Предводитель волков - Александр Дюма

Она казалась очень счастливой, знаками звала его следовать за ней и говорила:

«Тот, кто пойдет со мной, узнает блаженство».

Но Тибо в ответ только качал головой и пожимал плечами, словно хотел сказать прекрасному видению:

«Да, да, это ты Аньелетта, я узнаю тебя. Вчера еще я мог пойти за тобой; но сегодня, когда, подобно королю, я в состоянии распоряжаться чужой жизнью и смертью, я не могу неразумно подчиниться только что родившейся любви, едва лепечущей свои первые слова. Стать твоим мужем, бедная моя Аньелетта, не значит ли это вдвое и втрое увеличить тяжесть груза, под которым изнемогает каждый из нас, вместо того чтобы облегчить нашу жизнь? Нет, Аньелетта, нет! Вы были бы прелестной любовницей; но жена должна мне принести столько же денег, сколько у меня теперь власти».

Совесть подсказывала ему, что у него есть обязательства по отношению к Аньелетте.

Но он отвечал себе, что, разорвав помолвку, сделает доброе дело для кроткого создания.

— Я честный человек, — шептал он еле слышно, — и должен пожертвовать своим удовольствием ради счастья милого ребенка. Впрочем, она достаточно молода, достаточно хороша собой и достаточно рассудительна, чтобы выбрать себе лучшую участь, чем та, что ожидает ее, стань она женой простого башмачника.

Из всех этих прекрасных рассуждений Тибо сделал вывод: вчерашние смехотворные обещания брошены на ветер, а о помолвке, свидетелями которой были лишь дрожащие листья берез да розовые цветочки вереска, надо забыть.

К тому же на мельнице в Койоле была красивая мельничиха, и воспоминание о ней сыграло не последнюю роль в решении Тибо.

Это была молодая вдова лет двадцати шести — двадцати восьми, свежая, пухленькая, с лукавым, дразнящим взглядом.

Она считалась самой богатой невестой в округе, мельница ее работала не умолкая, — как видите, во всех отношениях она как нельзя лучше устраивала Тибо.

Прежде он никогда не осмелился бы заглядываться на красивую и богатую г-жу Поле (так звали мельничиху).

Под нашим пером имя это возникает впервые, ибо впервые обладательница его серьезно заняла мысли нашего героя.

Он и сам удивился, как это он раньше не вспомнил о мельничихе, но сказал себе, что и прежде часто думал о ней, однако без всякой надежды; теперь же, когда он пользуется покровительством волка и одарен сверхъестественной властью, которую имел уже случай испробовать, он уверен, что легко устранит со своего пути соперников и достигнет цели.

Злые языки поговаривали, что у мельничихи характер не из легких и она сварлива.

Но башмачник решил, что с помощью дьявола он легко одолеет жалкого бесенка, который может обитать в душе вдовы Поле. Итак, на рассвете он задумал отправиться в Койоль (а мысли эти, разумеется, пришли ему в голову ночью).

Сеньор Жан проснулся, едва запела славка. Он совершенно оправился от вчерашнего недомогания; ударами хлыста подняв слуг, он отправил тело Маркотта в замок, а сам решил, чтобы не возвращаться домой ни с чем, поохотиться на кабана, как будто вчера ничего особенного не случилось.

К шести часам утра он покинул жилище Тибо, заверив этого последнего в своей признательности за гостеприимство, оказанное в бедной хижине ему самому, а также его людям и собакам; за эти заслуги барон обещал совершенно забыть о мелких обидах, причиненных ему башмачником.

Легко догадаться, сожалел ли Тибо об уходе сеньора, охотников и собак.

Оставшись один, он некоторое время созерцал свое разоренное жилище: пустой ларь, разбитую мебель, ненужный хлев, покрытый отбросами пол.

Но он сказал себе, что все это — естественные последствия пребывания в его доме знатного сеньора, а будущее представлялось ему слишком лучезарным для того, чтобы долго предаваться печали.

Достав воскресную одежду, он принарядился как мог, позавтракал последним куском хлеба с последним обрезком козьего мяса, запив все стаканом ключевой воды, и отправился в Койоль.

Тибо решил в тот же день попытать счастья у г-жи Поле.

Он вышел около девяти часов утра.

Самая короткая дорога на Койоль идет через Уаньи и Пислё.

Как же получилось, что Тибо, знавший леса Виллер-Котре не хуже, чем портной знает карманы на сшитом им костюме, свернул на кретьенельскую дорогу, удлинив путь на целых пол-льё?

Это получилось оттого, что дорога через Кретьенель проходила вблизи того места, где Тибо впервые увидел Аньелетту; пока расчет вел его к койольской мельнице, сердце тянуло в сторону Пресьямона.

В самом деле, почти сразу за Ферте-Милоном он увидел на обочине прелестную Аньелетту, которая рвала траву для своих коз.

Он мог пройти мимо так, чтобы она его не заметила, это было совсем легко: девушка стояла к нему спиной.

Но бес толкал его прямо к ней.

Аньелетта, склонившаяся с серпом в руках, услышала шаги и подняла голову; узнав Тибо, она покраснела.

Но, залившись краской, она радостно улыбнулась и вся просияла; ее румянец был вызван не враждебными чувствами к башмачнику.

— Ах, — сказала она, — вот и вы. Я всю ночь думала о вас и молилась за вас.

И Тибо вспомнил, что в его собственных снах Аньелетта пролетала по небу, сложив руки для молитвы, в ангельском одеянии и с ангельскими крыльями.

— А по какому случаю вы обо мне думали и за меня молились, прелестное дитя? — развязно, как сделал бы какой-нибудь молодой дворянин из свиты принца, спросил Тибо.

Аньелетта посмотрела на него своими большими глазами цвета неба.

— Я думала о вас, потому что люблю вас, Тибо; я за вас молилась, потому что видела, как с сеньором Жаном и его доезжачим случилось несчастье и у вас из-за этого были неприятности… Ах, если бы я слушалась только своего сердца, я сразу же поспешила бы к вам на помощь.

— Надо было так и сделать, Аньелетта, вы нашли бы веселую компанию, уверяю вас!

— Но я совсем не этого хотела, господин Тибо; я помогла бы вам принять их. О, что за чудесное кольцо у вас на пальце, господин Тибо!

И девушка показала на кольцо, полученное им от волка.

У Тибо кровь застыла в жилах.

— Это кольцо? — переспросил он.

— Да, вот это.

Видя, что Тибо медлит с ответом, Аньелетта отвернулась и вздохнула.

— Конечно, это подарок какой-нибудь знатной дамы, — прошептала она.

— Да нет, — с уверенностью законченного лжеца возразил Тибо, — вы ошибаетесь, Аньелетта, это обручальное кольцо: я купил его, чтобы надеть вам на палец в день нашей свадьбы.

Аньелетта грустно покачала головой.

— Почему вы не хотите сказать мне правду, господин Тибо?

— Я вам ее сказал, Аньелетта.

— Нет.