Чужое оружие (Справедливость - мое ремесло - 4) - Владимир Кашин

Огромные руки Чепикова безнадежно распластались на коленях.

- Ну, стрелял, - согласился он.

- Сколько раз?

- Всего один.

- Когда это было? Число?

- Не припомню. В конце прошлого месяца.

- В котором часу?

- Да уже стемнело.

- Сколько сделали выстрелов?

- Кажется, три.

- Правильно, три, - согласился Коваль, думая о том, что нужно не откладывая выехать в Вербивку и на месте события закрепить признание объективной проверкой. Ему казалось, что, выкладывая неопровержимые доказательства, уже собранные розыском, он заставит Чепикова признаться во всем. И вместе с тем ему хотелось - жило затаенное желание, - чтобы человек, сидевший перед ним и уже вызвавший в нем нечто похожее на симпатию, не оказался убийцей. - Сейчас вы говорите правду, удовлетворенно продолжал Коваль. - А теперь давайте установим самое главное. Мы нашли две пули, застрявшие в стволе дерева. И пустые гильзы. Экспертиза установила, что пули выстрелены из того же пистолета, из которого были убиты ваша жена и Лагута. Как вы это объясните?

Чепиков молча зыркнул на Коваля.

- Здесь уже молчать не следует, Иван Тимофеевич, - заметил подполковник, когда пауза затянулась. - Выводы экспертизы нужно объяснить.

- А мне объяснять нечего, - буркнул Чепиков, чувствуя, как кольцо доказательств сжимается вокруг него. - Это ваше дело - разобраться...

- Если мы с вами не сможем иначе объяснить стечение обстоятельств, сказал Коваль, - остается один вывод, и он не в вашу пользу... Подполковник сделал паузу. - Надеюсь, вы меня понимаете. То, что убийство совершено пистолетом, который вы хранили, становится одним из решающих доказательств вашей причастности к преступлению...

- И, значит, вы думаете, что я убил Марусю? - вспыхнул Чепиков. Он весь напрягся, полный желания вскочить, но властный взгляд Коваля приковал его к стулу, и Чепиков обмяк. - Я вам ничего больше не скажу, пробормотал он. - Делайте что хотите.

- Хорошо, - согласился подполковник. - Вам надо подумать. Вы не трус, Иван Тимофеевич. Прошли войну честно. Не повезло с первой семьей... И теперь... тоже. Вы производите впечатление человека, который растерялся в жизни. Не бойтесь, Иван Тимофеевич, правосудия, не бойтесь власти, за которую воевали. Вам при допросах, очевидно, называют сороковую статью. Давайте заглянем в нее.

С этими словами подполковник взял со стола "Уголовный кодекс", открыл его и стал читать вслух. Впрочем, читать - не совсем точно: Дмитрий Иванович знал кодекс, что называется, назубок и сейчас только время от времени заглядывал в него.

- "Статья сороковая. Обстоятельства, смягчающие ответственность, прочитал он. - При определении наказания обстоятельствами, смягчающими ответственность, являются..." Первый пункт... Это не для нашего случая... Второй... "Совершение преступления вследствие стечения тяжелых личных или семейных обстоятельств..." Третий... Пропустим... Четвертый... "Совершение преступления под воздействием большого душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего..." Пятый... Шестой... Седьмой... Эти вас не касаются... А вот восьмой пункт, самый важный... "Искреннее раскаяние или явка с повинной, а также содействие раскрытию преступления..."

За все время, пока Коваль читал, Чепиков не шевельнулся. Словно окаменевший, отведя взгляд от подполковника, он сидел, уставившись в одну точку на стене.

- Ну как, Иван Тимофеевич? Сейчас все расскажете или будем и дальше ломать голову?

Чепиков только пожал плечами. Говорить он не хотел.

Коваль вызвал конвоира.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

I

Чепиков никакого участия в поисках пистолета не принимал. Капитан Бреус усадил его на высоком камне подальше от воды и поручил присматривать молодому белесому милиционеру, который не сводил глаз с подследственного, чтобы тот ненароком чего-нибудь не выкинул.

Коваль прохаживался берегом, наблюдая за поисками, которые вел капитан вместе с добровольными помощниками-дружинниками.

Раздевшись, в одних плавках, они прощупывали ногами у берега каждый сантиметр дна, вытаскивали из воды камешки, палочки. Уверенности, что пистолет был заброшен в речку, не было. Но поскольку поиски во дворах Лагуты и Чепиковых и поблизости от них, в радиусе сотни метров, результатов не дали, логично, было допустить, что убийца выбросил его в Рось.

Подозреваемый своим поведением укреплял такое предположение. Его упрямое молчание свидетельствовало больше, чем слова.

Поиски пистолета в речке в присутствии Чепикова подполковник начал еще и для того, чтобы проследить за его реакцией.

Дружинники самоотверженно толклись в воде и лишь на какую-то минутку выходили на берег, чтобы погреться. Добровольцы были упорны и верили, что найдут парабеллум, о котором рассказал капитан Бреус. Помня его наставления, они легонько водили ногой, едва касаясь заиленного дна вытянутыми пальцами, и, только удостоверившись, что дно чистое, становились на всю ступню. Нащупав что-нибудь, осторожно лезли в воду рукой и вытаскивали то камень, то банку из-под консервов или еще какой-то предмет. Обследовав дно у берега, начали отдаляться от него, и кое-кому уже приходилось нырять за очередной находкой.

Впереди изнывала под солнцем спокойная Рось. В этом месте она была довольно глубока, и лишь немногие доставали дна на середине реки.

Вылезая погреться, все внимательно разглядывали Чепикова: кто гневно, кто с интересом, - возможно, усиленным его упрямым молчанием, - словно это был не свой вербивчанин, с которым тысячи раз встречались и который раньше ничем не привлекал внимания, а какое-то неведомое существо, у которого все, вплоть до разбитых ботинок, было не такое, как у обычных людей.

Чепиков ни на что не реагировал. Как сел на валуне, опустив голову, так и сидел, уставившись в землю. И лишь когда кто-нибудь проявлял излишнюю назойливость, отворачивался и смотрел над Росью, поверх холмов и лесов.

Капитан Бреус нащупал стальную немецкую каску - ее бы давно затянуло песком и илом, если бы не оголенные корни старой ивы, где она застряла. Потом кто-то из парней торжественно поднял над водой проеденную ржавчиной гильзу крупнокалиберного снаряда...

Подполковник Коваль мрачно курил. Сначала он без конца ходил взад и вперед. Потом опустился на скамейку, которую когда-то поставил у воды хозяйственный Лагута.

Постепенно и добровольцы устали, уже не так рьяно искали, дольше оставались на берегу, греясь на солнце. Весь берег напротив усадьбы Лагуты был обыскан; казалось, каждый сантиметр прощупали, оставалась лишь глубина, но кто знает, действительно ли пистолет выкинут в воду, как сказал капитан.

Уже не так интересовались и Чепиковым, к которому, очевидно, привыкли, как привыкают ко всему, - больше поглядывали на подполковника и капитана Бреуса, от которых зависело остановить бесплодные поиски. На Чепикова если и смотрели, то с нескрываемой неприязнью - мог бы уж сказать, куда выбросил, а то сидит как колода. Кто-то даже крикнул: "Слушай, Иван, давай не таи! Куда ты его швырнул?.." Чепиков лишь глаза отвел.

Скоро уже и сам Бреус, который вместе с дружинниками искал парабеллум, начал вопросительно поглядывать на подполковника, словно ждал от него приказа.

Коваль отмалчивался.

Солнце сошло с зенита, и в воздухе будто повеяло унынием и усталостью.

И вдруг, вынырнув из глубины, Бреус быстро набрал воздуха и снова ушел под воду. Через несколько секунд он показался на поверхности, держа в руках какой-то черный предмет.

- Товарищ подполковник!

По лицу капитана стекала вода, вид его был довольный, и Коваль понял, что Бреус что-то нашел. Еще издали увидел, что это пистолет.

Высоко поднимая колени, капитан вышел из воды навстречу Ковалю. Мокрые плавки обвисали на посиневших от холода ногах. Губы у него тоже были синие, но он улыбался.

Парабеллум, найденный Бреусом, от многолетнего пребывания под водой был покрыт черной слизью. И без экспертизы было ясно, что это не то.

Коваль заметил, как напряглись мышцы на лице Чепикова, когда он увидел, что начальник уголовного розыска несет на берег пистолет.

Казалось, догадки Коваля были обоснованными. И все же люди не могли излазить Рось на многие километры, сил не хватит.

Коваль положил пистолет на лавочку и подошел к Чепикову.

- Иван Тимофеевич... Не заставляйте нас обыскивать всю Рось. Пожалеем ребят. Вспомните, в какое место вы его бросили.

Чепиков в ответ лишь глубже втянул голову в плечи.

В конце концов Коваль приказал остановить поиски. Белесый милиционер, облегченно вздохнув, повел Чепикова к фургону. Дружинники начали одеваться, и все, казалось, повеселели, кроме Коваля и Бреуса.

* * *

Неудача с поисками пистолета угнетала Коваля. Неужели ему при его профессиональном опыте начинает изменять интуиция?

Необъяснимое тяжкое настроение появлялось у подполковника редко и не сразу. Оно, как лавина, накапливалось незаметно, в течение длительного времени, подмывая душевное равновесие, и неожиданно, от незначительного толчка, наваливалось всей тяжестью - в горах так бывает, когда от задувшего ветерка внезапно срывается снежный комок, начинает сползать снег, все приходит в движение, и вот уже катится грозная лавина.