ЗВЕЗДЫ ЧУЖОЙ СТОРОНЫ - ЛЕВ КВИН

Аги озорно подмигнула мне из-за плеча капитана. «Интересно, – подумал я, вдруг наполняясь непонятной горечью, – интересно, встретились ли им немецкие патрули?»

Капитан застыл на пороге. Почему он не заходит? Что он так пристально рассматривает? Я проследил за его взглядом. Он, не отрываясь, смотрел на Бела-бачи. А Бела-бачи с противоположного конца кухни так же, в упор, смотрел на него.

Молчание длилось долго, наверное, не меньше минуты. Уже и Шандор вопросительно взглянул на обоих.

– Ну, заходите же! – произнесла Аги.

Комочин тряхнул головой, словно сбрасывая оцепенение, шагнул вперед, протянул руку Бела-бачи, Шандору. Потом снова повернулся к Бела-бачи.

– Как будто виделись, – произнес он веско.

– Мир тесен.

– Знаете где?

– Какая разница? – Мне почудилось скрытое предостережение в словах Бела-бачи. – Какая разница? – повторил он. – Важно, не где виделись, а как снова встретились… Да и виделись ли? Я вот вас совсем не знаю. И вы могли легко ошибиться. Люди очень похожи. У каждого по паре глаз, по паре ушей, один нос, один рот.

– Возможно, – неопределенно сказал Комочин. – К тому же у того не было усов.

Он явно ожидал, что еще скажет Бела-бачи.

– Вот видите! И потом, где мы с вами могли встречаться? Меня зовут Дьярош, Бела Дьярош, детский врач… Фамилия вам ничего не говорит?

– Нет.

– В России я никогда не был, всю жизнь прожил в Будапеште. Правда, недолго жил в Братиславе, но уже во время войны… Там бывать не доводилось?

– Там – нет, – ответил капитан, сделав, как мне показалось, легкий упор на слове «там».

– Ну вот… А теперь здесь живу.

– Да, обознался. – Капитан почему-то отступил.

– Я же говорю… У меня тоже был однажды такой случай…

Бела-бачи пошел сыпать шутками. Но я не мог отделаться от ощущения, что они оба что-то скрыли от нас, Шандор ничего не заметил – он смотрел только на капитана. Аги тоже – Комочин стоял к ней спиной. "Один я видел лица обоих. Они встречались, конечно, встречались!

Капитан Комочин не сводил с меня глаз, раздувая крылья тонкого носа и хмурясь. Он знал, о чем я думаю. Бела-бачи куда-то вышел вместе с Аги. На кухне, кроме нас, сидел один лишь Шандор.

Мне не хотелось играть в кошки-мышки.

– Кто он такой? – спросил я по-русски.

– Не знаю.

– Нет, знаете!

Капитан повернулся к Шандору:

– Кажется, девушка забыла захлопнуть дверь, когда мы с ней входили.

Шандор понимающе улыбнулся, кивнул:

– Сейчас проверю.

И вышел, оставив нас вдвоем.

Я думал, капитан будет ругать меня. И даже приготовился дать отпор. Но он произнес сравнительно мирно:

– Вы хороший парень, Саша, но для разведчика слишком любопытны.

– Я только хочу знать правду.

– А если эта правда не имеет к вам ни малейшего отношения?

– Мне нельзя ее знать?

– Вот именно – нельзя! – Он отошел от меня и сел.

Опять этот ровный, холодный тон! А я-то надеялся, что уже имею право на откровенность.

Вернулись наши хозяева. Они не могли не заметить, что между нами произошла размолвка, но не подавали вида. Лишь в больших серых глазах Аги я прочитал недоуменный вопрос.

Аги была в пальто, волосы собраны под платком. В руке большой бидон.

– Прошу прощения, дорогие гости, но надо было собрать в путь-дорогу нашу невесту. – Бела-бачи ласково потрепал Аги по щеке.

Мне очень хотелось спросить, куда и надолго ли, но я не решался. Вместо меня спросил капитан:

– Далеко?

– В село. Километрах в десяти. Но ведь теперь не мирное время, каждая такая поездка отнимает уйму времени. Да и потом Аги ездит не пустой. Везет кое-что такое, за что по головке не погладят.

Капитан тронул бидон.

– Тяжелый!

– Вино, – Аги открыла крышку и торжествующе улыбнулась. – Видите? Наш постоянный и единственный товар.

– Смотри, осторожно, – предупредил Бела-бачи. – Вчера на вокзале шпики вскрывали чемоданы. Как бы на контрольном в твой бидон не залезли.

Двойное дно…

– А я поеду на немецкой машине – теперь их в ту сторону чертова уйма. Пусть тогда попробуют остановить.

Она побежала к выходу, кося на меня одним глазом. Я чувствовал, что должен сейчас сказать что-нибудь теплое, ободряющее.

– Ни пуха, ни пера! – произнес я по-русски.

Она поняла, что это пожелание удачи. Улыбнулась, снова озорно подмигнула и скрылась за дверью.

– За нее я не боюсь, – Бела-бачи успокаивал нас и себя тоже. – Она выкрутится. Верткая, как ящерка. Недавно был такой случай. Раскидала на базаре листовки, остались три-четыре. Вдруг к ней жандарм. Приметили, или просто так, проверка. «Стой!» Она руки с листовками за спину, отступает, к ним лицом, и еще смеется. А рядом жаровня, кукурузные хлопья продают. Аги к жаровне, листовки, не глядя, в огонь опустила, и стоит, хохочет. Жандармы подбежали, она им пустые руки показывает – пошутила! Ничего, выкрутилась.

– А в село она зачем? – спросил капитан.

– Есть там людишки… Тоже интересно, как иной раз бывает. Бьешься, бьешься – ничего не получается. А тут само собой, без всякого труда.

– С божьей помощью, – у Шандора весело блеснули глаза.

– Вот именно, с божьей, – усмехнулся Бела-бачи. – Назначили в село нового попа. Прикатил патер прямо из Будапешта – провинился там в чем-то, грехи послали в село искупать. Образованный, в очках, говорит на нескольких языках. И страшный противник коммунизма. Не просто – теоретик! В газетах статейки писал, все доказывал, что коммунизм противоречит учению Христа. Словом, крупный специалист. Приехал, и ну в своих проповедях коммунизм бранить. Не как-нибудь, по-ученому. Коммунизм, дескать, провозглашает равенство, но не могут быть никогда равными грешник и праведник. Коммунизм хочет построить рай на земле, а верующие должны заботиться только об одном: как бы попасть в рай после смерти. Словом, разбил коммунизм по всем линиям. А село неграмотное, бедное, земли у них неважные, еле концы с концами сводят. Ни о каком коммунизме там раньше и слыхом не слыхали. А если и слышали, то уж совсем не то, что поп им рассказал. А он все не успокаивался: громит коммунизм и громит. Как взберется на кафедру, так и открывает огонь из всей своей научной тяжелой артиллерии. В конце концов, донял все-таки наших венгров. Стали они интересоваться. За что поп его так честит, этот самый коммунизм? Вещи-то вроде аппетитные: все равны, рай на земле… Ну, самые любопытные давай расспрашивать знающих людей, потом другим рассказывать… Словом, теперь у них там крепкая ячейка. Сколько листовок туда ни кинем, все мало. Вон ведь до чего ученый поп доборолся!

Мы рассмеялись.

– Ты еще, Бела-бачи, про дезертиров скажи, – напомнил Шандор. – Они ведь тоже в том селе.

– Дезертиры? – заинтересовался Комочин.

– Да тут их кругом уйма. Вылавливают, вешают, новые прибегают. Жить – не живут, и умирать – не умирают. На чердаках, в норах земляных, как кроты… А эти, в селе, здорово устроились, ходят, куда хотят, с жандармами за ручку здороваются.

– Ого!

– А почему бы и нет?.. Пост ПВО создали. Форма, оружие, бумаги какие надо.

– Даже бумаги?

– А, были бы деньги! Люди достают такие справки – хочешь смейся, хочешь плачь… Вот так и живут солдатики. Двое гуляют, а один у телефона сидит, вроде дежурит. Только телефон у них пустой, одна видимость. Что в него говорить, что прямо в столб – один черт.

Шандор взглянул на ручные часы.

– Ох, мне идти…

После его ухода капитан Комочин снова завел разговор о троих дезертирах.

– Какие у них отношения с гражданскими властями?

– А что гражданским? Были бы документы.

– И давно они там, в селе? – не унимался капитан.

Я не видел в истории с дезертирами ничего особенного. Люди спасают свои шкуры, ловчат, как могут. А вот капитан явно заинтересовался… Уж не задумал ли он подселиться к этому посту ПВО? Но только без меня!

– Что-то около двух месяцев. Аги говорила, в чарду вот солдатики зачастили, как бы глупостей не наделали. А так могут свободно просидеть до конца войны. Чем ближе фронт, тем больше неразберихи… Слушай, а вот с бровями твоими придется что-то сделать – здорово запоминаются, – неожиданно обратился Бела-бачи к Комочину. – Сбрить, что ли, с переносицы.

Я вмешался прежде, чем Комочин успел что-либо сказать:

– А кто его может узнать? Ребята в винном погребе? Или пастор тот? Больше, вроде, некому.

Если ничего нельзя вытянуть из капитана Комочина, то, может быть, проговорится Бела-бачи?

Он он разочаровал меня:

– Некому – и не надо, – его маленькие глазки спрятались за табачным облаком. – Бог с ними, с бровями… Давайте-ка лучше я вам расскажу, что тут у нас делается… Куришь? – спросил он капитана. – Нет?.. Отличные гости, побольше бы таких гостей. Кофе не пьют, табак не курят. А наш брат как до гостей дорвется, так непременно чашечку кофе вылакает, а то и две, сигарет несколько выкурит… Ну, слушайте!

И стал рассказывать, попыхивая трубочкой.