Чужая планета - Север Гансовский

Впрочем, он и сам ощущал в себе нечто странное. Что-то происходило с его зрением, вернее, с его способностью определять размеры того, что он видел. Раньше все жители казались ему очень маленькими, а «верхние» — огромными. Но потом началась передвижка. Жители непостижимым образом увеличились в размерах, а «верхние» уменьшились. Что-то менялось в окружающем его мире и требовало другой оценки и другого понимания. Но особенно-то задумываться об этом не было возможности.

На трое суток остановился титанический механизм, самый грохот которого был как бы непременным условием существования в подземелье. Пронесся слух, что убит один из айтсов-надсмотршиков. Ждали побоища, но ничего не случилось. Прибыла вторая партия ящиков с океана, — как и прошлый раз Алексей помогал носить и укрывать их. Однажды он мельком видел Суезупа и один раз — того гиганта, чей рост поразил его памятной ночью на берегу. В тот же вечер в подземелье появилось около десятка новых жителей, все крупные, с решительными, энергичными лицами. Совещание прошло в одной из галерей, и после этого наутро опять завыла сирена, застучал конвейер, и толпы обитателей Углубления потянулись на работу. Рассказывали, что наверху, в Подгороде, отряд жителей вступил в открытый бой с айтсами и был разгромлен. Потом выяснилось, это был лишь слух. Но все равно что-то готовилось. С каждым днем в коридорах становилось меньше детей. Космонавт подозревал, что в пустыне для них приготовлены специальные убежища.

И кроме всего прочего, для Алексея была еще одна ошеломляющая, почти неправдоподобная новость.

Оказалось, что где-то в космических окрестностях планеты существует еще один обитаемый мир. Вторая планета называлась Юэсой и была населена разумными и весьма могущественными существами. Обитатели Юэсы неодобрительно относились к Городу, и, боясь их, айтсы готовились уйти под землю. Они намеревались разрушить все, что было построено на поверхности, и навсегда скрыть свою цивилизацию в подземных залах. Именно для этого было создано Углубление и для этого в нем велись непрерывные работы.

Удивительная новость объясняла многое. Сделались понятными и страх, которым был объят Город «верхних», и их на первый взгляд беспредметная озлобленность, и то, зачем целый лес ракет был воздвигнут в котловане возле сада.

Нечто воодушевляющее и гордое было в том, что Алексей попал на планету в самый, может быть, важный час ее миллионолетней истории. Выученные в школе стихотворные строчки вертелись в голове:

«Тебя как равного святые на пышный пригласили пир». Хотелось бороться и действовать. Но недоверие к нему жителей лишало его возможности что-нибудь делать. С ним не откровенничали. О Юэсе сказали только, что она есть, что айтсы боятся ее, и всё.

Тогда он решил, что должен попытаться разыскать своих товарищей. Если бы это удалось, втроем с Кириллом и Борисом они вернее разобрались бы в создавшейся обстановке.

Задача облегчалась тем, что в лагере айтсов ощущалась какая-то нерешительность. Ходили слухи о расколе, дисциплина наверху пала, охрана выходов из Углубления была ослаблена.

Толфорза пришла сразу после сирены. Она внимательно осмотрела космонавта. С отросшими волосами и бородой, одетый в комбинезон, который давно уж потерял свой первоначальный синий цвет и был весь испещрен заплатами, Алексей являл собой зрелище далеко не привлекательное.

Но девушка осталась довольна.

— Ладно.

Он понимал, что означало это «ладно». Странным образом, он больше похож на айтса, чем на жителя. А в Городе среди «верхних» теперь как раз распространилась мода ходить в лохмотьях и даже грязными.

Следуя за Толфорзой по коридору, Алексей думал о том, как переменились его отношения с девушкой за последние две — три недели. Сначала была взаимная симпатия — она началась с первой встречи, с той минуты, когда космонавт столкнулся с группой маленьких людей в пустыне и Толфорза выступила за то, чтоб жители взяли его с собой. Потом, во время его болезни, эта симпатия переросла в дружбу. Он и жил-то, собственно, от одного прихода девушки до другого. Потом она встретила его в Углублении, вернувшегося из Города, — ждала у стены в коридоре. И тогда началось новое. Как будто стенка выросла между ними. Еще до этого случая он взял ее однажды за руку, и до сих пор у него сердце щемило, когда он вспоминал шелковистую нежность ее кожи у запястья. Позже ему часто хотелось повторить это, но как-то не получалось. Девушка стала сдержаннее. Они разговаривали уже без прежней свободы, обдумывали каждую фразу.

Вообще тут было о чем подумать. Насколько Алексей мог понять, отношения мужчин и женщин не отличались в Углублении сложностью. Да иначе и не могло быть при том примитивном существовании, на которое «верхние» обрекли жителей. Если двое нравились друг другу, окружающие просто старались оставлять их наедине хотя бы на некоторое время. Причем это вовсе не означало, что двое соединились навсегда. Но так было не со всеми: Толфорза, например, жила в специальном помещении для девушек, куда никто из мужчин не входил. И поражал постоянный контраст между грязной затхлостью подземелья и тем, какими свежими и сияющими девушки умудрялись появляться из своего жилища.

Алексей знал, что Толфорза была, пожалуй, единственным по-настоящему близким ему существом в подземелье. Суезуп, Тнаврес да и остальные, кого он знал, относились к нему, конечно, хорошо. Но, занятые своим делом, они не считали нужным скрывать, что это было именно их дело. Обижаться на них не имело смысла, поскольку Алексей был чужаком на планете. Всего лишь гостем, который, правда, будет гостить до конца своих дней.

У него была возможность обдумать все это, потому что путь наверх оказался прямо-таки бесконечным. Впервые он увидел подземелье в разрезе. Узкими ходами и лазами они поднимались с одного уровня на другой. В некоторых коридорах даже лица жителей были не такими, к которым привык Алексей. Когда он почувствовал уже ломоту в мускулах, девушка повела его пустынной галереей, потом полезла в узкий, круто поднимающийся туннель. Он постепенно расширялся, впереди мелькнул отблеск дневного света.

Толфорза первой выбралась на маленькую площадку, прилепившуюся к стене. Алексей поднялся вслед за ней и в первый момент даже как-то позабыл, зачем он здесь. При дневном освещении он видел девушку всего во второй раз. Но тот давний, в пустыне, был таким далеким, и так много воды утекло с тех пор, что его можно было и не считать. Смуглая золотистая кожа девушки светилась. Толфорза была как бы вся пронизана солнечными лучами.

Ну что, если вот сейчас прямо и сказать ей, что все свои мысли о будущем он связывает с ней?