражению, которое отразилось на смертельно бледном лице Сурина. И особенно в глазах. В них отражался демонический блеск убийцы. Человека, способного на самый отчаянный, самый жестокий поступок. Не смотря на полуденную жару, на спине у Валентина Михайловича выступил холодный пот. Сейчас он должен сделать то, зачем затащил сюда рыжего. Подойти и ударить того по голове. Причем, все должно произойти быстро, потому что если пройдет еще какое-то время, может появиться нерешительность. Она погубит самого Сурина. И если он начнет колебаться, то вообще не сумеет убить этого человека. И Валентин Сурин решился. К Молчанову он подошел сзади, чтобы не видеть его лица.

– Прости, но отсюда уеду я один. Ты останешься тут, – прошептал Сурин. Кажется, от волнения охватившего его, в этот момент говорить нормально он не мог. Только поднял высоко над головой лопату, как янычар вознесший над собой страшный меч, чтобы обезглавить жертву.

В последний момент Сурин зажмурился, не хотел видеть, как из раны брызнет кровяной фонтан, и почувствовал, как лопата врезалась в кость черепа, раскроив его. Тут же он услышал чуть приглушенный вскрик, похожий на стон, открыл глаза. Рыжий стоял перед ним с залитым кровью разрубленным затылком. Зрелище жуткое. Кажется, ничего страшнее в своей жизни Сурин еще не видел. Но еще больше поразило Сурина другое. Он держал в дрожащих руках лопату, острие которой застряло в голове Молчанова. И сколько Сурин не пытался вытащить ее, не мог. В предсмертной агонии рыжий вскинул вверх руки, словно пытаясь помочь Сурину освободить его голову от инородного предмета.