Высокий глерд - Гай Юлий Орловский

Я тупо посмотрел на холл, раньше не было, теперь все сияет и блещет, вон лестница на второй этаж, в дальней гостиной из–за выступа стены виден краешек роскошной люстры…

Я вздохнул, поддержал королеву под локоть, помогая переступить через символический порог, его видно только по рисунку пола, дальше ее величество пошло само, величаво поводя глазами из стороны в сторону, но не двигая головой, как всякое там простонародье.

По социалке такие дома не ставят, но раз уж я владелец, то чтобы не портить вид поселка, службы из какого–то фонда помощи бродячим собакам и безработному планктону доплатили малость, пусть и по самому минимуму.

Старую мебель убрали, заменив новой, это уже соци- алка, все по минимуму: телестены, автоматизированная кухня, но блоки умного дома на порядок выше тех, что были у меня до ремонта, те уже давно не ремонтируют, проще менять целиком всю систему.

Королева впечатлена, я прошелся по гостиной и кухне, что одно помещение, просто зал, заглянул в аппаратную, на дисплее бегут цифры поглощения солнечной энергии пластинами на крыше, уровень расходования воды, тепла и всякое такое, во что по природной лени вникать не люблю, не хочу и не стану. Я за дружественный интерфейс, который за нас все делает, и за наступление AI, тот за нас будет даже думать.

Ящеренок, насидевшись на моем плече и уверившись, что и здесь жить можно, быстро сбежал по мне, а с высоты колена даже лихо прыгнул, упал на скользком полу, где никак не вогнать коготки, ринулся исследовать нашу новую пещеру.

— Терпимо, — заключил я. — Вообще–то терпимо. Ничего не тронули, только добавили одну комнату вот там… а еще третий этаж надстроили. И крышу, естественно, заменили… Ваше величество, присядьте! А то вы когда вот так, то мне и вовсе не по себе.

Она презрительно приподняла бровь, но отыскала взглядом кресло с белоснежной обивкой и высокой спинкой с широкими шляпками золотых гвоздиков по краю, медленно и величаво опустилась, с достоинством уходящей на дно атомной подлодки.

Я все еще осматривался с недовольством, она посмотрела на меня несколько странно.

— Ты еще и ворчишь?.. Да, твой дворец снесли, зато новый поставили! Еще краше.

— По своему вкусу, — прорычал я. — А у меня он другой!

— Какой?

— Не знаю, — огрызнулся я, — но изысканный — точно! Я эстет и живая легенда! Хотя здесь уже полуживая. И не совсем легенда.

Она заметила:

— И двор, что был пустырем, превратили в сказочный сад!.. У тебя хорошие слуги.

— Да? — изумился я. — Блин, даже не заметил… Ух ты, а что там еще во дворе настроили?

Она посмотрела в окно, куда уставился я, пояснила презрительно:

— Беседка. Для уединенных разговоров и прочего. А вон там два фонтана… за той высокой клумбой!.. Аллеи из неизвестного камня…

— Какой камень, — буркнул я, — это… да ладно, какая разница.

Она посмотрела с подозрением.

— Не камень?

Я отмахнулся.

— Камень, камень… Я вот думаю над вариантами вашего возвращения, но в упор не вижу, а когда не видишь вовсе, то можно рассматривать и самые дикие.

Она выпрямилась еще больше, уже не женщина и даже не человек, а кремень.

— Говори!

— К примеру, — сказал я, — как–то связаться с Рун- дельштоттом и по–королевски велеть, чтобы запустил установку снова.

Она спросила с надеждой:

— Как связаться?

Я буркнул:

— Думал, это вы мне скажете, ваше величество! Простые гонцов гоняют, а короли, наверное, могут как–то магией?

Она покачала головой.

— Любая магия либо на близко, либо… на недолго. У королевских гонцов просто лучшие кони, только и всего.

— У вас же магия, — напомнил я. — Неужели не придумали, как разговаривать на расстоянии?

Она снова покачала головой.

— Нас с детства окружают маги. Но все, что они делают, это защищают королевскую семью. И обучают нас защищать себя, потому что короли…

— Самые уязвимые люди, — договорил я. — Это понятно. От убийства бродяги ничего не изменится, а вот от убийства короля… А кто–то другой, не королевских кровей, неужели не пытался?

Она покачала головой.

— Желания у людей простые. Заполучить больше золота и власти. Если можно с помощью магии, то будут стараться с магией… Ох, у тебя там… во дворе!

Я быстро посмотрел в окно. Прямо перед крыльцом на землю опускаются два дрона, в метре от земли выпрямили суставчатые лапки и крепко уперлись в брусчатку.

— Это не я, — сказал я быстро, — холодильник что- то мудрит.

Она насторожилась.

— Этот слуга тебя не слушается?

— В нем всякие счетчики, — объяснил я, — шпионит, гад, за количеством калорий, микроэлементов, витаминов, хотя и сам не знает, что это. Да и я не знаю, если честно. Заказывает, морда, то одно, то другое, привыкнуть не успеваю!.. А если вдруг температура поднимется, то вообще замучает режимом и криками во все инстанции, что подвергаю себя риску… Не обращайте внимание, ваше величество! Сейчас заберу, что они там принесли, и оба улетят.

Она встала и подошла к окну, а я выскочил наружу. Дроны, завидя меня и быстро признав как заказчика, разом раздвинули крышки.

Я вздохнул с облегчением, холодильник ни при чем, это я сам заказал пять картриджей для универсального принтера, а второй принес пакет с двумя бутылками шампанского, любой напиток с алкоголем дома производить запрещено.

Когда я внес картриджи и пакет с бутылками в дом, королева уже снова в кресле, как на троне, спина выпрямлена, руки властно возлежат на подлокотниках, взгляд прям, но лицо мраморно неподвижное… как бы слишком.

— Тебе служат могучие демоны, — произнесла она ровным голосом. — Даже крылатые.

— Правда? — спросил я. — Как–то не заметил у них крыльев.

— Но они же… по воздуху?

— У вас тоже есть милкнеры, — напомнил я.

Она не сводила с меня пристального взгляда.

— Если у вас мир демонов, то как получилось, что служат тебе?

— Это сложно, — ответил я уклончиво. — У нас вроде бы другая задача, ваше величество?

— Да, — ответила она и чуть повела глазами в сторону широчайшего окна, не появились ли во дворе летающие чудовища покрупнее, — что–нибудь уже надумал?

— Думаю, — сообщил я. — Упорно. Как в каменоломне.

Она чуть поморщилась, каменоломня выглядит как укор, но до оправданий не снизошла.

— Думай. Ты мужчина!

— Это я умею, — согласился я. — Такое надумаю… Только другие называют это мечтами. А кто–то и вообще грезами. Зато как красиво, как возвышенно, хотя иногда и не совсем…

Она оборвала холодно:

— О низменных грезах не стоит. Ты же мужчина… или только самец?

— Я разносторонняя личность, — возразил я. — Во мне такое богатство, такое богатство… и никто не ценит! Обидно. Все еще нет внимания к человеку. В несовершенном мире живем… Для веселия планета мало оборудована, надо вырвать радость у грядущих дней…

Из дальней комнаты примчался галопом ящеренок, уставился на меня, раскрыв пасть.

— Есть хочешь? — спросил я. — Нуда, а как же… Сейчас найдем для тебя мисочку. По твоим размерам, а то и сразу на вырост…

Она внимательно посмотрела на ящеренка.

— Где ты ухитрился его найти?

— В лесу, — ответил я, а когда она кивнула с самым безучастным видом, уточнил: — Зачарованном.

Она едва заметно напряглась, но я успел заметить это микроскопическое изменение.

— Зачарованном? — спросила тем же безразлично прохладным голосом. — И как ты туда попал?

— Когда ходил туда за травой–синюхой.

— Зачем?

— Рундельштотт послал, — огрызнулся я. — Думаете, сам попер? Я по своей воле только до дивана… Если бы знал, что еще и третья луна выскочит, когда тащился через то открытое место, там такая огромная поляна… чуть не сдох!

Она покачала головой, не слишком, но заметно, короли контролируют каждый вздох.

— Тебе повезло. Очень повезло. Три луны… это почти наверняка смерть. Или уродство.

Я буркнул:

— У меня хорошая иммунная система. Витамины не забываю, качаюсь, но все равно чуть было не откинул ко- пьгга. И уродства вроде бы нет так уж заметного. С другой стороны… одежда зачем–то придумана?

Она переспросила:

— А ничего в тебе не изменилось? А то и выжившие обычно что–то теряют. Например, глохнут или слепнут. Хотя, конечно, иногда что–то и на пользу…

Я оживился.

— А с этого момента можно подробнее? Что на пользу?

Она ответила безразлично:

— Один из наших глердов, что заснул пьяным в лесу и попал под свет трех лун, стал ночью видеть так же хорошо, как и днем. Еще кто–то с того дня, точнее, ночи, не спит… Так что присмотрись к себе. Удивительно, что и жив, и не урод…