Подарок ангела - Мари Феррарелла

     — Только не делай из меня дядюшку Скруджа.

     Лиза отобрала у нее пачку и высыпала длинные макароны на бумажное полотенце.

     — А ты не изображай деву-весталку.

     Донна нахмурилась.

     — Где ты видела деву-весталку с двумя сыновьями? — возразила она.

     Лиза ждала, когда закипит вода.

     — Вот и я о том же, — непринужденно согласилась она. — Он явно заинтересовался тобой. Иначе попросил бы таксиста отвезти его в ближайшую гостиницу, вместо того чтобы являться сюда.

     Донна уже думала об этом.

     — Да, я знаю. Но как-то все странно.

     Вода в кастрюле кипела. Лиза высыпала туда спагетти и взяла обе руки Донны в свои.

     — Перестань метаться по кухне, как летающая мишень, и послушай меня одну минуту.

     — Сперва я — дева-весталка, потом — летающая мишень. Выбери что-нибудь одно, Лиза. — Однако Донна осталась стоять на месте.

     Лиза понимала, что происходит с невесткой. За последние два года она очень полюбила Донну и хотела ей счастья.

     — Тони был отличным парнем. Я нежно любила его. И мне тоже его очень не хватает. Но он умер, а ты жива. Пора жить своей жизнью.

     Ничего нового Лиза не сказала. Но на сей раз в соседней комнате сидел некто, придающий старым словам новый смысл. Лиза не хотела стать свидетелем упущенного Донной шанса.

     — Я живу. — Донна высвободила руки и запустила одну ладонь в свои волосы. — Изо всех сил живу, и моих сил едва хватает.

     Лиза покачала головой.

     — Я не про работу и не про мальчиков. Пора бы тебе вспомнить, что ты — женщина.

     Донна схватила лопаточку и подняла, будто собираясь защищаться ею от Лизиных слов.

     — Женщина определяется не только своими отношениями с мужчиной.

     — Верно, — с готовностью согласилась Лиза и улыбнулась. — Но эти отношения делают ее жизнь гораздо интереснее. — Лиза хитро взглянула на Донну и разыграла свой козырь: — Ты покраснела, едва увидела его.

     Донна пожала плечами и принялась помешивать спагетти.

     — От неожиданности.

     Дело было совсем не в этом, и обе женщины прекрасно все понимали. Просто она слишком напугана, рассудила Лиза и открыла рот, чтобы возразить, но вдруг остановилась и искоса взглянула на Донну.

     — Послушай.

     Когда Донна озадаченно оглянулась, она кивнула в сторону гостиной.

     Донна вытерла руки полотенцем и подошла ближе к двери. Из соседней комнаты доносились очень робкие и медленные аккорды. Ноты звучали обрывисто, но, вне всяких сомнений, это была музыка. Музыка, а не диссонанс.

     Лиза и Донна с улыбкой переглянулись.

     — Тейлор, — констатировала очевидное Донна, почувствовав невольную гордость.

     Лиза кивнула.

     — Я бы сказала, что Фрэнк немножко волшебник. По-моему, он заслуживает приглашения на ужин.

     Донна знала, что золовка права. За такие труды ей следует по крайней мере накормить его.

     — Меня не ужин беспокоит.

     Лиза понимала это. Она потрепала Донну по щеке.

     — Не все сразу. Сначала одно, потом другое.

     — Вот именно это меня и тревожит, — ответила Донна. — После начала всегда следует продолжение.

ГЛАВА ПЯТАЯ

     Он хорошо вписался в застолье. Даже чересчур хорошо.

     За ужином Фрэнк развлекал всех. Никогда не проходивший спокойно ужин в этот вечер превратился в настоящее состязание между мальчиками. Каждый боролся за единоличное владение вниманием и одобрением Фрэнка. Самоуверенности Тейлора как не бывало, а Стивен походил на щенка, добивающегося ласки.

     Фрэнк умудрился удовлетворить обоих. И Донна не смогла не оценить это.

     Лиза была просто очарована.

     — По-моему, с тех пор как было изобретено мороженое тридцати сортов, на свете не появлялось ничего лучшего, — доверительно прошептала она Донне на ухо, собирая тарелки и относя их на кухню.

     — Заявление в твоем духе, — пробормотала Донна.

     Она последовала за Лизой, с горстью вилок, которые чуть ли не силой вырвала у Фрэнка, предложившего свою помощь. С грохотом опустив их в заткнутую пробкой раковину, достала из стола бутылку лимонной моющей жидкости.

     Когда она открыла воду, Лиза воззрилась на нее с выражением ужаса на лице.

     — Что ты делаешь?

     Донне казалось, что ее действия вполне очевидны. Она растворила жидкость под струей воды. В раковине стала подниматься шапка пены.

     — Посуду собираюсь мыть.

     Лиза опустила руку на кран и закрыла его.

     — Но у нас же есть посудомоечная машина! — Она иронически подняла бровь. — Забыла?

     Донна с улыбкой убрала Лизину руку с крана и снова открыла воду.

     — Машине за руками не угнаться.

     Лизе в ее юридической практике приходилось проявлять упрямство. Иногда оно оказывалось очень полезным. Как сейчас, например.

     — Будь ты помоложе, я бы приложила свою руку, только не к посуде, а к некоторой части твоей фигуры. — Сунув руку в раковину, нащупала и выдернула пробку. Вода со вздохом исчезла в сливе, оставив лишь клочки девственно-чистой пены. — Иди и займи гостя. Я позабочусь об остальном.

     Но Донна идти не хотела. Она хотела остаться здесь, с тарелками, с Лизой, в безопасном месте. Куда не могли проникнуть искушения.

     — Я...

     Лизины глаза сузились. Жестом мелодраматического злодея, выставляющего Крошку Нелл из родительского дома на снег, она указала мокрой рукой в сторону гостиной:

     — Убирайся!

     Донна вышла с окаменевшим лицом.

     Фрэнк сидел с Тейлором и играл на гитаре. Увидев их вместе, она испытала странное чувство, будто уже видела когда-то подобную сцену.

     Но этого, конечно, не могло быть. До сего дня она никогда не видела Фрэнка. Просто Фрэнк играл на гитаре так же, как Тони, и ее воображение рисовало Тони, сидящего рядом с Тейлором.

     Понимая, что выйти сейчас было бы слишком неучтиво, Донна села и стала слушать.

     И была невольно захвачена. Фрэнк умел делать с гитарой невозможное. Инструмент смеялся и плакал в его руках. Песня за песней исполнялись по просьбам мальчиков, к которым как-то нечаянно стала присоединяться и она.

     — Этой песне я хочу научиться, — заявил Тейлор, после того как Фрэнк сыграл заказанную Донной вещь. — «Зеленые рукава».

     Фрэнк взглянул на Донну. На ее лице смешались боль и наслаждение. Песня для нее что-то значила. Может быть, немало. Он поднял бровь.

     — Ты не против?