Сказки о животных и волшебные сказки - Коллектив авторов

— На, — говорит, — ты уж храни их все.

Берёт Тан–батыр и медное яичко, в карман себе кладёт. Ладно. Едут они дальше. И этак едучи, добираются до дна той самой горной дыры. А до дна добравшись, тотчас Тан–батыр дёргает за конец каната, знак подаёт: вытаскивайте нас, мол, отсюда. Прежде всех берётся за канат старшая сестра. Вытаскивают её наверх. Только она появилась, начали старшие братья Тан–батыра драться меж собой с изрядной жестокостью, крича дико: «Моя!», «Нет, моя!».

Говорит им дочь падишаха:

— Я — самая старшая дочь и предназначена самому старшему из вас, нас три девицы, и вас трое, так что незачем и драться.

И велит она им спускать в дыру канат. Пошёл канат вниз, потом наверх, появилась средняя дочь падишаха. А как она появилась, тут опять стали драться, друг друга лупить. Средняя–то красивее, чем старшая, оказалась.

Девицы говорят:

— Вы зазря не деритесь, там ещё брат ваш младший остался, который нас отыскал и от дивов спас. И сестрица наша младшая там, вы их со дна этой дыры быстрее вытаскивайте.

Устав драться, начали братья канат в дыру опускать. Как спустился аркан, девица внизу говорит:

— Пусть вначале тебя поднимут, потом ты меня вытащишь, а иначе они тебя здесь оставят.

Джигит говорит:

— Нет, не могу я тебя одну здесь под землёй оставить, вначале ты подымайся, а потом уж и обо мне можно подумать.

Делает он петлю на конце каната, сажает туда девицу и даёт знак поднимать. Вытаскивают девицу на поверхность и, красоту её узрев, опять начинают драться старшие братья.

Девица им говорит:

— Всё равно я никому из вас не достанусь, мы с Тан–батыром слово друг другу дали, только за него и выйду.

Все три девицы уговаривают теперь, чтобы старшие братья младшего из–под земли вытащили. Ладно, опускают старшие в дыру канат. Уцепился Тан–батыр за конец и совсем было уже поднялся, тут старшие канат и перерезали. Летит Тан–батыр вниз. Девицы наверху плачут в голос. Старшие братья в дорогу собираются.

Ладно, вернёмся теперь к Тан–батыру. Упав на дно, долго лежал он без памяти. Пролежав три дня и три ночи, встаёт потихоньку да бредёт не спеша, куда ноги несут. Ходит–бродит и, наконец, опять ту самую Мышь встречает. А Мышь, навстречу джигиту выйдя, встряхивается разок и принимает человеческий облик:

— Как дела, Тан–батыр, опять ты, — говорит, — в переплёт попал?

Тан–батыр говорит:

— Да уж так получилось, — говорит, — хожу вот, не знаю, каким манером наружу выбраться.

— Поблизости ничего такого, чтобы тебе помочь, найти не удастся, — говорит Мышь. — А попытайся–ка ты пройти там, где с последним дивом бился: вот там, может, чего и выйдет. Как минуешь, золотой мост, увидишь скоро и высокую гору, и будут там пастись два диких козла. Один из них будет белый, а другой — чёрный, оба одинаково резвые. Вот если сумеешь белого козла догнать да на спину его взгромоздиться, вынесет тебя тот белый козёл на белый свет. А если за чёрного уцепишься, он тебя либо убьёт, либо ещё глубже утащит. Смотри, — говорит, — не перепутай.

После чего Тан–батыр, поблагодарив всяко, идет указанной дорогою. Неделю идёт, месяц шагает. Вот, эдак шагая, приближается к той самой горе. Отыскав козлов диких, начинает преследовать белого. Только догонит, уж вот–вот ухватит, а тут как раз и влезает между ними чёрный козёл, мешается. И долго всё это тянулось, но поймал–таки Тан–батыр белого козла, изловчился. И спрашивает пойманный Козёл у джигита:

— Ну, джигит, очень уж ты старался меня изловить, какие будут пожелания?

— Пожелания, — говорит, — такие, что хочу на белый свет выбраться.

Говорит Белый Козёл:

— На белый свет вряд ли получится, но близко к нему доставлю, а дальше тебе надобно будет самому дорогу–то поискать.

—А долго ли наша поездка продлится? — спрашивает джигит.

— Расстояние, конечно, не маленькое, ты вот садись–ка на меня верхом да глаза зажмурь и, пока не скажу, не открывай их, — говорит.

А сказав это, скачет Белый Козёл, летит как стрела, и едва Тан–батыр на нём удерживается.

Много ли, мало ли времени прошло, говорит Белый Козёл Тан–батыру:

— Открой глаза.

Открыл Тан–батыр глаза и видит: светло кругом. Радуется он, конечно, а Велый Козёл говорит ему:

— Времени не теряй, вон дорога по горе вьётся, пойдёшь этой дорогою — не заблудишься.

Сказал он так и пропал с глаз долой.

Ладно, отправляется Тан–батыр указанною дорогой. Идёт он, идёт и через некоторое время натыкается на кострище: что, мол, такое? Разгребает золу, а под золою находит целый испечённый хлеб. И надпись на хлебе: «Тан–батыр». И тогда он думает: «Ага, это, значит, я за ними следом поспеваю, значит, к дому приближаюсь». Съедает он хлеб, ложится возле кострища, отдыхает недолго. Встаёт потом и шагает дальше и натыкается опять на другое кострище. А в золе опять хлеб лежит, полусырой ещё, тёплый хлебушек. Съедает он быстро этот хлеб, и, не отдыхая, дальше идёт. И в скором времени подходит к месту, где совсем недавно стояли походным лагерем люди: костёр жгли, пищу готовили и всякое другое. Поворошил он золу и нашёл хлеб, совсем сырой, даже не хлеб, можно сказать, а просто тесто. «Ага, — думает, — кажется, догоняю». Шагает он вперёд, не зная усталости, и подходит к некоей укромной поляне. А братья его старшие в это время как раз там на ночлег устраиваются: шалаши сооружают. Подходит к ним Тан–батыр, братья, конечно, растерялись, а девицы с плачем к нему льнут, привечают его и за ним ухаживают. Ближе к ночи ложатся три брата спать: все трое порознь. Как уснул Тан–батыр, начинают старшие братья промеж себя совет держать. Самый старший говорит:

— Много мы ему зла причинили, он этого так не оставит, всё равно отомстит нам.

Средний брат говорит:

— Да уж, добра теперь от него не жди, надо нам от братца младшего каким–то манером избавляться.

Сговариваются они и поперёк входа в шалаш, где Тан–батыр спит, укрепляют на уровне колен саблю, острым лезвием вовнутрь. Ровно в полночь выскакивают старшие братья из своих шалашей и начинают вопить диким голосом: «Спасите, грабят! На помощь!» Тан–батыр, тотчас проснувшись, бросается из шалаша на подмогу и натыкается на саблю. Обе ноги Тан–батыру по колено отрезало, упал он и встать не может. Братья его, быстренько сложив пожитки, подымаются и, девиц прихватив, трогаются в путь. Младшая из сестёр умоляет их:

— Оставьте меня здесь, рядом с ним!..

Нет, невзирая на мольбу, увозят братья и её — насильно.

Ладно, пускай они домой направляются, а мы возле Тан–батыра побудем.

Лежит Тан–батыр возле костра, ещё братьями разожжённого, ползком дрова собирает, подкидывает в костёр, не даёт ему угаснуть: без огня дело гиблое.

В один из дней появляется возле поляны, где Тан–батыр остался, некий человек. Тот человек быстроногую дичь шутя догоняет, но схватить отчего–то не может, а у самого к ногам жернова мельничные привязаны. Подзывает его себе Тан–батыр, спрашивает:

— Ты что здесь делаешь?

— Я, — говорит тот, — слепой, старшие братья позавидовали моей быстроногости, глаза мне выкололи да бросили вот здесь, неподалёку.

— А что ты к ногам–то привязал? — говорит Тан–батыр.

— Не видишь разве, если отвязать, резвость моих ног чрезмерною станет, да!

Так, беседуя, знакомятся они и решают жить далее вместе.

Дня через три к ним ещё и третий человек присоединяется. Этот был безрукий: и ему старшие братья зло причинили, а так — парень хоть молодой, но силач неимоверный.

Начинают они жить вместе. Очень дружно живут. Слепой и безрукий пищу добывают, а Тан–батыр её на костре готовит.

Однажды поговорили они меж собой и решили: «Надо нам непременно кухарку себе завести». После чего отправляются в город искать. Безногий на слепом сидит, а устанет слепой — безногого безрукий себе на спину взваливает. Бродя таким манером довольно долгое время, подходят они к некоему городу. Всё население на них посмотреть высыпало из домов на улицы, и дочь местного падишаха тоже там оказалась. Выхватывают они ту девицу вдруг из толпы и уносят: глазом никто моргнуть не успел. Погоню, конечно, потом снаряжают, да где уж за слепым скороходом–то угнаться, давно след простыл.

Добираются три батыра вместе с девицею до того места, где сами живут. Говорят ей:

— Мы к тебе хорошо будем относится, как к сестрице своей, а ты нам готовить станешь, только приглядывай за огнём, чтобы не погас. Других забот у тебя не будет.

Каждый день спозаранку уходят они все втроём на охоту, девица дома остаётся. Как–то раз уснула она, и погас огонь в очаге. Проснулась девица, спохватилась, да поздно: нечем ей огонь запалить. Испугалась она: заругают, мол, братья, рассердятся. Выбегает девица из дому, влезает на высокое дерево, по сторонам смотрит. Далеко–далеко мигает крохотный огонёк, что глаз мышиный, — заметила его девица. Слезает она с дерева и отправляется тот огонёк искать. Долго идёт через лес и, наконец, подходит к маленькой землянке. Отворяет дверь низенькую, входит. В землянке сидит некая старуха. Эта старуха была ведьмой. Только вошла девица, а старуха у неё спрашивает: