Аферы века - Ростислав Николаев

Наконец, из воспоминаний художницы Кругликовой удалось узнать, что по просьбе Маклакова — Каширина она нарисовала его портрет, который у нее хранился: «Я нарисовала портрет Маклакова — Каширина, а через несколько дней он меня обокрал. Я не сомневаюсь, что и другие лица стали жертвами этого ловкого гипнотизера-афериста».

К этой характеристике трудно что-либо добавить.

После ряда мошеннических операций в российских провинциальных городах Маклаков, несмотря на объявленный розыск его персоны, без каких-либо серьезных препятствий осенью 1916 года возвратился в Петроград. Здесь он загримировался и, присвоив себе одну из известнейших громких фамилий, поселился не где-нибудь, а под самым носом полиции — в гостинице «Европейская».

Весть о появлении столь известной личности, как теперь говорят, темного бизнеса моментально распространилась среди дельцов мелкого пошиба. Одним из них был представитель так называемой «золотой молодежи» дворянин Рахманинов. Шикарная жизнь требовала больших денег, а их у Рахманинова не было — его родичи были из числа обедневших известных дворянских фамилий. Когда Маклаков предложил ему должность своего секретаря и пообещал хорошие деньги, молодой человек без раздумья с радостью ухватился за такое будто с неба свалившееся выгодное предложение.

Рахманинов, внешне выглядевший очень скромным и интеллигентным человеком, на самом деле был наглым мошенником. Такого помощника давно не было у Маклакова. С ним он мог значительно расширить масштабы своих операций, представляя Рахманинова в качестве своего личного секретаря. Аферист решил с его помощью одурачить нескольких выдающихся представителей российской культуры — Ю. Ю. Бенуа, П. Ю. Сюзора и Н. К. Рериха. Он совершенно правильно посчитал, что мысли таких людей сконцентрированы в созидательном направлении и, как правило, далеки от банальных жизненных проблем добывания продуктов питания. Для проведения такой аферной операции Маклаков обладал широким культурным кругозором.

Академик архитектуры Юлий Юльевич Бенуа, имевший чин действительного статского советника (соответствует генерал-майору), являясь придворным архитектором, проживал в квартире дома Главного дворцового управления (набережная Фонтанки, дом № 50). Расположение квартиры Бенуа в доме, находившемся под особым надзором, не смутило наглого афериста, и он однажды октябрьским утром в мундире флигель-адьютанта с золотыми аксельбантами, т. е. в форме придворного офицера, подъехал в автомобиле к его дому.

Вытянувшегося перед ним лакея он попросил передать академику, что его желает видеть граф Голенищев-Толстой. Перед такой именитой фамилией двери моментально были распахнуты, и он был любезно встречен хозяином.

После обычных, принятых при визитах, общих фраз собеседники незаметно перешли к злободневной теме о состоянии искусства в тяжелые годы войны. Наконец Маклаков с разрешения хозяина перешел к цели своего визита. Он сказал следующее:

— Мне удалось с большим трудом выбраться из Рима, где я был застигнут войной. Несмотря на огромные сложности, мне удалось вывезти оттуда целую коллекцию картин знаменитых художников, и теперь я намерен выстроить небольшой музей. Поэтому я решил просить вас, господин академик, создать действительно художественное здание, достойное стать музеем великих художников.

Далее Маклаков продолжал врать о том, что ему удалось приобрести землю на Каменноостровском проспекте, а также строительные материалы, но дело остановилось из-за отсутствия опытного руководителя строительства, такого, как Бенуа. На это Юлий Юльевич ответил, что благодарит за предложение, весьма сочувствует благородному делу, предпринимаемому флигель-адъютантом, но, к сожалению, строительными работами он уже давно не занимается. Очевидно, гость перепутал его с родственником — Леонтием Николаевичем Бенуа, который может взяться за стройку. Такой ответ не устраивал афериста, однако, не растерявшись, он воскликнул:

— Помилуйте, я вашего однофамилица превосходно знаю. Но мне хочется просить вас, потому что вы зодчий, знакомый со старинными стилями, которые мне хочется воплотить в своей постройке. Пятьдесят тысяч рублей — вот вам первое, что я могу предложить.

Несмотря на лесть, уговоры и предлагаемые большие деньги, академик все же от предложения-ловушки отказался. Он, как истинный интеллигент, никогда не искал наживы. Таким образом, Маклаков, привыкший ловить рыбку на золотую приманку, на этот раз просчитался.

Вместе с тем у него еще остался маленький шанс на обман. Аферист незаметно перевел разговор на тему о так называемой конной ферме, к которой академик относился с любовью и на которой недавно был пожар. Перейдя к любимой теме, Юлий Юльевич сказал:

— Ферма сравнительно легко пострадала, но в настоящее время большой бедой является другое — отсутствие фуража.

Этого оборота разговора и ждал аферист. Он предложил на самых выгодных условиях оказать пустяковую услугу Бенуа и достать ему сколько угодно корма, а также ячменя по сходной цене.

При разговоре о судьбе любимой фермы Юлий Юльевич, очевидно, полностью потерял бдительность и стал настойчиво предлагать аферисту деньги в задаток. Но тот, продолжая хитрую игру, вначале отказался от них, говоря, что за деньгами пришлет своего секретаря. Затем, как бы уступая уговорам, взял все же 700 рублей задатка на фураж и, наконец, 700 рублей — на ячмень. После этого аферист Маклаков, любезно раскланявшись с одураченным академиком Ю. Ю. Бенуа, удалился и больше не появлялся.

К академику архитектуры Павлу Юрьевичу Сюзору, имевшему, как и Бенуа, высокий чин действительного статского советника, Маклаков явился на следующий день после своего посещения Юлия Юльевича. Павел Юрьевич жил на 1-й линии Васильевского острова, которую в то время называли Кадетской, в одной из квартир дома № 21. Аферист явился к академику все в той же форме флигель-адъютанта и с громкой фамилией графа Голенищева-Толстого.

Сразу же принятый академиком, аферист не только не скрывал своего визита к Бенуа с предложением о постройке музея картин, но и использовал это обстоятельство для обмана хозяина. Развивая тему о музеях и галереях, в дальнейшей беседе посетитель показал большие познания в архитектуре и живописи, тем самым подкупил доверие Павла Юрьевича, полностью расположив его в свою пользу. Любезный хозяин по просьбе гостя рассказал об особенностях хранения предметов искусства и о тех трудностях, которые наблюдаются в военное время. Незаметно тема разговора перешла на вопросы продовольственных трудностей, что и нужно было Маклакову. Павел Юрьевич сделал акцент на проблемы, связанные с обеспечением продовольствием «Общества поддержки хронически больных детей», председателем которого он являлся. В ответ на это аферист заявил, что он является уполномоченным одной организации, поставлявшей провиант, и вызвался доставить Сюзору крупу, муку и сахар. При этом он обещал прислать к академику своего личного секретаря, с которым следует оговорить все вопросы.

Действительно, на следующий день к Сюзору прибыл «секретарь» Маклакова. Им был помощник Рахманинов. Внешняя показная скромность, любезность и умение себя держать расположили к нему хозяина дома, и он, составив перечень всех заказываемых продуктов с их стоимостью, получил в качестве задатка 200 рублей.

Почувствовав, что продешевил, аферист Маклаков через день-два снова заглянул к Павлу Юрьевичу и предложил заказ увеличить, то бишь увеличить задаток. Но осторожный архитектор, почувствовав что-то неладное, попросил вначале все же выполнить первый заказ. В душе зло выругавшемуся Маклакову осталось только внешне любезно попрощаться в академиком и навсегда исчезнуть из его жизни.

Так наглый аферист Маклаков умудрился обмануть не столько академика П. Ю. Сюзора, сколько больных и несчастных детей, причем в тяжелый период их жизни. Таким образом, аферист взял на свою душу очень большой грех.

Николай Константинович Рерих с 1906 года являлся директором «Школы императорского Общества поощрения художников», куда принимались только способные и трудолюбивые люди всех сословий. Во время Первой мировой войны в этой школе также обучались художественным ремеслам инвалиды войны. В начале ноября 1916 года в квартиру Николая Константиновича Рериха, проживавшего в доме руководимой им школы (дом № 83 на набережной реки Мойки), явился представительный господин в куртке защитного цвета со знаком об окончании Императорской военно-юридической академии и Пажеского корпуса. Он попросил горничную тотчас же передать хозяину визитную карточку, на которой значилось, что он профессор Киевского университета по уголовному праву Михаил Михайлович Обольянинов.

Мнимый Обольянинов — аферист Маклаков произвел на Рериха впечатление хорошо воспитанного светского человека, прекрасно владеющего французским языком и, главное, хорошо осведомленного в искусствоведческих делах. От посетителя Николай Константинович узнал, что тот является уполномоченным благотворительного так называемого «Татьянинского комитета». При этом Обольянинов заявил: