Индивидуум - Полина Граф

Дан нагнулся и украдкой подсмотрел его текст.

— Судя по тому, как по-дилетантски ты покалечил себя огнем, то в отпуске для тебя и вправду есть смысл. А может, лучше больше тренировок? Я уже давно заметил, что ты потерял сноровку, совсем обленился. Если нужно подтянуть азы, то я всегда к твоим услугам, прямо как в старые добрые!

— Свали, блин!

Макс устало подал адъюту за приемной стойкой пластину с отчетом. Вместе со Стефом они заранее обсудили, что конкретно расскажут о задании, поэтому волноваться о расхождении версий не стоило. Разве что Стефан выставил себя в отчете полным деградантом, но это был уже другой вопрос.

— Дан, Дан! — воскликнула подоспевшая адъютка. — У тебя готовы документы? Давай обработаю.

— О, здравствуй, Марго. — Тот озарился лучезарной улыбкой, которая слепила всех, особенно юных девушек. — Да, спасибо огромное, так мило с твоей стороны! Как твои дела? Как экзамены?

Шатенка залилась краской, а Дан оперся о стойку и с непринужденным видом продолжил общение, не обращая внимания, что рядом материализовались еще несколько адъюток, жадно хватавших каждое его слово.

— Он реально не замечает? — нахмурился Макс.

— Что они пытаются его сцапать? — в лоб уточнил Стеф. — Не-а. Я тут уже почти век, адъютки меняются, а этот блаженный так и не осознал, что они на его смазливую рожу ведутся. Пара адъютов, кстати, тоже, но он тем более не понял.

Протекторы вообще часто вызывали у адъютов почтение или даже восхищение (хотя треть их люто ненавидела). Порой доходило до смешного, как в случае с Даном, которого от суровой реальности спасала лишь его наивность.

— Ну, он человек другого времени, — неуверенно сказал Макс. — Восприятия. Порой кажется, что даже мира.

— Другого времени? Я рос в тридцатые годы при режиме Муссолини — и ничего, не отразилось же!

Повисла неловкая пауза, будто даже Вавилон впервые за сотни лет притих.

— Это та-ак многое объясняет, — с чувством протянул адъют за стойкой, не отрываясь от документов Макса.

Стоило Дану отпустить одну из своих плоских шуток, незамедлительно вызвавшую девичий смех, Стеф сунул адъюту отчет.

— Так, все, — бросил он Максу. — Вы тут опыляйтесь, а я пошел.

Но дойти до выхода Стеф не успел. Заметив возле массивной панели розоватые волосы Фри, он задержался.

— И какое поганое меню заданий они предлагают сегодня? — спросил Стеф, глядя на мельтешащие строки вызовов.

Фри растерянно уставилась на Стефа.

— Да как всегда, — вздохнула она. Лицо ее казалось опухшим — очевидно, отпуск требовался не только Стефану. — Средней паршивости тут, огромной паршивости там. Мне осталось на этой неделе выполнить еще пару маленьких, и всё.

Поглядев на экран с вызовами, Стефан с долей облегчения подумал, что все было не так уж и плохо. Множество белых заданий — проверки, на них выходили преимущественно адъюты. Желтые — установленный кандидат, протекторы требовались редко. Оранжевые — сплит, протектор очень желателен. Красные — необходимо несколько протекторов. Черные — дело труба, в основном котловины, поход в них без договора со Смотрителем запрещался почти всегда.

— Ох! — вдруг раздался голос Фри. — Стеф, твоя рука…

— Да я в норме, цел и жив. — В доказательство он помахал больной рукой. — Ткани будут постепенно наращивать, от светозарного огня травмы мерзкие. Зато я теперь свободный человек на пару дней.

Она сочувствующе улыбнулась, отчего внутри Стефа все потеплело. Он все еще к такому не привык.

— Все опять заняты. Ладно уж, одна схожу, все равно простое задание… — Тут Фри замялась, перебирая в руках ткань огромной желтой толстовки. — Это… Стеф. Когда вернусь, можно с тобой кое-что обсудить? Это важно.

Он не успел подумать, а рот уже сам собой открылся:

— Могу, в принципе, с тобой на вызов сбегать, там и поговорим.

— У тебя же выходные из-за травмы. И у тебя травма!

— Ну да, могу тратить выходной как захочу. Один мелкий поход вряд ли мне жизнь испортит, — сказал Стефан, сам отказываясь верить, что несет подобное. — И рана, собственно, тоже.

— Не знаю даже…

— Да забей, давай, пошли туда-обратно.

На панели вспыхнуло новое желтое задание. Стефан указал на него.

— Вот, как раз. Тебе же этого хватит, чтобы от тебя отстали до следующей недели? Мелкое, тихое, ненапрягающее. Прямая противоположность Дану.

Несмотря на его беспечный тон, Фри не могла отпустить ситуацию. Она неуверенно свела брови.

— Точно с тобой все будет в порядке?

— Абсолютно, — бессовестно соврал Стеф.

На самом деле он мечтал о том, чтобы завалиться спать на целый день, возможно, загрунтовать новый холст или закончить уже доставшее его темперное полотно с базиликой. А лучше всего добить ту бутыль с егермейстером, надежно спрятанную внутри стенного тайника, оборудованного из опасений потенциального шмона. И просто пялиться в окно с пустой головой, не думая ни о чем. Стеф не хотел, чтобы к нему протискивались воспоминания — вместе с ними туда лезли и демоны былого. Они ощущались морскими глубинами, темными и ледяными. И Стефан тонул в них, наливаясь свинцом, не в силах пошевелиться. Оттуда, с самого дна, на него смотрели мертвые. Те самые, кошмары с которыми порой будили Стефа посреди ночи, оставляя без сна в холодном поту.

Проще было ни о чем не думать.

Но работа — тоже неплохой побег. Стеф хотел отдохнуть после метаний на нескольких заданиях с Даном и Максом, но теперь дрожащей от боли рукой застегивал пуговицы нового мундира и надеялся, что задание и вправду будет плевым. Стефан соврал Фри — он чувствовал себя развалюхой. Словно реальный возраст давал о себе знать.

Протектор оперся лбом о холодную поверхность зеркала, надеясь не заснуть прямо так. Старый, доставший всех идиот. Зачем он навязался в напарники Фри? Точно бы надеялся на что-то. Хотя бы на понимание с ее стороны. Она терпела его лишь потому, что это в ее характере — никого не обижать, подбадривать. Жалеть. Он единолично разрушил всё давным-давно вместе с собой. Теперь же его действия выглядели жалкими попытками слепить из пепла былые крепкие мосты. Но от них остались лишь призраки — бесплотные и прозрачные, только в память о них Стефа еще выносили. Он знал это, конечно же, знал.

И все равно был готов и дальше притворяться, что не замечает этого, вопреки всем своим убеждениям и реалистичному отношению к вещам. Жалости он не заслужил, а уж жалеть себя и подавно не собирался.

— К хренам собачьим себя, — проворчал он, оглядывая свое вымученное, растрепанное отражение.

Дозорный пункт по какой-то одной Вселенной известной причине находился в двух километрах от городка. На выходе с участка сразу же обозначились стены сосен, которые Стефан немедля опалил всей доступной