Я хочу на тебе жениться - Бетти Райт

Взявшись за лацканы своего пиджака, он нежно притянул ее к себе и спросил:

— Ты понимаешь меня?

Она медленно кивнула и тут же быстро покачала головой, сказав:

— Джеймс, я…

Но было уже поздно. Мужчина склонился над ней, и его горячие губы властно завладели ее губами, всем ртом. От полной неожиданности и от его яростного натиска она, казалось, в первую секунду лишилась чувств. Но уже в следующую пришла в себя. Хотя была совершенно не готова к такому повороту событий. В ее даже самых диких фантазиях не укладывалось, что когда-нибудь она будет покорно подставлять губы магнату Роккаттеру.

Кэт была в блаженном шоке. В томительном экстазе. И знала, что в эти мгновения не смогла бы оторваться от его губ, даже если бы и сильно захотела сделать это… Раздался страстный стон, но никто из двоих не знал, от кого он исходил. Да и нужно ли было знать, когда вокруг них кружился весь мир, когда их руки сплетались в жаркий узор бесконечного движения, а сердца бешено стучали в унисон с таким же упоением, с каким их тела, казалось, вплавлялись друг в друга?

Она не заметила, как его руки переместились с ее плеч на голову и теперь ласково ворошили ее волосы. Именно в этот момент Кэтрин услышала его стон… Губы Джеймса скользнули вниз к ее шее, они обжигали кожу так осторожно, так нежно, что у нее на миг перехватило дыхание. А когда он стал покрывать поцелуями ее обнаженные плечи, она обхватила руками его спину и прижалась к нему еще ближе, сильнее…

И вдруг в затуманившемся сознании женщины что-то вспыхнуло, заставило ее на миг замереть, а потом оторваться от желанного мужского тела. Сердцебиение тотчас сбросило обороты, кровь будто побежала вспять, а мысли остановились. Превозмогая охватившее ее разочарование и душевную боль, она прошептала:

— Джеймс, я…

— Кэтрин, прости меня.

В его глазах было такое же смятение, какое испытывала в эту минуту и она сама. Он отвернулся и схватился за поручни, напаянные поверх металлической решетки. Дунул холодный, резкий ветер, и без его пиджака, валявшегося теперь на полу у их ног, по телу женщины побежали зябкие мурашки. Бросив взгляд на стеклянную балконную дверь, которую он оставил открытой, Кэтрин тихо произнесла:

— Я… я лучше пойду.

Джеймс кивнул, и она, сделав глубокий выдох, ринулась в гостиную, а оттуда пулей вылетела в холл. Когда стала открывать ключом дверь номера, увидела, как дрожат пальцы. Но дрожали они не от холода, а от пережитого эмоционального потрясения.

После ее третьей попытки дверь открылась, Кэтрин, не включая свет, подбежала к кровати, быстро разделась и нырнула под одеяло. Простыни нагрелись быстро, но дрожь не проходила. Теперь, в теплой и мягкой постели, у нее дрожали не только пальцы. Дрожало и даже слегка подергивалось все ее перевозбудившееся, упругое тело.

5

Когда они встретились на следующее утро за завтраком, Джеймс не представлял, как могла повести себя Кэтрин. Они были слишком мало знакомы, чтобы он мог предугадывать ее действия или ход мыслей; спустя два дня после их первой встречи она по-прежнему оставалась для него, говоря математическим языком, неизвестной величиной.

Однако завтрак прошел спокойно, без всяких неожиданностей. Они говорили о пустяках и, казалось, совсем забыли о том, что произошло вчера на балконе. Потом Кэтрин отлучилась на полчаса к себе в номер, а Джеймс вплотную занялся списком практических дел, которые надо было успеть завершить еще сегодня до возвращения в Нью-Йорк.

Спустя час они уже сидели за столом в семейном люксе «Роккаттеров» и работали. Оба трудились с подъемом, слаженно и продуктивно. Джеймс отредактировал, а Кэтрин перепечатала договор с Диллоном Марлборо и его поверенным; кроме того, магнат Роккаттер надиктовал своей новой секретарше четыре меморандума и три письма.

И вот теперь они, блаженно расслабившись, опять сидели в том же самолете, который уносил их из Дулута в «чудо-город Америки». Они вылетели в Нью-Йорк сразу после завершения переговоров, ибо оба хотели побыстрее вернуться домой.

Принимая от бортпроводницы подносы с напитками и закуской, Джеймс задумался. Итак, вырвавшийся вчера наружу гейзер страсти сегодня, кажется, успокоился и вновь исчез в темноте земли. Он не находил объяснения своему вчерашнему поступку, но знал, что его поведение по отношению к новой сотруднице компании граничило с безумием. Теперь же, слава богу, все кончено. Все хорошо, что хорошо кончается. Судя по всему, они оба уже успели забыть обо всем. Как будто ничего и не было. Ни поцелуев, ни сумасшедших объятий… С самого утра, когда он увидел бодрое выражение ее лица, его начал глодать гнусный червячок обиды: неужели она могла так легко и быстро забыть то, что между ними произошло вчера?

Да, с самого утра Кэтрин, как ни в чем не бывало, вновь являла собой классический эталон секретарши, к которой комар носу не подточит. Когда принесли еду, она аккуратно отложила в сторону рабочий блокнот, изящно положила ногу на ногу и элегантно поправила и без того безукоризненную прическу.

— Расскажи мне о своей дочке, Кэт.

Джеймс обратился к ней с такой неожиданной просьбой, чтобы напрочь отвлечься и окончательно выбросить из головы вчерашнюю сцену на балконе. Лицо женщины тотчас осветилось обаятельной улыбкой, и он понял, что выбрал правильную тему для их беседы за ланчем.

— Ее зовут Энни, и ей годик и восемь месяцев, — услышал он ее голос. — Волосики у нее темно-каштановые, глазки карие, а на щечках — такие хорошенькие-прехорошенькие ямочки!

Мужчина не смог сдержать улыбки, и вдруг в этот же самый момент он ощутил вкус поданной пищи: она была просто великолепна! Отглотнув из чашки ароматный кофе, Джеймс бросил веселый взгляд на собеседницу и спросил:

— И чем же может заниматься такой человечек?

Кэтрин проглотила кусочек пирожного и на мгновение задумалась; потом произнесла:

— О, в этом возрасте все малыши похожи на машинки с вечным двигателем. Зачем ученым ломать голову над изобретением перпетуум-мобиле? Ведь он уже давно есть у человечества, и он рядом с нами — в наших детях! Мою Энни жутко интересует буквально все, она во все сует свой носик, и ее ни на минуту нельзя оставлять одну.

— Она уже умеет говорить?

Кэтрин лукаво посмотрела на него и сказала:

— Я вижу, тебе не очень-то часто приходится иметь дело с детьми, не правда ли?

— Да, правда. — Джеймс, казалось, на секунду снова ушел в себя. — Моя жизнь проходит вдалеке от детей. Следующее поколение Роккаттеров еще не обозначилось в этом мире, так что у меня пока нет ни племянниц, ни племянников, чтобы я мог получать какой-то опыт общения с самым маленьким сословием наших граждан.