Искатели Миров - Сергей Лисицын

Вторая цель — спасение копии библиотеки Братства.

Твои задачи — в городе Порт-Сауд планеты Гринвэй ты должен встретиться с братом-библиотекарем Братства Алеком Штольцем. Он хранит копию библиотеки и располагает планом ее эвакуации. Алек будет ждать тебя каждый вторник и среду в баре «Золотой соверен» с четырнадцати часов местного времени.

Вот и всё, Огерд. Удачи тебе.

Да, вот что еще... Возможно, у тебя появятся союзники. Те, кто называет себя друидами.

На этом запись заканчивалась.

Как и любой портовый город, Порт-Сауд был местом суматошным, ярким и опасным. Конечно, он значительно уступал таким крупным транспортным узлам, как Принтиссио или Дальнегорск, а по сравнению с портовыми планетами и вовсе был сонной деревушкой, но для обитателей Гринвэя Порт-Сауд был символом шального богатства, порока, приключений и авантюр. Туда пытались бежать мальчишки с отцовских ферм и юные барышни, не желавшие выходить за назначенных родителями женихов.

Там совершались сделки, в результате которых за одну ночь люди становились очень богатыми или очень мертвыми. Зачастую и то и другое в течение нескольких часов.

Отсюда же распространялись по планете веянья моды, и после приземления очередного торговца длинные юбки внезапно сменялись микроскопическими полосками тканей, что давало странствующим проповедникам хороший заработок, а ди-джеи музыкальных станций срочно учились произносить названия новых музыкальных стилей.

Здесь кипела жизнь.

«И контрабанда. И наркоторговля. И запрещенная фармакология. И не менее запрещенная ксеномодификация», — думала парковый рейнджер Татьяна Вольски, незаметно, как она надеялась, наблюдая за столиком в темном углу трактира «Золотой соверен».

Основной статьей экспорта с Гринвэя было фармакологическое сырье. Частично оно перерабатывалось на местных фабриках, частично вывозилось транспортами фармкорпораций. А параллельно с основным официальным потоком струился другой — мутный, не выходящий на поверхность поток контрабанды. Сырьем для таких поставок являлись безжалостно срезанный кустарник уникального растения, носившего красивое название «бессмертник». Название это он получил недаром — даже примитивный отвар его листьев существенно ускорял регенерацию тканей, способствовал заживлению ран, а препараты, полученные после обработки, пользовались бешеной популярностью и среди стареющих красоток, и у суровых космодесантников.

Бессмертник был благословением и проклятьем Гринвэя, поскольку произрастал только здесь. Все попытки разводить его на других планетах закончились неудачей.

Поэтому законы Гринвэя в отношении контрабанды и браконьерской корчевки бессмертника были жестоки.

А парковые рейнджеры умелы, бесстрашны и имели отличное жалованье.

Операцию по ликвидации группы браконьеров и контрабандистов, поставлявших нелегальное сырье в порт, готовили долго. Больше всего рейнджеры опасались утечки информации из полиции Порт-Сауда, поэтому к делу подключили и службу собственной безопасности копов и коллег из внешней разведки, которые копов недолюбливали, а потому следили за ними, как коршуны.

Пришлось даже ликвидировать одного из копов, решившего погреть руки на горячей информации.

Но вроде бы обошлось, и сейчас вокруг «Золотого соверена» скапливались силы совместной штурмовой группы, снайперы держали под контролем все входы и выходы заведения, а внутри, кроме Татьяны, находилось еще двое агентов в штатском. И полиция, и рейнджеры хотели не просто взять контрабандистов, а повязать с поличным, на передаче незаконных ксеномодификантов, которые и были платой за товар. Объем ксеномодов был, судя по всему, небольшим, иначе встречу не назначили бы в баре. И это давало надежду на то, что при передаче будут присутствовать не только исполнители, но и верхушка.

Татьяна снова обвела зал томным взглядом и закончила песню.

Вспыхнул свет, освещая девушку на сцене. Раздались негромкие аплодисменты.

Теперь дайте джентльменам возможность сделать дамам приятное. Потанцуйте же! — проворковала Татьяна и запела «Мне так одиноко». Песенка была слащавой, тягучей, но не требовала от исполнителя ни малейшего умения, что позволяло сосредоточиться на наблюдении за залом.

Чувствовала себя рейнджер неловко, проклиная тот день, когда коллеги узнали о ее увлечении. Ну да, черт побери, ей нравится петь. Да, она в свободное время поет в небольшом джаз-клубе неподалеку от дома! Что, это повод вытаскивать ее вот сюда? Хорошо хоть удалось отбрыкаться от идиотского вечернего платья с открытой спиной и таким декольте, что грудь выпрыгивала из него при малейшем движении. Сошлись на скромном брючном костюме и белой с голубоватым отливом блузе.

Зато со сцены видно весь зал — это, конечно, плюс.

«Мне не нравится вон тот неприметненький мужичок — сидит за столиком в одиночестве уже довольно давно, делает вид, что читает инфоленты, но пролистывает экраны машинально. Хотя, может быть, он просто не находит ничего интересного для себя? По сторонам не смотрит, на дверь не поглядывает — значит, скорее всего, никого не ждет.

А вот те двое в полутемном углу — эти явно ждут. Судя по одежде, не местные, но и на космов не похожи. Пассажиры? Просто мирные торговцы, заскочившие чтобы посмотреть на местную экзотику? Ведут себя расслабленно, человек улыбается, слушая своего собеседника — темирника. Тот сидит вполоборота к сцене, так что видна лишь бледная щека и кончик острого носа.

Вот оно!»

В зал входят двое мордоворотов, обводят зал пустыми глазами, расходятся в разные стороны и занимают два свободных столика у входа. Следом за ними появляется невысокий человек в потертой куртке. Гладко выбритая голова, плотно прижатые к черепу уши — Хуан Тоарес собственной персоной.

«Хорошо, что меня он не видел, у этого гада, судя по досье, фотографическая память». Это была еще одна причина, по которой девушка стояла на сцене, шепча в микрофон. Рейнджера «с земли» мало кто знает в лицо — мобильные патрульные группы работают в масках и шлемах с глухими забралами, сведения о них доступны лишь достаточно узкому кругу руководства и смежных служб.

Тоарес прямиком направился к столу, за которым сидели человек и темирник.

— Мне одиноко, и ты та-а-а-а-ак далеко, — Татьяна раскачивалась, закрыв глаза. Точнее, почти закрыв.

Неужели только двое? Быть того не может. Двое агентов у стойки бара — парень и девушка. Парень положил руку девушке на плечо, что-то шепчет на ухо, та визгливо смеется, откидываясь назад и стреляя глазками по сторонам. Ага — срисовала обстановку.

Двое подтянутых мужчин за столиком у сцены. Плечистые, коротко стриженые, у одного какие-то странные, тревожащие черты лица. Бледная кожа, узкие глаза — похож на темирника, но не темирник. Одеты неброско, очень функционально. Разведка? Прикрытие покупателей? Не просчитываются, и это плохо.

Кто-то спускается по ступенькам.

Татьяна смотрит на вошедшего, и у нее замирает сердце.

Три года она засыпала и просыпалась, крепко обняв его. Мое. Не отдам. Никому. Просыпалась и крепко прижималась к его спине — убеждалась, что он здесь, не исчез, лежит и тихо посапывает во сне. Только после этого можно было открывать глаза и начинать жить — зная, что мир прекрасен и она самый счастливый человек на свете.

Об их связи знали, но руководство закрывало глаза — Татьяна Вольски и Брюс Сосновски были одним из лучших патрулей, придраться не к чему, а что до нарушения устава... Ну... такие нарушения принято не замечать.

А потом была ночная засада, ударившая в грудь пуля, выбившая ее с заднего сиденья джипа, тяжело ударившая в спину земля и машина, подлетающая на столбе оранжевого огня, и человеческая фигурка, бессильно повисшая на ремнях безопасности.

Она смогла доползти до машины. Перерезав ремни, выволочь тяжелое непослушное тело.

И потеряла сознание.

Ее спас бронежилет. Его — везение. Но везение — редкая сука, как оказалось. Сначала он глушил боль таблетками. Потом наркотиками.

Потом его уволили.

Теперь она сжимала его каждую ночь, чтобы он не ушел.

Но он уходил. Возвращался под утро и снова засыпал.

Потом он ударил ее.

Татьяна собрала вещи и ушла.

Она слышала, что Брюса видели в притонах для любителей ксеномодов. Потом он пропал совсем и объявился год спустя. Всплыл в окружении одного из контрабандистов. Поговаривали о его причастности к исчезновению нескольких особо несговорчивых таможенников и одного не в меру принципиального фермера.

Услышав такие разговоры, Татьяна вставала и уходила. Отчаянно хотелось вычеркнуть прошедшие годы из головы, но не получалось. Помог маленький джаз—клуб.

Брюс посмотрел на сцену и улыбнулся.

Очень нехорошо улыбнулся.