Мир клятв и королей (СИ) - "Mikki Host"

— Сакрификиум выбрал тебя своим сальватором, — с грустной улыбкой ответил Джонатан. — Я бы сказал, что рад этому, но это не так.

— Почему?

Джонатан так и не ответил — он лишь смотрел на неё, не мигая, и в его взгляде ничего не выражалось.

— Дядя Джон? — спустя несколько мгновений напряжённо тишины позвала его Пайпер.

— Я расскажу тебе обо всём, но позже.

— Тогда есть что-то, что вы можете рассказать сейчас? Но что-то такое, что я пойму?

Потому что у неё не оставалось сил на обдумывание полученной информации, её распределение на какие-то полочки в голове и формирование вопросов, которые, вне всяких сомнений, у неё возникнут. Она хотела простого, чёткого ответа, который не вынудил бы её желать покрутить пальцем у виска.

— Внутри тебя живёт древняя магия, — сказал Кит таким тоном, будто они говорили о второсортной книге, которую кто-то из них когда-то прочитал.

— И эта магия — то, что мы искали долгие годы, — добавил Гилберт.

Он был готов сделать ещё несколько шагов — ближе к ней, но Пайпер не позволила. Она отступила в сторону и, недолго думая, всё же села на свободное место — за два стула от дяди Джона. Достаточно близко, чтобы почувствовать себя защищённой, но и достаточно далеко, чтобы показать, что она всё ещё не верит всему, что он говорит.

— Мы можем доказать тебе, что всё это — правда, — произнёс смутившийся Гилберт. — Ты уже видела магию Шераю в действии, верно?

— Искорки были милыми, — прокомментировала Пайпер.

— Искорки — не вся магия, — повернувшись к ней лицом, сказал Джонатан. — Ты помнишь, что сделала Шерая, прежде чем мы поднялись на второй этаж?

— Ты про разноцветные огни?

— Это была магия, доведённая до состояния, когда люди могут её видеть. Обычная магия почти невидима, — в голосе Шераи промелькнули нотки гордости, но лицо её по-прежнему было холодным. — Магия сложнее и сильнее, чем многие думают, но она не всесильна. Магия сальваторов сильнее, но также не всесильна. В общем, есть ограничения, о которых тебе предстоит узнать.

— Мне? — похлопав глазами, уточнила Пайпер. — Узнать?

— Магия сальваторов не даётся просто так, — с лёгкой улыбкой сказал Кит. — Не бойся, тебе подберут классного учителя. Стефан? — предположил он, посмотрев на Гилберта. — Или Сио́ний? Или, может быть, Фро́йтер?

— Только не Фройтер, — голосом, не терпящим возражений, отрезал Гилберт. — Я найду подходящего учителя, Кит. Ты не должен думать об этом.

Он произнёс это так властно, что Кит, до этого выглядящий расслабленно, положил вилку обратно и ссутулил плечи, уставившись на чашку перед собой. Пайпер взглядом попыталась отыскать Луку, который должно быть, был готов броситься на спасение несчастной чашки, но тот словно испарился.

«Магов дома Орланд было четыре».

Ей надоели её собственные мысли, без конца повторяющие одно и то же. Однако она не была готова, что в её голову вторгнется другой голос.

«Соберись, Пайпер».

Она смогла подобрать аналогию только с пятой попытки. Голос был похож на шёпот, который, как тебе кажется, ты слышишь, только надев наушники и включив музыку — будто кто-то зовёт тебя, находясь одновременно близко и далеко, что было априори невозможно. Однако Пайпер, несмотря на это ощущение, без проблем разобрала каждое слово, и это пугало её.

— Пайпс?

Голос дяди Джона был похож на спасение, которого никак не ожидаешь. Он раздался совсем рядом, и Пайпер повернулась к дяде, чтобы сказать ему, что она в порядке, хотя это было не так, но вновь услышала голос:

«Это нельзя оставлять без внимания».

— Ты чувствуешь это? — неожиданно спросила Шерая, наградив её сосредоточенным взглядом.

— Чувствую что? — искоса поглядев на женщину, уточнила Пайпер.

— Шёпот магии.

— У магии нет шёпота, — озадаченно пробормотал Кит. — Я уверен, что у шёпота нет магии.

— Ты недостаточно проинформирован в данном вопросе, — на одном дыхании произнесла Шерая, даже не посмотрев на парня, и вновь обратилась к Пайпер: — Бессмысленно отрицать, что ты ничего не чувствуешь. Я знаю, что ты чувствуешь это. Я тоже чувствую твою магию, но не могу понять, какая она. Это трудно, особенно сейчас, когда сакрификиум только-только пробуждается. Потребуется время, чтобы понять, какова твоя магия на самом деле.

— У меня не может быть магии, — переняв озадаченный вид Кита, сказала Пайпер. — Не может ведь? — жалобно повторила она, посмотрев на дядю. Она хотела, чтобы он был на её стороне, хотела, чтобы сказал, как безумно всё это звучит, но уже сомневалась, что в состоянии отличать безумства от нормальных явлений.

— Это сложно, — уклончиво ответил Джонатан. — Для того, чтобы убедиться в этом, тебе следует провериться у некоторых магов.

— Провериться? Звучит так, будто я чем-то больна…

— Теоретически…

Почему-то Пайпер была уверена, что Гилберт устроит ей настоящую лекцию, подробно объяснит все плюсы и минусы того, что должно было идти после его «теоретически». Но Гилберт оказался бесцеремонно прерван, что его, да и всех остальных, кроме Пайпер, казалось, ничуть не удивило. Прямо перед Гилбертом, на уровне его глаз, засияла тонкая золотистая полоса, постепенно вытягивающаяся вниз. Пайпер издала нервный смешок, когда полоса, превратившаяся в прямоугольник, прекратила сиять, и на её место пришёл самый обычный лист бумаги, который Гилберт без особого восхищения подобным чудом подхватил.

— О, вот значит как, — пробормотал он, пока его глаза бегали по листу. — Что ж, — добавил он, отбросив лист в сторону — тот мгновенно рассыпался на искры, истаявшие на глазах, — всё очень плохо.

— Насколько? — с опаской спросил Кит.

— Мы истратили всё время, что у нас было до собрания, на объяснения, но Пайпер так ничего и не поняла. А собрание, между прочим, уже через полчаса!

— Чего? — не поняла Пайпер. — Какое ещё собрание?

— На которое ты пойдёшь, — очень тихо произнёс Джонатан, словно надеялся, что она его не услышит. Но Пайпер, конечно же, его услышала, и мгновенно возмутилась:

— Я не пойду ни на какое собрание! Я хочу домой!

Почему-то только сейчас, после ночи неизвестно в каком доме и беседы с людьми, которых она даже не знает, она поняла, что её родители не знают, где она. «Они волнуются, — твердила себя Пайпер, отчаянно ища слова, которые она сможет сформировать в аргументы и привести их дяде Джону, если тот решит затеять спор. — Конечно же, они волнуются».

«Не так сильно, как тебе бы того хотелось», — прозвучал совсем рядом голос.

— Заткнись, — проворчала в ответ Пайпер.

— Что? — удивился Гилберт.

— Ой.

Она что, сказала это вслух? Она, не хотевшая признавать, что начала сходить с ума, вслух попросила голос в её голове заткнуться?

— Невероятно, — со вздохом, полным искреннего восхищения, сказала Шерая. — Всё происходит намного быстрее, чем я думала. Это невероятно!

— Насколько быстро? — казалось, Гилберт всерьёз забеспокоился, в то время как серые глаза Шераи удивительным образом стали ярче.

— Она начинает чувствовать присутствие сакрификиума, — с тем же придыханием ответила женщина.

— Ничего я не чувствую, — упрямо заявила Пайпер.

«Я здесь, — мгновенно взбунтовался голос в её голове. — Я здесь, но ты не должна говорить им об этом, иначе они убьют тебя».

Пайпер вздрогнула. Она не видела в лицах своих собеседников ни намёка на жестокость или агрессию, но не могла быть уверена в этом на все сто процентов. С другой стороны, она не могла доверять голосу в своей голове — была велика вероятность, что он был лишь плодом её разбушевавшейся фантазии. Пайпер ещё не определилась со своим отношением к услышанному и увиденному, и потому решила, что будет в равной мере держаться и с невольными собеседниками, и с голосом в голове (что тут же заставило её вздрогнуть ещё раз).

«Нам рано погибать, — продолжал шептать голос, вынуждая Пайпер следить за тем, как на неё смотрят. Заметят ли они, что с ней что-то не так, или они всё ещё пребывают в эйфории от того, что нашли какого-то там сальватора? — Не говори им, что я здесь. Доверяй только мне и никому больше».