Ошейник для невесты - Наталья Александрова

Что Кочан устроил своей жене дома — невозможно представить. Он опустился даже до рукоприкладства, после чего быстренько объяснил Алене, что при разводе она не получит ни гроша из его денег. Детей у них нет, брачного контракта они не составляли, так что Алена уйдет от него в том, в чем пришла, то есть абсолютно голой.

— А что — ты действительно пришла к нему голой? — полюбопытствовала Лола, стряхнув пепел в окно.

— Это он так, фигурально выражается, — отмахнулась Алена, — но денег действительно ни гроша мне не даст при разводе.

— Гад какой! — энергично высказалась Лола. — Ненавижу таких мужиков!

Алену спас внутренний голос, который советовал ей все отрицать и ни в чем не сознаваться.

Размазывая слезы по распухшим от побоев щекам, она с упорством, достойным лучшего применения, продолжала утверждать, что ничего не было, что она не ходила ни в какой кабинет ни с каким заместителем и даже не знает, как его, заместителя, зовут. А грымза-секретарша все напутала, потому что у нее по старости все двоится в глазах.

Либо же она нарочно хочет поссорить Кочана с женой, чтобы занять потом ее место.

Казалось, такое тупое упрямство должно было еще больше разозлить ревнивого мужа. Но, услышав чушь про влюбленную секретаршу, муж отчего-то призадумался и даже слегка покраснел. Он рыжий, они часто краснеют.

Во всяком случае, бить он Алену перестал, и она ушла в ванную, где и провела весь остаток ночи, делая холодные примочки. Однако синяки все равно проявились на следующее утро, так что пришлось неделю сидеть дома.

— Сволочь какая! — снова высказалась Лола. — А что дальше было?

Дальше все как-то сошло на нет, потому что расспрашивать заместителя муж, конечно, не стал, он и помыслить не мог, чтобы кто-нибудь на работе узнал, что ему изменяет жена. С секретаршей, очевидно, он имел долгую беседу, в результате которой та уволилась. Неизвестно, поверил ли он Алене, но похоже, что старая грымза действительно была в него влюблена, что, несомненно, пролило несколько лишних капель воды на мельницу Алены.

На первый взгляд, инцидент был исчерпан, и муж в качестве извинения за побои купил Алене бриллиантовую брошь. Но Алена затаила на Кочана жуткую злобу. Она простить ему не могла синяки, а главное — свой ужас во время последней ссоры. За неделю сидения дома у нее было время подумать, и она поняла, что ничего хорошего ее не ждет. Ей двадцать девять лет, все же не девочка, делать она ничего не умеет, да и не хочет. Виктор Кочан же, если закрыть глаза на его патологическую ревность, как муж ее вполне устраивал. Он достаточно обеспечен и весьма щедр, не жалеет денег на наряды жены и развлечения.

Итак, самое умное в этой ситуации было смириться. Но злоба точила ее как вода — камень.

И тут ее стал буквально осаждать тот самый заместитель мужа Олег Панкратов. Он звонил, говорил, что страстно влюблен, что мечтает о встрече, что готов все отдать за один только вечер с ней… Алена умом понимала, что не следует этого делать, но уж очень была зла на мужа за его бесконечные сцены ревности. К тому же Олег интересный мужчина, гораздо моложе мужа, Алене льстила его влюбленность.

Муж уехал на три дня в командировку, и Алена поддалась на уговоры Олега. Они провели вечер в этом самом «Белом олене», будь он неладен, а потом поехали в одно место, Олег сказал, что это квартира его приятеля. Все было замечательно, но каков же был ужас Алены, когда примерно через неделю после описываемых событий ей позвонила женщина и представилась сотрудницей детективного агентства.

Оказывается, муж, этот подлец, перед тем, как уехать в командировку, нанял частного детектива, чтобы следить за Аленой, и тот выследил их с Олегом в этом самом «Белом олене», провались он совсем!

— Круто! — выдала Лола. — И чего та баба хотела?

— Спросила, не хочу ли я купить снимки за пятьсот долларов. Я согласилась.

— Ну и ну! И деньги-то совсем небольшие!

А отчего они не предоставили снимки твоему мужу?

— Понятия не имею! Может, он дал мало денег? Но слушай, что было дальше! Мы встретились с этой девчонкой, она заморочила мне голову, сунула конверт и исчезла. А когда я раскрыла тот конверт в укромном месте, то оказалось, что там только одна фотография моя, то есть на ней я, а мужчины не видно. А остальные оказались снимками какой-то собаки!

— Какой собаки? — Лола навострила уши.

— Маленький такой песик, пушистенький, очень хорошенький… — грустно ответила Алена. — То есть та девчонка меня обманула, подсунула другие снимки.

— А те получил муж?

— Думаю нет, если бы он их получил, он бы давно устроил мне варфоломеевскую ночь, а потом выгнал, — вздохнула Алена, — совершенно не представляю, куда они делись. Я звонила в то агентство, оно называется «Гудвин», там никто не отвечает.

— Как ты сказала — «Гудвин»? — вскинулась Лола.

— Да, — уныло подтвердила Алена. — А еще я рассказала про эту историю Олегу, и представляешь, что оказалось? Он уже нашел другую работу и на следующей неделе увольняется. То есть мужа моего он ни капельки не боится, тот просто не сможет ему никак подгадить.

— И никакой страстной любви он к тебе не испытывает, просто ему хотелось на прощание напакостить шефу, — подсказала Лола.

— Точно. Я и сама это поняла… — протянула Алена. — В общем, я одна кругом в дураках…

— Где-то ты сама виновата…

— Возможно. Муж потащил меня в этот ресторан, я и так сижу как на иголках, официант смотрит нагло, узнал меня, конечно, муж психует, да еще ненормальная тетка какая-то навязалась.

Представляешь, если бы муж все это слышал? Он бы меня убил… А что теперь будет, как я объясню ему, отчего я убежала?

Алена внезапно закрыла лицо руками.

— Ну возьми себя в руки, — встрепенулась Лола, — это все как раз проще простого. Ты встречаешь мужа уже полностью одетая с чемоданом в руках и говоришь, что немедленно уезжаешь к маме.

— У меня мама в Хабаровске…

— Тем лучше! — не смутилась Лола. — Он, конечно, удивится, с чего это тебя так разбирает. Ты же, не отвечая на его вопросы, должна гнуть свое, что он совершенно невозможен, что он совсем рехнулся от ревности и что с ним невозможно никуда появиться, потому что он не умеет себя вести в приличных местах. И что он вовсе не такой белый и пушистый, потому что тебе звонила какая-то тетка с его работы и сказала, что у него роман с его секретаршей, а еще он ездил в командировку не один, а с любовницей, и тебе надоели его гулянки, потому ты и уезжаешь к маме. В общем, вали все в одну кучу, главное, не давай ему слова вставить, пусть он оправдывается. В конце концов ты уступи, скажи, что пока к маме не поедешь, но его до конца не простила…

— За что я его должна простить?

— Это совершенно неважно! Лепи все, что в голову придет, главное — чтобы со страстью! Накрути себя как следует… Потом звони ему все время на работу, приезжай, нахами секретарше! Чуть он задержится — скандал! Упрекай его все время в неверности, главное — пускай он все время оправдывается, пусть побудет немного в твоей шкуре…

— А что… — Глаза у Алены блеснули. — В конце концов, мне нечего терять… Ладно, едем скорее домой, чтобы раньше мужа успеть.

На прощание дамы расцеловались и обменялись телефонами.

Лола появилась на пороге квартиры в одном платье.

— Тебя раздели на улице? — удивился Леня, выйдя в прихожую с котом на руках. — Что это ты бегаешь так легко одетая? Еще не лето!

— Ой, оставь, пожалуйста, свои нравоучения! — раздраженно ответила Лола. — Без тебя знаю, что не лето!

— Ты чем-то расстроена? — кротко осведомился Маркиз и аккуратно поставил кота на пол.

Аскольд тотчас же поспешно ретировался в комнату, опасливо покосившись на Лолу, что, несомненно, говорило о его уме и предусмотрительности. Разумеется, обидеть кота в открытую Лола бы не посмела, да ей и не пришло бы это в голову, но она могла в сильнейшем раздражении, к примеру, наступить коту на хвост или отдавить лапу.

Аскольд не принадлежал к племени тех легкомысленных котов, которые, видя, что хозяин в раздражении мечется по комнате в поисках куда-то закатившегося мобильника или записной книжки, или именно того галстука, подходящего к костюму, проявляют повышенную активность, вертятся под ногами, сами, можно сказать, подставляются, а потом, получив свое, истошно орут и дуются, удивляясь в углу, отчего это хозяин не просит прощения, а ругается еще больше и призывает всяческие несчастья на это чудовище в образе кота, которое доведет когда-нибудь его до инфаркта.

Аскольд был котом сообразительным и больше всего ценил свой личный покой. Поэтому, мигом раскусив, что Лола явилась не лучшем настроении, Аскольд постарался держаться от нее подальше.

— Так где ты оставила пальто? — Леня, конечно, понимал, что Лола сердится, но ему было любопытно.

— Где-где! — сварливо ответила Лола. — В Караганде!