Бабуин мадам Блаватской - Питер Вашингтон

Цейлонские буддисты уже некоторое время выступали против такого положения. В 1860-х годах эти протесты дошли до вооруженных столкновений, и когда Олькотт и Блаватская, прибыв на Цейлон, приняли "пансил" — своего рода буддистскую конфирмацию, — это означало, что они встали на сторону мятежников. В Канди им показали самую священную реликвию — зуб Будды, оправленный в золотую проволоку. ЕПБ бестактно заметила позже, что, судя по размерам, он некогда принадлежал аллигатору. Олькотт проявил большую дипломатичность, сказав, что этот зуб наверняка восходит к тому периоду, когда Будда переживал инкарнацию в облике тигра. Вдобавок, полковник выступил на нескольких публичных митингах в пользу равенства христианства и буддизма, поддержал требование развития буддийской системы образования до уровня официальной сети школ, а оказавшись в Лондоне, сделал заявление в Иностранной службе от лица цейлонского жречества. Используя свой немалый организационный талант, Олькотт основал Комитет по защите буддизма и научил монахов отстаивать свои права политическими средствами. Но, пожалуй, самым большим его достижением была публикация в июле 1881 г. "Буддийского катехизиса" на английском языке, выдержавшего много изданий и переиздающегося до сих пор.

Конечные результаты деятельности полковника оказались впечатляющими. К 1960-м годам нашего века, когда система образования на Цейлоне была национализирована, буддийское Теософское Общество располагало четырьмя сотнями школ, многие выпускники которых занимали важные посты в государстве. Старания Олькотта обеспечили Теософскому Обществу один из первых и весьма примечательных социальных триумфов; в процессе своей деятельности теософы оказали также огромное влияние на цейлонский национализм.

Это были вполне реальные, ощутимые и стабильные успехи, ставшие едва ли не самым прочным монументом теософскому движению. Имя Олькотта по сей день помнят на Цейлоне, где в его честь даже названа улица. В 1967 г., на шестидесятую годовщину смерти полковника, власти страны выпустили памятную почтовую марку, а премьер-министр назвал "приезд полковника Олькотта в страну важнейшей вехой в истории буддизма на Цейлоне"[52].

Глава 4

НЕПРИЯТНОСТИ

На протяжении 1880-х годов Теософское Общество устойчиво росло[53]. К 1885 г. была зарегистрирована 121 ложа; 106 из них находились в Индии, Бирме и на Цейлоне, где сосредоточилась основная масса теософов. За десять лет со дня своего основания Общество успело привлечь тысячи сторонников; в число его членов вошли такие знаменитости, как поэт Элла Уилер Уилкокс, сотрудник Дарвина Альфред Рассел Уоллес и изобретатель Томас Эдисон. Но рост организации, при всех своих приятных моментах, означал и усложнение административной системы Общества, отягощенное конфликтами между Блаватской и Олькоттом, их отдаленностью от Европы и Америки, а также амбициями местных руководителей.

Эти проблемы усугублялись недостатками структуры Общества. Оно состояло из лож по масонскому образцу. Поначалу каждая ложа была напрямую подчинена Адьярскому центру, и члены общества принимали свои решения демократическим путем на основе голосования. Но по мере расширения Теософского Общества ложи превращались в независимые национальные филиалы с собственным правлением. Первый такой филиал возник в Америке под руководством Джаджа в 1886 г.; за ним последовали ложи в Англии (1888), Индии (1891), Австралии и Швеции (1895), Новой Зеландии (1896), Нидерландах (1897) и Франции (1899). За следующие тридцать лет то же произошло с остальными ложами. Хотя правление выбиралось членами лож, каждый такой совет руководителей вскоре начинал навязывать ложе собственное понимание целей и задач в противовес установкам Адьярского центра в Адьяре. В результате складывалось трехстороннее противостояние между Адьяром, местными ложами и советами национальных филиалов. Это вызывало серьезные внутренние осложнения в Обществе, нередко сопровождавшиеся скандалами.

В корне этих противоречий лежала некоторая неопределенность целей и задач теософии. С первых дней своего существования Общество придерживалось трех основных целей, обозначенных в 1896 г. как:

1. Создание универсального братства людей без различия национальности, вероисповедания, пола, касты и цвета кожи.

2. Поощрение занятий сравнительной религией, философией и наукой.

3. Изучение необъясненных законов природы и потенциальных сил и способностей человека.

Эти цели менее прямолинейны и менее совместимы друг с другом, чем может показаться. К примеру, очевидна возможность разногласий по поводу точного смысла первой из них. В какой мере это политическая программа, а в какой — просто декларация универсальной терпимости? И так ли эта терпимость универсальна, как кажется на первый взгляд? Трудно представить себе, например, как можно принадлежать к Теософскому Обществу, не веря в божественную силу хотя бы какого-то рода.

Неоднозначно и толкование второй цели. Имеются ли в виду сравнительная религия, сравнительная философия и сравнительная наука? Или же речь идет о философии, науке и сравнительной религии?

Третья цель представляет изначальный импульс для создания Общества, но ее расплывчатая формулировка оказалась прикрытием для самых возмутительных мошенников.

И, наконец, все эти три заявления в целом подразумевают, что Теософское Общество объективно и не допускает слепого фанатизма. Но это, разумеется, нонсенс. Разве можно говорить об объективном изучении оккультных феноменов силами объединения, заведомо принимающего их существование и направленного лишь на то, чтобы зафиксировать и объяснить их?

И если даже по отдельности эти три цели неоднозначны, то взятые все вместе они и подавно противоречат друг другу. Предполагается, что идеальный результат работы теософа состоит в том, что потенциальные силы и способности человека, развитые посредством оккультного изучения науки, философии и религии, являются идеальным путем к социальной гармонии и равенству, которые предвосхищают и отражают божественную гармонию. Но эти три цели не всегда совместимы между собой. Они даже сформулированы на различных уровнях: первая является предписанием, а вторая и третья, по видимости, нейтральны и "научны". И в действительности они выражают не всеобщие нужды и закономерности, а лишь политические предубеждения буржуазного слоя.

Административные и доктринальные разногласия в Обществе поначалу были его сильной стороной: чем обширнее цели и расплывчатее их формулировки, тем больше можно привлечь членов в новую организацию. Но, как мы уже видели, рост Общества неизбежно привел к возникновению конфликтов. Правила Теософского Общества благоразумно оговаривали, что все его члены пользуются свободой совести, поскольку цель теософии состоит не в проповеди какого-либо учения, а в "научном" исследовании всех доктрин. Однако поддерживать такую заявку стало сложным, когда выяснилось, что притягательная сила Общества для новых членов покоится в первую очередь на сенсационных претензиях Блаватской на оккультное общение с Великим Братством Учителей. И хотя позднее было принято, что вера в Учителей также не является условием приема в Общество, эта казуистика ничего не значила для среднестатистического теософа, куда менее заинтересованного в теологических диспутах, чем в контакте с Правителями Вселенной.

Еще сильнее ситуация усугублялась тем, что Общество особенно влекло всевозможных невротиков, истериков и даже сумасшедших. До некоторой степени с этой проблемой сталкиваются все организации, зависящие от энтузиазма и противостоящие традиционным мнениям; однако в случае с теософией она приобрела поистине грандиозные масштабы. Постоянные жители Адьяра в 1880 — 1890-е годы были весьма типичны. Вздорное сборище мелких английских аристократов, богатых американских вдов, немецких профессоров, индийских мистиков и всяческого рода прихлебателей, все они пытались отвоевать себе место под солнцем (особенно в длительные периоды отсутствия Олькотта), и все были готовы в любой момент перессориться друг с другом.

Но первые признаки серьезных проблем проявились не в Адьяре, а в Лондоне, где 7 января 1883 г. президентом и вице-президентом Лондонской ложи были избраны соответственно Анна Кингсфорд и Эдвард Мэйтленд. Миссис Кингсфорд к тому времени уже была известной фигурой в эзотерических христианских кругах[54]. Она была сильной, даже харизматической женщиной, и ее отношения с теософией (и, в частности, с Блаватской) складывались непросто с самого начала. В результате ее теософская карьера оказалась недолговечной (продлившись около восемнадцати месяцев) и ярко отразила трудности, с которыми столкнулось Теософское Общество.