Уильям Юарт Гладстон. Его жизнь и политическая деятельность - Андрей Каменский

Но на этот раз “Дизи” ошибся в расчетах: большинство палаты было против его реформы; одних (либералов) она не удовлетворяла, а другим (тори) казалась поруганием партийных традиций. Позднее они “выдрессировались” и уже беспрекословно шли за своим вожаком, зная, что он “ведет их к успеху”, а до всего остального им не было дела; но теперь до этого еще не дошло. Гладстон же, как всегда верный принципу, вотировал за эту реформу, надеясь исправить ее недостатки при обсуждении, но ему не пришлось этого сделать, так как министерство осталось в таком меньшинстве, что должно было подать в отставку.

Новое министерство состояло из Пальмерстона в палате лордов и Гладстона в палате общин, хотя он все-таки еще не был вождем ее, а только министром финансов. Приняв место в чисто либеральном кабинете, Гладстон чуть было опять не лишился своего избирательного округа, так как в Оксфорде его переизбрание встретило такую сильную оппозицию, что результат выборов оставался до самой последней минуты под сомнением. Это были уже последние выборы, при которых клерикальный округ решился доверить свой голос Гладстону. Становилось очевидным, что по мере того, как возрастает его популярность среди среднего класса и демократии, аристократия и духовенство от него отворачиваются. И действительно, вслед за такими нерешительными выборами в Оксфорде в 1859 году прогрессивный Эдинбургский университет выбрал его своим почетным ректором.

Как бы то ни было, с этих пор опять открывается пора блестящих финансовых триумфов Гладстона. После Крымской войны опять началась золотая эра английской промышленности и торговли, страна вошла в свою рабочую колею, и Гладстон с его разнообразными способностями и талантами снова занял свое заслуженное место в уважении своих сограждан.

Почти тотчас после вступления в кабинет ему пришлось представлять палате свой второй бюджет на следующий год при 50 миллионах дефицита, оставшегося ему в наследство от его предшественника. Нисколько не церемонясь, Гладстон тотчас же возвысил подоходный налог с двух почти до четырех процентов, ставя в основание своих финансов опять тот же здоровый принцип, что все экстренные и временные расходы, как и погашение части национального долга и освобождение от обложения налогом предметов народного потребления должны делаться из прихода этого же года, а не откладываться на будущие поколения в виде долгосрочных займов. Главным же источником экстренных доходов опять-таки должен был служить подоходный налог, который при тогдашнем блестящем промышленном и торговом балансе можно было свободно увеличивать.

Что же касается нововведений в экономической политике, то их было главным образом два. Во-первых, Гладстон очень скоро предложил палате утвердить торговый договор с французским правительством Наполеона, уже подготовленный главой манчестерцев Кобденом на свой собственный страх и риск и одобренный министерством. А во-вторых, был внесен билль об освобождении от всякого налога печатной бумаги, или, иными словами, снятие налога со знания, и удесятерение распространяемой дешевой прессы и литературы. Понятно, что такая мера была подобна взрыву бомбы в лагере врагов просвещения, дневного света и монополистов прессы и литературы. Все, что было обскурантного, трусливого и себялюбивого в парламенте и вне его, напрягло все свои силы, чтобы провалить проект Гладстона. И на время им это удалось: закон не прошел в палате лордов. Тогда Гладстон, раздраженный и возмущенный недобросовестностью врагов, произнес речь, которую Россель назвал “великолепно-сумасшедшей”. Доказав, что лорды не имели законного права вмешиваться в финансовые меры палаты общин, Гладстон закончил угрозой, что он “оставляет за собой право найти средства осуществить решение нижней палаты”.

Это было первое открытое столкновение Гладстона с аристократией, и все думали, что он, вероятно, подаст в отставку. Но Гладстон нашел средство гораздо проще: в следующую сессию он просто включил эту меру в один билль со многими другими финансовыми мерами, которые нисколько не касаются лордов и не подлежат их ведению. Верхней палате оставалось или явно нарушить конституцию, или проглотить пилюлю. Она предпочла второе. Этот законный маневр стоил Гладстону многих непримиримых врагов, к числу которых нужно отнести и маркиза Солсбери, разразившегося тогда самыми резкими личными нападками, на которые Гладстон не счел нужным отвечать.

Вообще, этот период с 1859-го по 1865 год должно считать тем временем, когда популярность Гладстона в стране, главным образом среди среднего класса и привилегированных рабочих, получила твердую почву. Как известно, для торгового класса никакие аргументы, никакие успехи и победы не имеют цены до тех пор, пока они не реализуются в форме увеличения прибылей. Вся предыдущая парламентская карьера Гладстона аттестовала его скорее как очень способного, но довольно ненадежного политика, который иногда, в самые критические минуты, может делать непростительно непрактичные поступки ради каких-нибудь фантазий, – так говорили по крайней мере практики. И вот теперь он доказывал рядом лет своей финансовой политики, что он не только понимает эти проблемы, не только может хорошо говорить, но умеет и реализовать прекрасную прибыль, в его опытных руках все превращается в барыши. И, главное, за какое время? Когда, например, Франция в течение двадцати последних лет нажила себе до двух с половиной миллиардов рублей государственного долга, когда долг всех держав Европы за один 1861 год увеличился на два миллиарда рублей, Англия в это время не только не сделала ни копейки долга, несмотря на Крымскую войну, а постепенно и настойчиво уменьшала его. За последние десять лет с 1850 года ее национальный долг был уменьшен на 700 миллионов рублей, а ежегодные проценты по займам сократились на 60 миллионов. Вот почему в результате получалось, что за последние три года, к 1864 году, налогообложение вообще уменьшилось на 65 миллионов, и крик политических врагов по поводу непомерного возрастания налогов наконец утих, а слава Гладстона как финансиста и государственного человека росла не по дням, а по часам.

Кроме этих общих мер, в 1861 году были основаны почтовые сберегательные кассы, которые сразу сделались очень популярным учреждением среди мелкого мещанства и состоятельных рабочих. А в 1864 году к этому была присоединена операция постепенного приобретения вкладчиками сберегательных касс государственных процентных бумаг, что сделало малые сбережения не только абсолютно сохранными, но и доходными.

Но были в эти годы и темные пятна на политической карьере Гладстона. Например, он с самого начала гражданской войны в Соединенных Штатах встал на сторону южан, публично утверждая, что Юг сам гораздо скорее и легче избавится от рабства, чем под давлением Севера. Такое заявление поставило его в натянутые отношения с американским обществом, помимо того дела о крейсерах южан, которые отчасти по вине Англии нанесли северянам столько вреда. Мы скоро увидим, как дорого Гладстону пришлось заплатить за это. Что же касается его личных счетов с Соединенными Штатами, то в 1867 году он обратился к одному своему американскому знакомому с открытым письмом, в котором откровенно сознался в своей ошибке, и тем самым в значительной мере примирил с собою янки. Но зато “домашние” враги до сих пор не могут простить ему этого.