Категории
Самые читаемые
onlinekniga.com » Документальные книги » Публицистика » Журнал Наш Современник 2001 #3 - Журнал Современник

Журнал Наш Современник 2001 #3 - Журнал Современник

Читать онлайн Журнал Наш Современник 2001 #3 - Журнал Современник

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 25
Перейти на страницу:

Так вот, Роберт Макнамара, занимавший в период вьетнамской войны пост министра обороны США, а затем перекочевавший в кресло президента Всемирного банка, был членом “Треста Люцифера”, созданного в 20-е годы ведьмой Элис Бейли, ученицей Елены Блаватской (снова розенкрейцеровские корни!). Позднее “Трест Люцифера” слегка замаскировался (подобно зангеровской Лиге контроля над рождаемостью) и теперь называется “Трестом Люция” (The Lucis

Критика :

АНДРЕЙ УБОГИЙ.

Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую — подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort)…

Пушкин. “Джон Теннер”.

Попробуем же осмыслить то особое отношение к бытию, что сложилось в Америке, тот тип жизни, который американцы предлагают всем в качестве непревзойденного и единственного, в качестве идеала.

Из множества впечатлений, формирующих мой образ Америки, отмечу лишь два — весьма субъективных, случайных, но именно этим и ценных. Бывает, невольная проговорка важнее, чем долгая речь; бывает, что беглый и издали брошенный взгляд открывает такое, чего никогда не увидеть при долгом и пристальном наблюдении.

Дочь наших соседей, пятнадцатилетняя девочка, уехала на год в США. Она жила в американской семье, ходила в школу со сверстниками — то есть познавала жизнь цивилизованнейшей и богатейшей христианской страны. Внезапно случилась беда: здесь, в России, умерла ее мать. Представляете, что было с девочкой, когда ей позвонили и сообщили об этом? Даже поделиться горем ей было не с кем — кроме хозяйки приютившей ее семьи. И вот эта женщина, благополучная и добропорядочная американка, едва разобрав, что случилось с ошеломленным ребенком, тут же сказала: “Девочка, это твои проблемы. Ни меня, ни моих детей это не касается”. От нее, от хозяйки, не требовалось ни жертвы, ни помощи — лишь живой человеческий взгляд да еще, может быть, пара ласковых слов. Но вот этим-то — сердцем! — Америка и не смогла поделиться.

Вы скажете: мало ль на свете бездушных людей! Да, конечно. Но те, кто в Америке жил, подтвердили: этот случай типичен, в нем отражается суть американского отношения к миру и людям. Фраза “это твои проблемы” стала девизом американского образа жизни. Принципиальное нежелание обременять свою жизнь сочувствием, соучастием в жизни других, сведенье общения к набору формальных улыбок, слов, жестов — вот общение “по-американски”.

Другое меня поразившее впечатление связано с трансляцией по телевизору американских религиозных программ. Проповедник — красавец, похожий более на героя-любовника, чем на пастыря, — рассказывал залу о сорокадневном посте Иисуса на горе Искушения. И вот этот “ловец человеков”, живописуя страданья Христа в иудейской пустыне — голод, жажду, жару и усталость — и желая нагляднее, ярче, доходчивей объяснить это пастве, дрожащим от волнения голосом проговорил: “Представьте… представьте себе, что жарким днем в вашем автомобиле — вдруг отказал кондиционер!” Я, признаться, ждал хохота зала и сам засмеялся — но камера, шаря по лицам, отразила всеобщий сочувственный ужас и слезы, бегущие по щекам пожилых негритянок…

Так что же такое Америка? Что за люди американцы — люди, общенье которых с другими сводится к фразе “это твои проблемы”, и представленье которых о тяготах жизни не простирается дальше сломавшихся кондиционеров?

Попробую, более не отвлекаясь на частности, выразить суть американского образа жизни, как я ее понимаю. Разумеется, при этом будет упрощена и огрублена живая картина реальности — но это издержки, неизбежные при попытке выявить суть, сердцевину проблемы.

Американский мир — плоский и “отшлифованный” мир, мир поверхностей и подобий. Американец стремится существовать среди идеальных и гладких поверхностей — чтоб ни взгляд, ни душа не запнулись бы, не зацепились о какой-нибудь дискомфорт, заусенец, зазубрину мира. Удобство, приятность, необременительность жизни становится главною целью; терпеть и бороться с чем-либо американец готов лишь затем, чтоб достичь ничем не омрачаемого комфорта.

Здесь уместно напомнить о трансформации слова “комфорт”. В средневековых переводах Библии на английский язык это слово обозначало, ни много ни мало, нисхожденье Святого Духа. Позднее “комфорт” стал синонимом “утешения”: смысл слова снизился, но остался весомым. Теперь же “комфорт” означает всего лишь удобство.

Но достойно ли человека стремление жить в абсолютно комфортном, необременительном мире? Что стоит за всеобщим отходом от сущностей — к видимостям, от живой глубины бытия — к примитивному, плоскому миру подобий? Что означает отказ от высот и глубин, от онтологических “вертикалей” — что станется с человеком, когда он откажется нести бремя неизбывно трагического человеческого бытия?

Философ Мераб Мамардашвили говорил: “Человек есть непрерывное усилие стать человеком”. Жизнь, лишенная груза и боли бытийности — человеческой жизнью уже не является. Абсолютный комфорт (в современном его понимании) есть даже не смерть — ибо смерть как-то все же относится к бытию, — но нечто иное и более страшное: небытие.

Облегчение бремени человеческого существования — не то облегчение внешних условий жизни, что способствует проявлению и раскрытию человеческой сути

и, тем самым, ведет к укрепленью бытийности человека, — а облегчение, снимающее груз души, бремя совести и обязательства долга — есть страшный соблазн, есть угроза тому человеческому, что и делает нас людьми. Недаром народная русская речь иной раз ставит знак равенства между словом “облегчить” и словом “убить”: “облегчили, мол, старичка, взяли грех на душу…”

Люди, подпавшие под соблазн “облегчения”, стремятся уйти в виртуальный мир, мир торжествующей плоскости, где на экране мелькают подобия, тени людей, которые произносят подобия слов и изображают в своем шутовском мельтешенье подобие жизни. Ничего, что их, тех существ виртуального мира, на самом-то деле не существует, что их призрачный мир — в полном смысле слова мир потусторонний; зато в этом призрачном мире нет бремени бытия, нет трагичной реальности жизни.

Не случайно и роковые недуги, одолевшие человечество на исходе XХ века, есть, в сущности, проявленья единой болезни: отказа от бремени жизни. Вот, к примеру, наркотики. Суть опиатного опьянения в том, что человек, находящийся между реальностью и иллюзорным миром галлюцинаций, — выбирает последний. Он отворачивается от жизни, намеренно отсекает бытийные связи и наслаждается безопорным падением, которое сам наркоман принимает за свободный полет. Человек, возжелавший абсолютно необременительной жизни, расплачивается за это собственным бытием и, в конце концов, растворяется в пустоте.

(К слову скажем, что пьянство

национальная болезнь русских — окрашено совершенно иными тонами. В отличие от наркомана, пьющий человек вовсе не ищет ухода от мира — но жаждет преображенья реальности, ее просветленья, возгонки в иное и лучшее качество. Хмель в первой фазе своего действия как бы повышает степень бытийности человека, приоткрывает нам, захмелевшим, высоты и бездны — но тут я отсылаю читателя к бессмертной поэме В. Ерофеева “Москва-Петушки”.)

Другая беда человечества — СПИД. Но это ведь тоже, по сути, отсутствие воли к бытийности, нежеланье бороться за жизнь и нести ее тяготы — только выражается это на бессознательном, клеточном уровне. Иммунодефицит есть согласие человека погибнуть, его нежелание и неспособность бороться с “чужим” — за свое суверенное бытие

.

Думаю, этот тип отношения к бытию начал формироваться пятьсот лет назад. Тысячи переселенцев, покинувших земли отцов и переплывших Атлантику в поисках Нового Света — искали, конечно, не света, а золота. Колумбово плаванье 1492 года положило начало всемирному эксперименту, великой селекции — то есть отбору поклонников золотого тельца.

Но когда человек покидает отчизну не ради спасения жизни, не ради свободы своей и свободы детей — а ведь в эпоху великого переселения рабства в Европе уже не осталось: зато в вожделенной Америке оно еще как процветало! — когда человек оставляет отеческие гробы (эти “животворящие святыни”, по пушкинскому выражению) просто ради того, чтобы где-то, вдали от родины, разбогатеть — он совершает особый метафизический выбор.

Рождение наше и наша, еще предстоящая, смерть, и та жизнь, что лежит между ними — событья великого смысла, И место, и время рождения нашего есть не просто случайность, но — я верю в это — есть результат предбытийного выбора нашей души. Еще до того, как родимся, как явимся “быть”, мы уже выбираем: где, в какой точке мира, в какую эпоху, в каком языке и народе и в каком человеческом облике нам предстоит воплотиться? Где мы взрастим то зерно бытия, что вручено нам от Бога? И где мы умрем — чтоб затем возродиться для новой, уже беспечальной и радостной жизни в Божественной Истине?

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 25
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Журнал Наш Современник 2001 #3 - Журнал Современник.
Комментарии