Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря

с таким нетерпением, что, честное слово, стоило день за днем оставлять ее, стиснув зубы от тысячи недобрых предчувствий, один на один с нашим парнем. Поняла, наконец, что есть области, в которых ей никак без меня не обойтись, в которых я намного быстрее увижу глубинные связи между событиями, в которых намного разумнее просто следовать, без пререканий, моим ненавязчивым рекомендациям. Даже дневник завела, чтобы записывать туда (правильно сомневаясь в своей памяти) все произошедшие в мое отсутствие события. Вот только записала бы еще где-нибудь, что нужно мне эти материалы для составления рекомендаций вечером на прочтение отдавать — а то вечно запихнет куда-нибудь, а мне неловко ее в рассеянность носом тыкать.

Чтобы поддержать полную Татьянину погруженность в процесс установления контактов с нашим парнем, я рассказывал ей лишь о самых рутинных событиях моего пребывания во внешнем мире. Старательно избегая подробностей из жизни наиболее интересных ей людей. В целом, у них все отнюдь не плохо, а углубляться во всякие незначительные шероховатости ей вовсе незачем. Сделать она все равно ничего не может… вернее, она, конечно, может, но я бы предпочел на работе без лишних волнений обойтись.

Но сам я, разумеется, держал ухо востро, особенно в отношении Марины и Тоши — очень уж не хотелось повторения тех ЧП, которые они нам уже подсовывали. Тоше я позванивал (встречаться нам с ним уже просто негде было) и, узнав, что они с Галей подали заявление, тут же успокоился. А то я не помню свою подготовку к свадьбе — не то, что о чем-то другом думать, вздохнуть некогда было! Хоть в этом направлении минимум на месяц постоянную боевую готовность отменить можно.

Как нетрудно догадаться, с Мариной о затишье я мог только мечтать. Она, конечно, опять постаралась у меня за спиной в очередную авантюру кинуться, но, регулярно посещая ее фирму по долгу службы и из печального опыта зная, на что обращать внимание, я просто не мог не заметить зловещие признаки.

Для начала она взяла к себе на фирму Кису. Бухгалтером. Наверняка для того, чтобы завалить его таким количеством бумажной работы, чтобы он и думать забыл, для чего на землю вернулся. Мне она, правда, объяснила его трудоустройство нежеланием оставлять его в постоянной невидимости — в качестве бухгалтера он в любой момент сможет зайти к ней в кабинет для обсуждения какого угодно вопроса и участия в каких угодно переговорах.

Но затем я обратил внимание, что в ее кабинет с завидной регулярностью стали наведываться и эти ее поклонники противоположной окраски. Рядом с ней, кстати, даже их извечная противоположность как-то затушевалась. Стас в своих карательных действиях уже, по-моему, и к темным методам прибегнуть был готов, лишь бы ее впечатлить и в состав своего отряда потом заполучить, а Максим наоборот — перья припудрил, стараясь произвести на нее впечатление светлой и пушистой справедливостью.

Никаких следов их зачисления в штат Марининой фирмы найти мне не удалось, и, если Максим у нее привлеченным юристом проходил, то как она оправдывала участившиеся встречи со Стасом? В ответ на мой мягкий намек, что чрезмерный интерес к ангельским делам явно идет во вред ее основному виду деятельности, Марина оглушительно расхохоталась.

— Что, работу боишься потерять, если наша фирма лопнет? — сказала она, сверкнув глазами.

— Марина, — спросил я, отбросив всякую деликатность, — во что ты опять влезла?

— Слушай, ты зачем Кису сюда притащил? — прищурилась она. — Кстати, не вздумай к нему так в бухгалтерии обратиться — он там Ипполитом Истовым числится. — У нее дрогнули губы.

У меня екнуло сердце — неужели она по поводу фамилии с Татьяной у меня за спиной проконсультировалась? Так, сегодня же поговорить с парнем, чтобы подбросил Татьяне материал для наблюдений.

— Так вот, — продолжила она, — если уж ты повесил его мне на шею, так будь любезен доверять коллеге. Ему во всех наших обсуждениях право голоса предоставлено, и во многих случаях даже последнее. У него так же, как у тебя, — фыркнула она, — прямо нюх на всякие подводные камни. У вас этот нюх критерием профессионального отбора, наверно, является.

Последнюю шпильку я пропустил мимо ушей. Поскольку в них другая, куда более перспективная, Маринина фраза застряла. В самом деле, кто этого неудавшегося расстригу на землю вернул?

В следующий же свой приезд в Маринино турагенство я заглянул в бухгалтерию, сделав вид, что у меня есть вопрос по приближающейся зарплате, и вызвал Кису в коридор.

— Во что они ее на этот раз втравили? — спросил я без всяких расшаркиваний, ни секунды не сомневаясь, что он прекрасно поймет.

У Кисы глаза из стороны в сторону забегали.

— Я не считаю возможным, — промямлил он, — обсуждать дела своей подопечной…

— Это ты отцам-архангелам расскажешь, — отрезал я. — Когда они тебя на ковер вызовут после того, как ее опять спасать придется. Мне опять спасать придется, — добавил я с нажимом.

— Не расскажу, — решительно выпрямился он, — потому что не придется. А если и придется, то не тебе.

Нет, ты посмотри, в каких орлов эти… зеленые… утята на земле превращаются! Плечики сутулые вздернулись, пушок на голове встопорщился, носик сгорбатился в пародии на хищный клюв и в глазах за очочками молнии толпятся… Вот правильно его Татьяна назвала!

— Ты забыл, благодаря кому вообще здесь появился? — тихо спросил я. — Ты забыл, кто тебя за шиворот вернул к исполнению брошенных обязанностей? Ты забыл, кто за тебя перед руководством поручился?

— Не забыл, — тут же сник он. — Но не считаю себя вправе обременять коллег…

— Да неужели! — снова перебил его я, просто времени сдерживаться не было. — Если под коллегами я подразумеваюсь, то меня желательно планами действий обременять, а не их кошмарными последствиями. Если же речь об этих двух павлинах шла, то их как раз и нужно обременять… здравым смыслом. У них рядом с ней тормоза отказывают, им главное — доказать девушке, кто самый бесстрашный охотник в человеческих джунглях.

— Я заметил, — сухо обронил Киса. — И принимаю меры.

— Молодец! — уравновесил я кнут пряником. — Вот и принимай их дальше. Согласовав их со мной. Или хотя бы поставив меня о них в известность.

Он раздраженно поджал губы.

— У вас ведь, у каждого в отношении нее комплекс есть, — усилил я нажим, — а у нее просто талант пользу извлекать из чужих комплексов.

Он опять выпрямился, обиженно засопев.

— Я имею в виду, — быстро сдал я назад, вспомнив, что с Тошей нажим тоже далеко не всегда срабатывал, — что если они вдвоем ее к безрассудству подталкивают, то, может, и нам